Сирко

Сірко

 

Не в разгар полуночного сна, а средь бела дня

Разгулялась Недоля со Страхом — молочным братом.

Разбегаются люди, вовсю басурман кляня,

По бедняцким хатам.

 

Богомольные матери, громко в разлад скуля,

Убегают от сабель турецких в луга и степи…

Запорожцы, где носит вас лихо? Горит земля!

Неужель вы слепы?!

 

Безутешные вдовы рыдают то здесь, то там;

Под ударом кнутов содрогнулись девичьи станы.

Вдруг воскликнули турки: «Несладко придётся нам

От Урус-Шайтана!»

 

Кошевой запорожского войска не лыком шит —

Чародей и колдун! Только стоит ли верить толкам?

Говорят, будто он впереди козаков бежит,

Обернувшись волком!

 

А ещё говорят, будто ночью он в степь идёт,

Оглашая окрестности режущим сердце воем,

Будто сядет  — и с духами тихую речь ведёт

Перед смертным боем.

 

Козаком обернётся — и ринется в самый чад…

Знать, не брешут, что он человек со звериной кровью.

Он и скалы свернёт за двоих сыновей-волчат

И супругу Софью.

 

От неистовой битвы мелькают круги в глазах…

Янычары повержены — значит пора до дому.

На гнедом аргамаке подъехал седой козак

К очагу родному.

 

Оглядел он давно позаросший бурьяном двор,

Наслаждаясь июльским теплом и ночною тишью…

А вокруг опустили стыдливый девичий взор

Молодые вишни…

 

Вот и дома! Какая блаженная тишина,

Но на сильную радость козацкое сердце скупо…

Поглядел атаман — над землёю плывёт луна…

На земле — три трупа!

 

Обезумевший волк, как стрела, удирал в леса.

Вкруг него расстилался по небу туман белёсый.

И с тех пор на траве не Господня блестит роса,

А козачьи слёзы.