Фантазия о кресле. Сказка с моралью

У одного поэта было кресло,
Огромное, как царственное ложе,
С резными подлокотниками,
С пледом,
Похожим на парчовую накидку,
С уютною скамеечкой для ног.
Поэт в том кресле часто спал
И видел
Цветные необузданные фильмы
По всем программам райского блаженства,
А,  просыпаясь,
Сочинял стихи,
Нелепые,
Как будто сновиденья.
Смакуя рифмы,
Он читал их стенам
И голосом вибрировал не хуже,
Чем  палочкой известный дирижёр,
Фамилию забыл,
Но суть не в этом –
Поэт парил над публикою мнимой,
В мечтаньях безнадёжных ожидая
Оваций.
Почему молчали стены –
Кто может дать ответ?
Хотя бы отзвук
Раздался
В поощренье,
Или, может,
В упрёк.
Но – ничего!
Совсем!
Лишь тишина  звенела
Невидимым страданьем.
Такова
Судьба поэтов.
Изменить не в силах
Её никто.
Терпи, поэт, терпи!
Однажды приключилась незадача –
Творца созвучий разлучили с креслом
И увезли в больницу.
Там была
Проблема –
Ах, не будем уточнять! –
Ведь у поэтов много мест проблемных.
Короче, он внезапно оказался
Не там, где просыпался в возбужденьи
И рифмами игрался, как ребёнок,
Что в кубиках находит искру смысла,
Случайно создавал шедевр из бездны
Неясных красок и забытых слов.
Он выразить хотел протест,
Но тщетно:
Явилась медицинская сестра
И сделала ему укол,
Чтоб больше
Не думалось бедняге о стихах.
Поэт заснул в обрывках чёрно-белых
Не фильмов, а безнравственных реклам,
Что каждому пытаются всучить
Для унитаза мыло.
Пусть он спит.
Важней узнать, куда девалось кресло.
За стенкою,
Отдельно от поэта,
Жила одна мерзавка,
Тётя Мотя,
С отменно длинным любопытным носом
И с синей бородавкой на щеке.
Увидев, что соседа увезли,
Она в его обитель проскользнула,
Обшарила все щели и углы,
Потом разочарованно вздохнула
И к креслу подошла
- Вот это штука! –
Раздумчиво сказала тётя  Мотя. –
- Поэт уже, как видно, не вернётся,
Зачем же зря богатству пропадать?
Позвав двух алкашей из подворотни,
Мерзавка им злодейски подмигнула
И прошипела:
- Прибыль пополам!
Что было дальше? – скрыто пылью лет,
Три шерлокхолмса
В капитанском чине
Тома бесцельных версий исписали,
А их коллега, кажется, майорша,
То бишь, майор.
А, может подполковник,
Роман слепила о пропавшем кресле,
Где двадцать трупов
Жалобно стенают
И мести жаждут.
Впрочем, всё забылось,
Когда майорша стала генералом,
На пенсию уйдя в расцвете лет,
Чтоб продолжать бездонно множить трупы
И премии хватать, и гонорары.
Ну, пусть -
Не возбраняется законом.
Жаль одного–
Что кресло не нашлось.
Когда поэт явился из больницы,
Обритый, жалкий,
В выцветшей пижаме,
То, не увидев кресла,
Рухнул на пол
И рифмы, как монеты, растерял.
Не обижайте, женщины, поэтов,
Любите их,
Сдувайте с них пылинки!
Иначе в этой сказке нет финала,
Лишь сотни непечатных междометий,
Совсем не поэтических на слух.
                Р.Маргулис