Старик с кисточкой

Насмешки в каждом взгляде,
Ехидные улыбки на лице,
Смеются даже когда-то нежные мамаши,
Видя что-то человеческое во мне.
Холодные руки чьи-то сжимаются в кулаки,
В карманах черного пальто
Лежат острые серебряные ножи,
Которые вроде как должны перерезать мое горло.

«Бряньк-бряньк» прогремит звоночек
Над железною дверью,
У которой пара неприличных строчек
Написаны тенью.
Захожу я зачем-то вовнутрь,
Там кромешная тьма,
У меня в сердце образовался ступор,
Как же так мир умер без меня?
Может и хорошо, что и здесь солнце погасло,
Вселенная потерялась в своих же краях.
Перекрашенная внутренность в черные краски,
Как бездна из-под ног моих сорвалась.

Там где-то у старенькой кассы,
Стоит пожелтевший от мрака старик,
Перекладывает ядовитые массы
Из черного ящика в черный ящик.
Он молчалив и смотрит в глаза мне.
Что я забыл здесь у него?
Я ведь зашел просто так, словно, во сне,
Думал, здесь жить начну заново.
«Ладно, ничего, можешь присесть.
Там в темноте стульчик стоит.
Можешь присесть и снова всю жизнь перечесть», -
Молвил мне взглядом старик.

- Зачем мне садиться,
Когда здесь так пусто?
Мне, дед, порою хочется утопиться,
Чтобы не было так грустно.

Внезапно улыбка открылась
У деда, стоящего в пустой темноте.
И кисточка в руках у него появилась
И краски в правой руке.
Он взмахнул бесполезным движением,
И мир вдруг окрасился в радуги цвет,
Захлестнув меня едким жжением,
В глаза вонзился приторный свет.

«Вот, смотри ты на эту радугу!
И увидь в ней радость свою!
Что за жизнь ты свою черную
Чуть не утопил в бесцветном бою?
Ты – человек, и обязан быть им!
Ты и мне обязан жизнью прохожий,
Немало ведь кислых на улице мин,
На которые ты быть не должен похожим!
Никогда у тебя ее быть не должно!
Ты – человек, и обязан им быть!
Хоть и будет тебе плохо, хоть сложно,
Но ты обязан по радуге плыть.»

Вдруг опять все вокруг почернело,
Померкнул и свет у старца в глазах.
На улице все также веками уже не светлело,
А кисточки не было у деда в руках.
Так грустно осталось,
Но тише на сердце.
И что-то внутри так странно сломалось,
Так тихо упало в преддверии смерти.

Вышел на улицу я, а там,
Черная машина взлетала с земли.
Взлетала, взлетала и «БАМ!»,
Повалились во все стороны асфальта клочки.
Вдруг у меня все поплыло, все вскружилось.
Машина наехала на самое сердце,
И в памяти моей все черное внезапно забылось,
Осталось лишь небо в радужном цвете.