Проза. Фронтовой дневник дедушки

Своего деда по отцу я никогда не видела, ничего особенно о нем не знала. Как я уже говорила в начале книги, папа был немногословен, и не говорил со мной о своей семье. Попробую собрать в одну цепочку составляющие его биографии. Деда звали Савченко Николай Александрович, родился он в селе Горячий Ключ (сейчас это город), в семье было пятеро детей. Один из братьев, Савченко Иван Алексан-дрович, жив до сих пор. Кстати, о моей двоюродном дедушке, он тоже поэт, писатель, мы познакомились с ним в литературном объединении «Горячий Ключ» два года назад. А дело было так:
Литературное объединение собралось на заседании, посвященном Дню Защитника Отечества. Владимир Загородников награждал грамотами членов ЛИТО за заслуги в творчестве. Также грамоту по-лучала я и сидящий рядом поэт Иван Савченко. Вдруг Владимир За-городников в шутку спросил:
- А, вы не родня, случайно? И фамилии одинаковые и случай вас «посадил» вместе.
Мы разговорились. Выяснилось, что Иван Александрович Сав-ченко – мой двоюродный дедушка и родной дядя моему отцу! Я была потрясена! Вот так встреча! Мы задавали друг другу много вопросов, я слушала «нового» родственника, затаив дыхание, пытаясь не упус-тить ни малейшей детали из его рассказов!
 Тогда он подарил нам фото своего брата, моего деда, которое было сделано во время Великой Отечественной Войны и отреставри-ровано. Напомню, что несколькими годами раньше он сделал нам на-стоящий подарок (тогда с ним виделись и общались мои родители, но меня с Иванов Александровичем не познакомили!) – отдал моему отцу военный дневник дедушки, полевые треугольные письма и фото, а также медали и награды, сказав: «что только отец достоин принять эти вещи». Когда я держу в руках фронтовой дневник – то понимаю: у меня в руках настоящее сокровище! Меня переполняет гордость. Это целая история для нашей семьи. Как я и обещала, дорогой читатель, все записи из дневника, как они есть, «лягут» в начале второй части моей автобиографической повести!

********************
1943 г.
22 апреля 1943 года пришла повестка в райвоенкомат. Я в это время работал в двенадцати километрах от дома. Как раз, 22 апреля, я окончил работу и к 12-00 прибыл домой. Но, что же…. В доме у меня суета : мать со слезами вертится возле печи, готовит хлеб, жарит мясо и все прочее. Сестра Надя роется в сундуке, складывает в сумку белье, полотенце и другое, что нужно будет мне в походе. Что это такое? Сестра ответила, что к двум часам я должен явиться в военкомат и быть готовым.
Это хорошо, Родину пойду защищать! Я сейчас же искупался, переоделся и к двум часам распростился с матерью и самой старшей сестрой Марусей. С Надей шли 16 километров до военкомата, и только к восьми вечера я явился туда. Сколько народу! Несколько сот человек стояли на площади, матеря, плача, провожают своих сыновей, дети визжат. От ужаса поднимаются волосы! Сестра идет со мной рядом.
- Где твои друзья? – спросил кто – то.
- Теперь мои друзья – вы! – ответил я.
- Ну, а где твои станичники?....
- Николай! Николай! – слышу, кричит кто – то справа.
Я обернулся. Вижу, стоят Иван Остапенко, Гарьковенко, Оп-ришко и другие старые друзья.
- Здоров, хлопцы, здоров, здоров! – сказал я, подавая руку Оста-пенко.
Вещи сложил к ним на кучу, сел и закуриваю. Иван сказал, что еще не прошел комиссию, только завтра в восемь часов утра, и я предложил сходить на последок в кино. Возле вещей остался Оприш-ко.  К двенадцати ночи мы вернулись и легли спать. На следующий день, пройдя комиссию, мы сообщили матерям, что приняты в ФККА и завтра направимся на Краснодар через Саратовскую. 24 апреля рано утром тронулись в путь, со мной шла Надя, провожая меня. В Сара-товской нас встретили матеря, принесли яиц, мед, молока, крупы и проводили нас еще 11 километров.
За сутки мы прошли 63 километра. Отдыхали на площади ста-ницы Пашковской, затем тронулись в путь. Эшелон был уже готов. Товарные вагоны были открыты и началась погрузка. Нас поспешили вывезти из Краснодара, так как опасались авиации противника, и к обеду мы были уже на колесах. Раздался свисток паровоза и тысячи женских голосов завизжали: «Прощай, сынок! Пиши письма!» Только возле нашего вагона никого не было, мы оставили далеко позади своих родных. Раздаются песни, рассказы и воспоминания прошлых вечеров. 27 апреля я расстался с Остапенко в солдатской и очень от этого страдал, потому что в эшелоне ехало много урок, которые били других и старались стащить сумки с продуктами. Наконец – то 29 ап-реля доехали до Маздока, где и высадились.
Плохо жилось в запасном, голодали, мерзли. Приходилось же-луди на костре печь. На второе мая пришли пять машин с хлебом и селедкой, я попал на работу. Стащил три булки хлеба и килограмм восемь селедки. Только пятого мая нам впервые дали хлеба и баланды из овса! Но она оказалась такой вкусной! Вкуснее, чем жареная картошка с салом! В тот день я съел 600 грамм хлеба за раз.  Восьмого мая приехали так называемые «покупатели», нас распределили кого куда, я попал в кавалерию, и десятого числа мы выехали в Ставрополь, куда добрались через пять дней и где нас одели и принялись учить военному делу. Я часто убегал в город, знал, что будут ругать. Десятого июня я принял присягу, но, не желая учиться, добровольно пошел на фронт. 12 июня я на колесах попал в 339 ростовскую стрел-ковую дивизию, комдив был полковник Кулаков. 1137 полк, 7 рота, командир старший лейтенант Прахов. Здесь меня встретили фронто-вики. Здесь я познакомился с Мальком Алексеем Матвеевичем
25 июня нас с Плеховым посылают в разведку. Я пошел. Уже рассвело. Вдруг ракета! Плехов крикнул «Ложись!», и не успели мы лечь, как тысячи пуль просвистели над головами! Плехов начал меня учить, что надо в этих случаях делать, я выслушал и мы двинулись дальше. Вдруг впереди услышали разговор, мы узнали, что это немцы и притаились, Плехов взвел автомат и дал  очередь, двое немцев упали и мы подползли к ним. Я достал финку у фрица, а Плехов – часы и пистолет, еще снял сапоги. Мы вернулись назад, доложили о ситуации и вольно. Первого июля мы шли на другой участок, в долину смерти, я слышал, что от туда живым не вернешься, от задания аж мороз по коже, мы шли на подкрепление. Впереди треск пулеметов, винтовок, взрыв гранат…шел бой.

