Путь к матери

(перевод поэзии Н. Холодного)

«Коля, ты мне снился в ночь на воскресенье. Ты лежал, а на тебя клали цветы всюду, так, говорят, оживет. Я проснулась и начала плакать».

Из материнского письма в Самгородок, 1968 год


 Снова, мама, к Вам я не приехал.
 Уж, наверное, я вербы разлюбил.
 Пишете, прислал я Вам орехи,
 только зубы к ним прислать-то позабыл...
 Не судите строго, что я забываю
 переспевших вишен сладкий кровоток.
 Двадцать восемь лет неполных забиваю
 золотые гвозди в пустоты поток.
 Говорят Вам, что на лезвии ножа
 Для забавы пёстрой публики стою.
 И что в битвах мной, увы, не дорожат
 те, кто за моей спиной стоит в бою.
 Ну а к Вам сейчас путь устлан камнем чёрным.
 Запрещающие знаки, блокпосты.
 Поросли обочины гадючьим тёрном,
 а на реках не стоят давно мосты.
 Жаль, теперь сосед Вам пашет огород –
 от того и лебедой всё густо заросло.
 Я же всё пройти пытаюсь море вброд,
 чуть не утонул, и вышиванку унесло...
 Может, отзовусь я Вам в раскатах грома.
 Может, сделает меня он и немым,
 в жизни ведь бывает  как на ипподроме:
 на коне побудешь, будешь и под ним.
 Мир вокруг мне был как отчим, даже хуже,
 гнула жизнь меня, как ветер гнёт лозу.
 Но глаза мне Ваши и улыбкой служат,
 и перо макаю в Вашу же слезу.
 А когда вдруг начиналась злая вьюга
 и лишь совы гулко ухали в дупле –
 то меня, как долгожданный ветер с юга,
 сны о хате старой кутали в тепле.
 Не осталось даже памяти от стрехи:
 жестью кроют нынче все дома.
 Вы в руках старечьих держите орехи,
 а зачем – не знаете сама.


                18.08.2013

     Дорога до матері

«Колю, ти мені снився проти неділі. Ти лежав, а  на тебе клали квіти кругом, то, кажуть, оживе. Я прокинулась і стала плакати».

Із материного листа в Самгородок, 1968 рік


  Я до Вас ізнову не приїхав.
  Мабуть, наші верби розлюбив.
  Пишете, прислав я Вам горіхів,
  тільки не прислав до них зубів...
  Не судіть за те, що забуваю
  перестиглих вишень кровотечу.
  Двадцять восьме літо забиваю
  золотого цвяха в порожнечу.
  Кажуть Вам, що я на лезі бритви
  для розваги публіки стою.
  Хтось мене без мене тягне в битви
  і за мене «падає» в бою.
  А до Вас дорога камнем стелена.
  Заборонні знаки та пости.
  Обіруч гадючі очі терена
  і фальшиві написи: «Щасти!»
  Вам тепер сусід города оре –
  і вродила рясно лобода.
  А мене ледь не втопило море,
  й вишиванку понесла вода...
  Може, я озвуся Вам у громі.
  Може, мене зробить він німим,
  у житті немов на іподромі:
  на коні побудеш і під ним.
  Світ мені був гірший за вітчима,
  і вітри згинали, мов лозу.
  Та сміявсь я Вашими очима
  і вмочав перо у їх сльозу.
  А коли зчинялись хуртовини
  і гукали сови у дупло –
  нашої старенької хатини
  скрізь мене знаходило тепло.
  Згадки не лишилося від стріхи:
  забіліла бляха, мов зима.
  У руках тримаєте горіхи,
  а нащо – не знаєте й сама.

                -Микола Холодний, 1968