********************

Мы расположились возле штабполка кто где, я с Мальковым за-ползли под подбитый танк, совсем близко рванул снаряд. Ракета за ракетой, воздух наполнен пороховым газом, мне страшно, я даже не шевелюсь. Но звучит команда двигаться вперед и мы поднялись. Метров через триста мы увидели группу людей, это были раненые. Только мы спустились, в долину троих убило, одного ранило в грудь. У меня волосы поднялись, ноги подкосились! Пройдя долину, мы за-няли оборону, окопались. Мы приготовились к наступлению. Настал рассвет. Задача была ясна. На правом фланге врага, занять его тран-шею.  В 7-30 красная ракета, сигнал, мы пошли. Слева сильный  бой, пули свистят над головой, рядом падают убитые товарищи.
Я вместе с командиром взвода и пулеметчиком не смогли доб-раться до горелых планок метров пятьдесят, залегли в воронке, но командир приказал пулеметчику продвинуться вперед еще на тридцать метров и засесть в окопе, тот выполнил приказ, короткими очередями вел огонь по танку. Только вскочили в окоп, по нам длинная пулеметная очередь. Пулеметчик Тарабрин был убит!
Вдруг приполз к нам посыльный и доложил, что противник с правого фланга численностью до полка контратаковал передний край, отбросил наши роты…На этой сопке остался наш взвод. Мы ждали час. Все стихло, изредка была слышна перестрелка. Мы пошли об-ратно, и я лег за пулемет, вел огонь по щелям танка. Вдруг снайперская меткая пуля вдарила в затвор пулемета и тот отказал. Из – за танка показалась каска. У убитого пулеметчика я отцепил сумку с гранатами и решил отходить. Но было поздно! Немцы, блестя оружием на солнце, были в пятнадцати метрах от меня количеством в семь человек! Мне стало страшно, я растерялся на мгновение, но потом рука механически выдернула из – за пояса гранату и бросила в немцев, потом вторую, третью и так шесть штук подряд. Выскочил с окопа, пробежал еще пятьдесят метров, упал в воронку и не мог больше идти, мне хотелось очень пить, солнце пекло невыносимо, пот лил как из ведра. Так я пролежал там полчаса и двинулся дальше, мне нужно найти взвод. Слева снайпер выстрелил и пуля разорвалась почти рядом, на пальце проявилась кровь, задело осколком, вторая пуля пробила сумку гранатную, уже пустую. Я приподнялся и за несколько прыжков очутился в той ячейке, из которой мы наступали…. Вдруг меня кто – то позвал, смотрю, Мальков машет рукой, я к нему. Из взвода осталось 14 человек. Я Набил диск патронами, набрал полную сумку и карман. Теперь можно воевать!
- Вот, что, братцы! – сказал лейтенант. – Нам отходить нельзя! Мы окружены, держаться будем! Драться до последнего патрона, а их тут много! Ну, хлопцы, в оборону!
Все разошлись по указанным местам, а после, мы с лейтенантом пошли проверить оборону. Фронт заняли маленький, сто метров. На-ступал вечер. К ужину была консерва и хлеб. Не успели мы поужинать, как с правого фланга раздалась длинная очередь, взрыв гра-нат…Немцы пошли в атаку. С левого фланга прибегает боец и говорит, что немцы идут в три десятка! Лейтенант приказал подпустить поближе и, забрав меня с собой, ринулся туда.
Придя на левый фланг, лейтенант пристально смотрел вдаль, а немцы были все ближе…
- Хорошо, идите….Огонь! – закричал лейтенант, и пулемет за-грохотал. Немцы залегли, но потом снова перебежками двинулись вперед. – Бей по правому флангу! - Огонь!
Немцы растерялись и бросились обратно. Вторая атака была от-бита. Наступала ночь. Но спать не пришлось, по очереди чистили оружие и готовились к новым атакам. Пользуясь тишиной, мы стара-лись как можно лучше укрепиться, окапывались, запасались патронами и гранатами. Через короткое время немцы опять пошли на нас, мы быстро вылезли из блиндажа и заняли свои места.
- Биться до последнего патрона и живым в плен не попасть! – скомандовал лейтенант
Немцы двигались пьяные, звеня оружием. Вот идет рыжий немец с тремя орденами на груди. Они идут волной. В ста метрах от них мы дали огонь, те залегли на мгновение, а потом с криками кинулись на нас. Пулеметы работают безотказно, только успевай снабжать ма-газины и ленты.
Вдруг станковый пулемет смолк, пулеметчик убит. На смену подбежал лейтенант, но пулемет снова смолк, навсегда. Разрывная пуля вдарила в коробку замка. Дело доходит до прикладов. Трохачев ранен в плечо. Нас осталось десять человек. Немцы торжествуют, что нас мало осталось и уже ворвались к нам в траншею, как справа за-гремело «Ура!». Это наш батальон бросился в атаку на врага.

********************

Подготовка к наступлению.
1 сентября 1943 года нас сняли с обороны в станицу Крымскую на Кубани. На каждый взвод дали автомашину Зис 3, на кабине кото-рой был встроен станковый пулемет. Восемь километров нас трени-ровали и учили, как действовать в поле, в лесу. Все занятия проходили практически и длились до четырнадцатого сентября, в тот день мы начали готовиться к маршу. В два часа ночи 17 сентября взмыла в небо красная ракета, и мы все заняли места в машинах, а через полчаса были уже на месте боя. Когда вернулись на бывшую нашу оборону, увидели убитых бойцов наших и немецких солдат. Не было и места на земле неизрытого,  всюду разбросано оружие, боеприпасы, одеяла и плащ-палатки.  Мы навел и порядок, убитых снесли в братские могилы. Поехали дальше.
С оврага поднимаемся на сопку, вокруг виноград, по дороге срываем его. Вот и Молдовановка, все утопает в садах и виноградни-ках. Немцы были через лощину в 2,5 километрах.  Мы замаскировали машины и сами укрылись в подвалах в щелях домов. Перед нами стояла задача взять населенный пункт и преследовать немцев. Мы с Мальком держались рядом. Пообедав и немного отдохнув наш взвод двинулся с левого фланга по над ручьем, шли быстро и осторожно. Вскоре мы увидели на другой стороне реки убитую корову. Она была ободрана и  еще теплая, значит, немцы недавно были здесь. Мы вы-ставили дозор вокруг по два человека.
- Ну, хлопцы, – сказала лейтенант. – Вон, дома видите? Нам туда добраться надо и оттуда обстрелять овраг, по которому движется обоз и отступающая немецкая пехота. Там, очевидно, есть склад. Вот бы водочки с пол-литра,  тоску разогнать. Ну, как, возьмем деревню?
- Возьмем, - все ответили в полголоса.
Мы подготовились, оставили все, что могло нам мешать или вы-дать нас. Вдруг послышался свист – это был сигнал опасности.  За-трещал автомат и все стихло. Через три минуты мы увидели идущего человека в немецкой форме, с поднятыми вверх руками.
-Немец? – спросил лейтенант.
Тот молчит.
- Немец? – усилил голос лейтенант.  – Дойчь ? – указал лейтенант на человека.
- Я, я, – сказал тот и замолк.
- Да, что же с ним делать? С собой вести большая морока, в штаб – сутки теряем. Что – ли застрелить придется?
- Найн, найн,  нихт капут.
Лейтенант оторопел, когда человек упал ему в ноги. Он что-то бормотал по немецки, но мы понимали, что он просит жизни.
-Стойте, ребята, откуда он знает, что мы хотим его убить?
- Да погодите, вы, – раздался чей – то голос из толпы.
Паренек пробираясь подходит к немцу и хватает его за грудь.
- А ну, говори, продажная шкура, куда немец ушел?
Тот молчит.
- Ах ты…- крикнул наш боец и ударил противника в лицо так, что у того пошла кровь. – Вот, смотрите, сколько он крови попил с наших матерей, жен!
- Так это же не немец, это – власовец!- сказал старичок.
Лейтенант подошел к пленнику:
- Почему ты здесь, где немцы?
- Да я хотел к своим перейти. А скрыл, что русский, чтоб не убили.
И не окончил он речи, как его перебил один молодой боец, как изменника Родины, длинной очередью от головы до ног.
- Пойдемте скорее, надо торопиться, пока враг не опомнился.
Мы зашагали. Решили идти полем с подсолнухами, а там  по ви-нограднику. Танки на готове. 300 метров ползли потом до сада – это начиналась деревня. Вокруг ни души, дома горят, все разбито, валяется гражданское барахло. 
- Товарищ лейтенант, вон, возле сарая!
Возле сарая шла группа немцев и вели корову. Мы ждем…ждем…
- Огонь!
И полетели гранаты и сотни пуль в противника. Почти никто из них не выжил. Мы торопились занять деревню, позиции.
- Вперед! – крикнул лейтенант. – Ура!
Мы с криками бросились вперед. В первых домах немцев не оказалось, а в глубине деревни они нас не ожидали. Они кинулись к оврагу, но там их стерегли наши автоматчики, а по сопке справа шли наши танки и пехота в лоб. Еще не успел затихнуть бой, как Малько несет флягу спирта.  Мы, не долго думая, заскочили в дом, взяли ста-кан и по 200 грамм стукнули, и дело пошло веселей.  Остальное раз-дали ребятам.
Вскоре мы пошли на юго – запад к оврагу, где был немецкий обоз. Немцы были в панике и бросились бежать в лес, оставив даже оружие. Здесь мы нашли всего вдоволь: водки, хлеба, сало, колбасы, масла. Немного взяв с собой, мы двинусь дальше, но в лесу немца прочно засели, и мы вернулись в деревню, потеряв 6 человек.
Прошло несколько дней. Немцы, при многочисленной пехоте и поддержки танков, самолетов и артиллерии, переходили в контратаку. Мы двинулись на Ворониковку. Нашему батальону выпала задача проникнуть в тыл врага и не дать возможности им отойти с техникой. Когда смеркалось, двинулись по оврагу, заросшим кустарником. По бокам и сзади дозоры, с нами пушка 76 мм. Шли 3 километра, все тихо и спокойно, будто нет войны. Только справа большое зарево – немцы, не надеясь удержаться, жгли дома, сено. Справа от реки дорога, а правее от нее подъем и через 100 метров лес. Мы расположились отдохнуть, настолько было тяжело идти. Сидим, накрывшись плащ-палатками, покуриваем.  Офицеры совещаются.  Вскоре разведка по-шла вперед, а через 10 метров колона, в голове которой шла наша рота, двинулась вперед. Вдруг услышали шум.
- Хлопцы, вы слышите, что-то железом звенит?
- Слышим, – тихонько ответили мы.
По коже ходил мороз. Каждый шаг делался с трудом и неохотой. Внезапно тысячи разрывных пуль полетели над головами нашими. Мы с Мальком бросились в речку и по шею в воде стоим, держа вверх оружие. Началась паника, кто кинулся в лес, кто наткнулся на проволочные заграждения и рвался на минах. Командование разбе-жалось и батальон драпал кто – куда. Я хотел тоже бежать, но Малько говорит:
- Стой! Ты еще не был в такой ситуации, все время немец бить не будет, как перестанет, мы спокойно уйдем, только держи автомат на готове.
Мы вышли на берег  и сели под кручей все мокрые.
- А, что если немцы сюда подойдут? – спросил я.
- Будем отстреливаться, – ответил Малько.
Все стихло. Мы поползли по дороге обратно в деревню. Ночь была лунная. Мы увидели солдата, он не пытался встать, был ранен.  Мы перевязали ему ногу и руку и 15 километров тащили до санвзвода, куда мы его и сдали. Когда возвращались обратно к нам присое-динились еще 5 человек. Было решено через сопку перейти, но мы взяли левее и попали не на ту местность, а в немецкую оборону. Враги готовились к атаке. Мы поспешили назад доложить командиру о ситуации.  Уже рассвело, когда нас построили. Насчиталось 70 чело-век.  Задача была ясна, мы двинулись на ту сопку, где была немецкая оборона. Каждый куст был для нас угрозой. Неожиданно загремели пулеметы, левый фланг принял бой. Мы уже заметили вражеские окопы, а бой разгорался все сильнее. Мы атаковали, началось пресле-дование, потому что немцы кинулись бежать. К заходу солнца подо-шли наши танки, артиллерия, и мы закрепили позиции…
Мы не ели несколько суток, но все молчали. Сидели в окопах и ждали сигнал, не знали рядом немцы или нет, разведка доложила, что поблизости все чисто, но мы были на готове, смотрели на часы, мол-чали и ждали, ждали… Вдруг тревога, все поднялись, схватили ору-жие и смотрим вперед на сопку. С сопки шла группа людей и повозка, а метрах в ста от повозки два автоматчика.
- Никому ни с места, – сказал комбат. – Выставить станковый пулемет на опушку и огонь открывать по команде!
Я сидел рядом с командиром.
- Товарищ майор! -  вдруг радостно закричал Мальков. – Ведь это старшина 8-ой роты на верблюде едет и батальонная кухня!
Все дружно засмеялись и побежали навстречу. Через десять ми-нут в нашем лесу уже обедали: водка, колбаса, консервы, хлеба вволю. Мы узнали, что немцы отошли на 15 километров, и решили не-медленно добраться до ближайшей деревни, связаться с полком и от-дохнуть. К вечеру мы спали кто где и так крепко, что даже не встали поужинать. На утро мы сытно позавтракали и принялись чистить оружие, к 12 часам готовились к бою…
Идем колонной, нас перегоняют танки, а на встречу едут сани-тарные машины – везут раненых. Шли очень быстро, солнце пекло невероятно. Через 8 километров мы остановились и замаскировали машины, пушки. Немцы засели плотно в населенном пункте в 3 ки-лометрах от нас. Короткими перебежками нам удалось незаметно преодолеть поле, а дальше прямо в сад первого дома тянулась узкая полоса кустарника, по которой мы добрались до носа противника.  Мы увидели пушку немцев, к которой то и дело подвозят снаряды. Мы решили атаковать, так как нас накопилось 2 взвода, командир роты не знаем где. Установили на фланге станковый пулемет, ручные выдвинули вперед, ПТР к бою.
- УРА!
Немец не думал, что у носа мы откроем сильный огонь. На ходу стреляя и добежав до сада, увидели, как в панике несколько немцев, бросив оружие, побежали вниз.  Мы развернули пушку и принялись бить по ним, но пока возились, не заметили, как на сопке враг направил огонь на нас. Мы бросились бежать по левой окраине деревни по полю, но добежав до скирд сена, не успели спрятаться – сено вспых-нуло от немецких снарядов. Я побежал в сторону и несколько това-рищей со мной, чтобы укрыться, командир взвода за нами, но не успел он залечь, как разорвался снаряд рядом с ним и осколок ранил щеку. Мы оказали ему помощь и просили оставить поле боя, но он упорно продолжал руководить боем. Немцы пытались восстановить утерянный рубеж, но безрезультатно. Как только все стихло, командир взвода посылает меня к командиру роты с донесением. Я понятия не имел где его искать, но задание выполнить должен. Побежал к лесу, где встретил группу бойцов наших, немного передохнув, двинулся дальше. Неожиданно меня кто – то окликнул, я обернулся и увидел солдат, среди которых был комроты. Я немедленно доложил обста-новку.
- Ну, хорошо, пошли быстро, – скомандовал тот.
Не дойдя двухсот метров до расположения роты, командир ос-тановился у маленького блиндажа и достал карту, пристально на нее смотрел, потом сложил и подзывает меня:
- Вот, что, быстро беги к командиру взвода и доложи, что необ-ходимо перебрасываться на окраину деревни, вон до тех домиков, – он указал рукой на ближайшие дома.
Снаряды рвутся повсюду, на каждом шагу угрожает смерть, но думать об этом было недопустимо. Добежал до места – весь взвод разбросан по кустам. Вижу комвзвода весь в земле, одна голова тор-чит, засыпало да еще и контузило. Я схватил малую лопату и принялся откапывать.
- А где лейтенант? – спросил я.
  - Наверное, убит. Вон рядом.
Я взглянул в окоп и действительно – убит. Но его узнать было нельзя, череп снят, рука по локоть оторвана, все тело побито оскол-ками, оказалось, мина влетела прямо в окоп…
Мы начали передвигаться в указанное место. Дождевые тучи нависли над головой, и солнца не было видно. Сильно похолодало, а шинелей не было, мы все побросали. Так до полуночи бродили по ок-раине деревни, никто не спал. К двум часам ночи мы двинулись снова в путь, который лежал через леса и овраги, брели по воде. К утру были на месте, нас ждал жаркий бой. Первый и третий взводы пошли в наступление, а мы остались в резерве. Но вскоре бойцы панически вернулись обратно, немец дрался отчаянно. К нам присоединились еще 20 автоматчиков, и командир роты решил начать наступление. Только высунулись с опушки леса, как десятки вражеских мин разорвались рядом с нами, в результате чего погибли несколько человек. Но мы по пластунски ползли вперед, а потом засели в маленькой ровине старой полевой дороги и не вели бой, пока это было бесполезно, мы потеряли многих товарищей тогда.
- Ну, здесь нам, наверное, и гнить придется? – задал я вопрос Мальку.
- Ну нет, Николай, мы их тут гнить заставим.
- Эй, братцы, земляков нет ли у вас с Кубани? – донеслись голоса до нас со стороны противника.
- Что такое? – спросил я
- Да это ж наши братья по крови и враги по оружию, – ответил Малько.
- Павловского района есть кто? – снова заорал тот же голос.
- Есть! – крикнул Малько.
- А ты Деревянкина знаешь? Работника райкома.
- О, это же Деревянкин - мой друг! Его все знают в районе. Его немцы повесил за то, что убил двоих солдат и одного офицера, и взо-рвал склад. Умный был партизан. Вот это здорово, кто ж это там такой, а? – спросил Малько.
Дальше наш разговор оборвало шипение мин и снарядов. Мы пригнули головы к земле. 30 минут шла подготовка к атаке и с криками «Ура!» мы бросились к траншее противника. Враг в панике бросился бежать. Все в кубанке – это были казаки – власовцы. Около сотни казаков осталось на месте. Оборона сорвана и мы пошли преследовать до утра. Ночью нам дали пополнение в полк. Азербайджанцев и одного узбека, с которыми выполнять задачу нелегко. Район, в котором оборонялся противник был сильно укреплен. Пехота пошла по чистому полю. Немцы, видя, что грядет туча наших бойцов, открыли сильный артилерейский  огонь, но мы продолжали упорно идти вперед. В долгу не остались, даже «Катюши» приняли участие. Началась пулеметная стрельба, винтовочная и автоматная. Позади нас неожиданно появилась пушка 76 м/м, прямой наводкой уничтожила огневые точки противника. Стрельба была такая сильная, мы не надеялись выжить и увидеть родных. По нашей пушке немец сколько не бил, пытаясь ее уничтожить, но она не замолкала  и била по врагу! Мы добрались до горы, ползем по пластунски. Но еще где – то страшнее пушки засел снайпер и выводил из строя одного за другим наших бойцов. Но мы упорно и быстрее продвигались вперед. Вот на солнце блестят немецкие каски. Сотни наших пуль заставили замолчать врага и обратиться в бегство. Мы сближаемся с основной немецкой линией обороны, бой усилился. Мы с Малько добрались до воронки и решили на минуту приостановиться, осталось полмагазина патрон.
- Хорошо сидеть в воронке, но там товарищи, – сказал Малько. – Бей гада, бей, Николай! – крикнул в ярости тот и дал несколько длин-ных очередей. 
Немцы не выдержали нашего натиска и бросились бежать, кто – то, подняв руки вверх, сдавался, но наш боец не брал ни одного плен-ного. Оказалось, тут тоже были власовцы. Поднявшись во весь рост с криками «Ура!», мы настигли врага и всех расстреливали без разбора. Мало кто из власовцев добрался через лощину на другую сопку, ко-торая также сильно укреплена. До нее было 3 километра. С большими потерями мы двинулись на следующий рубеж, спускаясь по склону. Но далеко мы не прошли – немцы открыли сильный огонь, укрепив свои позиции, и нам пришлось залечь. Командир роты дал команду броском вперед к подсолнухам, которые в 300 метрах от нас. Но в подсолнухах были остатки власовцев, которые заметив нас, кинулись бежать к ручью, но нам было не до них, пули свистели отчаянно, мы еле добрались до воронки от бомбы. Нас залегло в ней 7 человек. Один пулеметчик – узбек и один ручной пулемет. Узбек совершенно не владел оружием и возился минут пять с ним. Я быстро выхватил пулемет у него, заложил диск, нажал спусковой крючок, потом уве-личил прицел и дал снова. В воронке появился комроты и сказал:
- Правильно, бей их, бей, товарищ Савченко!
Я, не отрываясь от пулемета, продолжал стрелять.
И только когда немцам удалось некоторым добраться до кювета и скрыться с поля зрения, я сказал:
- Ну, вот и все…
- Нет, еще не все, – перебил комроты и с криками – Батальон, встать, вперед! – выскочил первым из воронки.
Мы последовали за ним и, преодолев ручей, побежали на сопку. Враг открыл артиллерийский огонь. Все залегли кроме нас семерых, мы двинулись дальше и настигли немцев, которых уничтожили,  а двоих взяли в плен. Когда подошла наша пехота мы с криками «Сла-вяне, вперед!» бросились к цели. По сопке двигалось несколько тан-ков. Конечно, нам стало веселей. После маленькой перестрелки, танки гусеницами переехали остальных немцев. Мы завладели сопкой! Основные силы противника отошли на 26 километров.  А мы остано-вились до утра в ближайшей деревушки, отдохнули, и на рассвете выстроились в походные колоны, и были готовы к бою…

********************
Жарко. Солнце жжет с такой силой, что нельзя взяться за железо. Воды поблизости не было. Мы получили задание наступать из ка-мышей. Я двигался медленно, болели ноги, и комвзвода  отправляет меня к старшине, чтоб я шел около него сзади роты. С нами шла сан-инструктор Надя. Неожиданно рядом с нами взорвался снаряд. Я ото-ропел, меня оглушило и ничего не мог понять. Две минуты просто лежал на земле, когда рассеялся дым, я кинулся к Наде. Она не двига-лась. Я приподнял голову, из нее текла кровь.
- Старшина, скорее сюда, Надю ранело!
Старшину отбросило на 10 метров назад, но он быстро подбежал с сумкой бинтов и мы оказали Наде помощь. Когда она немного при-шла в себя, то промолвила еле слышно:
- Старшиночка, помоги, больно сильно.
- Ну, Савченко, бери её сумки, а я в санчасть Надю отнесу, – скомандовал старшина.
- Коля, ну, прощай, – сказала Надя. – Может, не вернешься ты…
Она протянула мне свою закаленную руку. Надя была маленького роста, черноглазая, хорошего телосложения. Много она с поля боя вынесла раненных бойцов. Крепко пожав ее руку, я удалился за ротой, не чувствуя боли в ногах. Пробираясь по протоптанной товарищами дорогой, услышал шум. Притаился, подготовил гранату и автомат. Жду… вот мелькнула одна фигура, другая. Немцы! Они были в 15 метрах от меня. Я выдернул кольцо и сделал замах. Прогремел взрыв. Все стихло. Я убил врага, их было двое. Я снял с одного бельгийский пистолет и двинулся дальше. Но следы уходили вправо и влево. Куда идти?  Вскоре услышал разговор, это наши. Я двинулся к ним. Взвод сидел кругом всередине власовец. Его допрашивал командир. Но тот нахально врал, а через 30 минут пыток был застрелен. Мы принялись рыть колодец, пить хотелось невыносимо, но через два часа работ пришлось оставить место, чтобы найти остальные два взвода, который разбрелся кто куда. Но все безрезультатно. К тому же немцы заняли полосу у ручья и решили нас измором взять. Мы прятались до утра в камышах, но долго так продолжаться не могло. Мы приготовились к бою. Вперед пошла разведка из 9 человек, в том числе и я. До ручья было 300 метров, шли осторожно, вооружившись гранатами. Направляющий вдруг остановился и дал знак «ложись». Мы потихоньку присели. Камыш шумел сильно, кто-то вел лошадь. Двое наших бойцов двинулись за ним, но вскоре вернулись:
- Да там человек 25 немцев! Гремят котелками, значит завтракают. Ну мы их накормим.
Мельник вызвал Пелиха и написал донесение командиру, что мы завяжем бой, а рота подойдет на подмогу. Каждый думал, что может случиться через пять минут. Мы переползли через тропку и тихонько подкрались с фланга к речке. Мельник поднял гранату на головой и с криками «А ну, хлопцы, возьмем воду!» метнул ее прямо в кучу врагов. Вслед за его гранатой полетели и наши. Но оказалось, что немцев было намного больше, не только эта группа. Они подошли плотным кольцом все ближе к нам. Мы засели во вражеских окопах и целый час бились с неравными силами. Патроны были уже на исходе. Нам пришлось хватать оружие у убитых немцев. Когда выползали из окопов, потеряли троих человек, а двое были ранены.
- Ну, что, Малько, – спросил я. – Оставим по патрону для себя?
Мы нашли диск полный патрон и разделили с Малько. Но силы были на исходе. «Вот и мне конец пришел» подумал я. Но, увы! Я ус-лышал крики «Вперед! Ура!» Это подоспела наша рота, а немцы ки-нулись в бегство, но мы их по одному уничтожили. Мы вылезли из окопа, стоим не можем ни слова вымолвить. Малько кинулся целовать первого попавшегося, я тоже. Мельник подошел к командиру роты, доложил, что задание выполнено и тут же свалился от боли. Мы похоронили товарищей, раненных отправили в госпиталь.
- Нам нужны патроны, – сказал Малько, показывая свои четыре диска абсолютно пустые.
Теперь мы пьем холодную чистую воду, жажда к которой мучала нас целые сутки. До самого вечера почти мы окапывались и командир роты ходил чумной. Дозоры были выставлены повсюду на сто с лишним метров.
Тихо и спокойно. Собираем у убитых немцев винтовки, патроны, гранаты. Наступила ночь. К нам никто из посыльных не пришел. И нам кажется, что мы одиноки и о нас никто не беспокоится из высшего командования.  Вот уже совсем стало темно. Изредка то слева, то справа вспыхнет ракета или раздастся короткая очередь. Сидим мы с Малько в одном окопе, покуриваем, но кто-то подбежал и сказал: «Приготовиться». Мы сразу поняли в чем дело и поднялись. Нам надо продержаться до утра, а там подмога будет. Не прошло и полчаса, как наш «Максим» «заговорил».
- Вот они, – крикнул Малько и дал очередь.
Я тоже увидел черные фигуры и начал стрелять. Немцы вели яростный огонь, но бесполезно. Потом так разошлись, что мы не смогли поднять головы. Вот враги подползают все ближе, скоро во-рвутся к нам в окопы, но мы устояли, немцы не выдержали потерь и отступили.
Еще солнце не успело подняться из-за горизонта, по роте прошла радостная весть – прибыл батальон, кухня, подвезли боеприпасы. Завтрак прошел с большим аппетитом. Батальон принял оборону, а мы спокойно уснули. А с наступлением рассвета мы оставили свои места, и пошли вперед за врагом к противотанковому рву. Перед ним было чистое поле и подползти в открытую никак нельзя, плюс к этому проволочные заграждения. Но командир полка приказал во что бы то ни стало идти вперед. Уже подошли совсем близко к заграждению, но у каждого сердце чувствовало, что немец вот - вот откроет огонь. Мы отправили посыльного с сообщением, что без сапера двигаться нельзя, но тот вскоре вернулся. Комбат приказал идти дальше. Мы открыли сильный огонь из всех видов оружия, но враг был силен. Нам пришлось повернуть обратно.
               
********************

1 октября 1943 года после ужина старшина по разрешению ком-роты взял меня с собой, чтобы утром принести завтрак. Когда я ухо-дил, то не знал, что происходит позади нас. Стоят пушки, танки, ка-тюши, замаскированные в камышах. Можно было догадаться, что скоро грянет гром. Придя в хозчасть, я расположился спать у окопчи-ка. Но не успел уснуть, как все загрохотало. Это начиналась артпод-готовка. С любопытством наблюдая за разрывами на немецкой обо-роне, я не заметил, как меня звал старшина. Танки вышли из своих укрытий и, лязгая своими гусеницами, уверено шли вперед. 
Утром нам не пришлось нести завтрак, рота ушла раньше, а мы направились вслед, но пройдя 6 километров, не встретили ни одного солдата из полка. И кого не спрашивали, где 1137 полк, никто не знал и не слышал. Мы решили идти на Старо-Титоровку. В ней стоял не-мецкий эшелон. Мы зашли в один вагон, другой – всюду битая посуда, пьяные Иваны шарахаются. Мы выкатили одну бочку водки, схватили колбасу, хлеб. Выпили, сидим и думаем куда идти дальше. Вдруг откуда ни возьмись Пелих подходит. Он то и подсказал, что рота влево в трех километров от сюда. Мы двинулись и бочку с собой покатили. Придя на место, оказались в окружении друзей, протягивающих с веселостью каждый свою кружку. Все выпили и помянули павших друзей. А позже пришел приказ присоединиться к морской пехоте. Время было 12 часов когда мы выступили. Прошли 4 километра и встретили группу немцев, с которой быстро расправились. Немцы старались удержаться, чтобы с Тамани в Крым отправить войска, но усилили натиск. Вдруг меня ударило что-то в голову и грудь. Я упал, кровь лилась сильно, но ранение было легкое. Товарищи сразу перевязали мне раны.
В 14 часов 02 октября 1943 года я расстался с друзьями, с кото-рыми я первый раз вступил в бой и набирался опыта для дальнейших боев. Но уходя, я нашел себе напарника, тоже раненного, с ним мы попали в 46 гвардейский медсанбат. Так закончилась моя первая стадия фронтовой жизни.
После того, как я вышел из госпиталя, мне удалось побывать  дома и встретиться с отцом, который приехал в отпуск с фронта. Охота сильная была на фронт, но все бесполезно. Суворов говорил: «Больше пота в тылу, меньше крови на фронте», но мне не хватало выдержки и дисциплины. 01 января 1944 года я попадаю в Баку в 29-ю окружную снайперскую школу. Начались занятия. Но сначала учиться не хотелось и первые месяцы были для меня трудными.  Хотя учился я на отлично. Командир отделения Знаков вел не раз со мной беседу:
- Брось, Савченко, ругаться с младшим командиром! Что прика-жут - выполни молча.
В конце концов, я понял и решил сдерживать себя. После двух с половиной месяцев я был отличным курсантом, стал получать благо-дарности. С Пономаренко у нас завязалась борьба за первенство во взводе.  Жизнь пошла совсем другая, кормили хорошо. Мы ходили работать на пристань, разгружали сахар, консервы. Иногда сахар стащим – и есть немного денег. Наступил май. Пошли разговоры, что скоро на фронт. Уже мечтаю, как с друзьями буду воевать. Первые мои друзья тут были Петрушенко, Горошкин, Васильев, Ольховой и другие. Начальник вызвал нас к себе и объявил, что если будем хо-рошо учиться, то на фронт не поедим. Многие взялись за учебу, а я нарочно начал хулиганить, не мог больше оставаться в тылу. Я влился в группу с плохой дисциплиной. В конце июня мы выехали из Баку. Нас отправили в Днепропетровск. Тут меня тяготило все, ничего интересного в жизни не происходило, кроме того, на 10 суток на «гу-бу»  попал…
01 сентября нам выдали новую одежду и отправили на станцию. Эшелон был готов. Около 6 тысяч солдат были готовы к посадке.  Все по вагонам, раздался марш духового оркестра, запыхтел паровоз и эшелон плавно тронулся на запад.
Прибыли в восьмой западный артилерейский полк. 13 сентября к вечеру выяснилось, что завтра едем на фронт. Радость была большая, для нас это честь! Еле дождались утра. Нам выдали сухой паек на двое суток. От бойцов других мы узнали, что попали в 12-ю минометную бригаду. Р.Г.К.  Из школы снайперов нас было 8 человек, но попали мы в артиллерию. Ехали мы четверо суток, а на пятые вступили в бой. Меня и Евланова зачислили в разведку дивизиона.
               
********************

Бой в Карпатах с 29 сентября по 22 ноября 1944 года.
Утро. Нигде не слышно ни единого выстрела. Мы с Евлановым сидим чистим картошку на кухне. Нам не грозил артиллерейский об-стрел, нас защищала водяная мельница.  Вдруг несколько снарядов рванули совсем рядом, мы прижались к стене.
- Давай закурим, Иван? – предложил я и достал табакерку.
Закурив махорку, наслаждаемся дымом, и ждем, когда закончится обстрел. Ну, а когда все стихло, отправились дальше готовить обед. К нам подошли два человека, представились, сообщили, что сегодня мы пойдем с ними на Н.П.  Подошел начальник разведки старший лейтенант Лаптев, протянул мне руку, я ответил. Мы долго бесе-довали.
- Ну, пойдем, Иван, – сказал я, накидывая шинель. – Сначала бу-дет страшно, но привыкнем.
Шел маленький дождь, везде была грязь. Мы двинулись в путь. пройдя 400 метров, повернули вправо и пошли по над сопкой, у под-ножья которой ручей шумел.
- Ну, вот, и пришли, – сказал Филатов, указывая на маленький блиндаж. Здесь сидел один сержант.
- Кто это? – спросил он.
- Да это новенькие. Двоих дали.
- Ну, будем знакомы, – протянул он руку.
Весь обед мы беседовали о жизни, вскоре Лаптев взял меня с собой.
- У меня оружия нет, – возмутился я.
- И не надо, там найдем, – сказал Лаптев.
Рядом был блиндаж зенитчиков и на входе лежал немецкий ав-томат. Я, не говоря ни слова, взял его и под полу. Когда мы прибыли на место, там уже было много разведчиков, которые рыли траншеи. Шел дождь и большие комья земли отваливались от стенок траншей, в которой было столько воды, что в ботинках ноги сразу мокли. Не успели мы закурить, как старшего лейтенанта вызвали к телефону. Вернулся он злой.
- Будьте готовы, сейчас уходим на другое место.
- Ну его к ёб..матери, – выругался Погодин. – Только и знаем: с места на место переходим.
Мы собрали вещи, и пошли влево к сопке.
- Вот, Николай, поживи в этом бардаке, надо ни надо, гонят лю-дей с места на место, – сказал Володька. – А завтра, вот, ****и, на ту сопку пошлют.
Всю дорогу, пока шли, Володька рассказывал о себе, как воевал, а я брал в голову весь его рассказ.
Пройдя два километра, остановились у группы бойцов, это был первый батальон. Мы принялись рыть блиндаж.
- Выбирайте место получше, а то, вон, они уже два часа роют и ни черта не получается.
Мы с Володькой выбрали картофельное поле под самым обры-вом. Сняли первый штык – хорошо, очень быстро, даже и десяти ми-нут не прошло. Солнце уже садилось. Мы спешили до захода сделать перекрытия. Деревня была неподалеку и мы со старшим лейтенантом пошли за досками. Блиндаж вышел замечательный. До утра мы спали в тепле и уюте. А утром связистам и разведчикам было велено явиться на О.П. Пришлось оставить такой хороший блиндаж…
Как только отошли от переднего края, увидели убитых, раздав-ленных танками лошадей, кишки их были разбросаны повсюду, вонь стояла невыносимая. Убитых людей хоронили медленно, а потому они лежали почти по две недели распухшие. Вот дошли до церкви, в которой был штаб дивизиона. Стены церкви изуродованы, а народу там собралось больше, чем на святой праздник. Я присел в угол возле своего телефониста.
- Ну, как, привык к такой жизни? – спросил он меня. – Наверное, когда в школе был, на фронт тянуло?
- Да нет, не очень страшно…
- Савченко, бери вещи и  к майору, – сказал старший лейтенант.
- А где он?
- Да, вон, стоит.
- Разведчик Савченко прибыл! – отрапортовал я.
Тот усмехнулся:
- Новенький?
- Так точно!
- Поехали…
Сели на виллис и молча поехали. Майор часто ругался матом, и при этом каждый раз рядом с машиной разрывалась граната. Машину качало из стороны в сторону. Остановились возле миномета. Майор сказал:
- А теперь иди обратно.
Я повернулся и побежал. В любой момент можно ожидать удара. Я добрался до церкви, и только захлопнул за собой дверь, как рванул снаряд рядом. И чья – то лошадь, заржав, сильно ударила копытами в cтену. Потом еще и еще, казалось, стены рухнут. Когда все стихло, я подошел к своим разведчикам.
- Вот, поешь суп, хлеб.
Я попробовал суп, он был холодный и безвкусный. Потом дали сало. Я взял у связистов котелок с чаем и сильно подсластив, выпил с хлебом. Вскоре был приказ идти дальше и занимать ближайшую сопку. Задание мы выполнили, но связисты установить свой аппарат, как совсем рядов разорвало снаряд. Я лег в маленькую ямку, но тут деся-ток еще перелетел через голову. Оставаться здесь было опасно. Я подбежал к первому попавшемуся блиндажу, но оказалось, что в нем и головы не спрятать.  Я стоял под открытым небом, как и другие бойцы. Вокруг стон, крик, много убитых.  Радисты мне помогли, вытащив рацию наверх, таким образом я смог залезть в нору целиком.  Немцы перешли в контратаку, пехота бежит, я сам не понимал жив или мертв я.
- Товарищи, обороняться! Обороняться! Стрелять обратно, – кричал какой – то капитан.
Но разорвался снаряд, и солдат упал замертво.
- Сражаемся до последнего патрона, отступать нельзя! – кричал майор.
Я схватил винтовку и решил проявить снайперские навыки.
-  Колька, Колька! – крикнул кто – то.
Я увидел Володьку Погодина. Прыгнул к нему в блиндаж, мы плотнее укрылись и принялись отстреливаться,  вскоре вернулась об-ратно пехота. Но все же нам пришлось отступить…. Но мы не медлили с артподготовкой, на третьи сутки пошли снова на сопку, на которой оборонялись враги. Там было много убитых, а весь кустарник порезан осколками, живого места не найдешь. Разведка доложила, что можно пойти в деревушку, там переночевать, отдохнуть. Я никак не мог уснуть, вышел наружу и тут слышу взрыв… очнулся у Володьки на руках.
- Ты жив, Коль?
- Вроде да….
               
********************

Наступал рассвет, снова в дорогу, идти нужно трудными путями, где немец бил наверняка. Несколько дней вели перестрелки. Когда нас снабдили боеприпасами, подошли наши танки, пехота – мы взбодрились. Заработали сотни стволов, сотни самолетов в воздухе, ИЛ2 бьют по переднему краю. Пехота пошла вперед. Мы – следом. Наткнулись на немецкие минометы и машины, как хорошо они не были замаскированы, мы их нашли. Все разбили. Потом пошли по узкой тропе, но как – то немного разминулись, разведчики левее взяли, связисты прямо пошли, я немного отстал, но вскоре встретил Лаптева. По танкам немцы били прямой наводкой, но в лесу точно не попадали, а потому снаряды угрожали нам. Мы собрали своих, вырыли небольшие ямы, укрылись. Время шло к вечеру, похолодало и не было шинелей при нас. Пехота шла впереди и мы держали с ними не-прерывно связь. Стало совсем темно, пошел дождь, на 30 метров впе-ред ничего не было видно. Долго следовать нам не пришлось, в ло-щине пехота накапливала силы. А собрались вернуться на огневые….
Дальше все записи утеряны.