Вопреки правилам-1
Сама манера «коверкать» русские слова в угоду потребам стихосложения родились вместе с приходом на русскую литературную почву польской силлабики, которую культивировал в Москве с середины 17 века Симеон Полоцкий. Но и раньше, в народном стихе, спорадически наблюдались переносы ударения. Силлабика польского типа предполагала обязательную женскую рифму – тут кровь из носа, а подлаживайся. И подлаживались. У Василия Тредиаковского в ст. «На грозу, бывшую в Гаге» рифмуется: Смутно в Ухе // Ужасно в воздУхе. Эта манера пренебрегать природными русскими ударениями держалась довольно долго – литераторы привыкли к мысли, что ради ритма и рифмы можно немного и слукавить. Ни у кого не возникало мысли объявить Пастернака неграмотным из-за случаев такой вольницы. Однако надо стараться держаться правил. Если в случае с Пастернаком неправильность объявят приемом автора обратить внимание на оттенки своих поэтических смыслов, то в обыденной практике это воспринимается как обыкновенная неряшливость. У нас, как известно, человека встречают по одежке, провожают по уму. Стало быть, надобно избегать неряшливости и в стиховой одежде. Известно также, что литературные авторитеты снисходительно относились к возможным ошибкам и не делали из-за неправильно поставленной запятой мировой драмы. На сей счет сохранилось высказывание императрицы Екатерины Второй, которая в свое время была известным литератором: надеюсь, что из-за моих неправильных падежей никому хуже не стало… Пушкин был в этом смысле даже радикальнее: в третьей главе «Евгения Онегина» можно прочитать следующие строки:
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Но иногда встаешь в тупик, обнаруживая у признанного мастера «вопиющие» нарушения общепринятых правил. За такое обычно сразу снимают с ринга. Особенно это касается правил рифмовки. Уж если ты используешь, положим, чередование мужской и женской рифмы (ударение на последнем – и предпоследнем слоге), то будь любезен соблюдать эту манеру на протяжении всего поэтического текста. Но вот Пастернак. Книга «Поверх барьеров». Цикл стихотворений «Весна» (Стихотворения и поэмы. М., 1961). Привожу текст второго стихотворения.
Весна! Не отлучайтесь
К реке на прорубь. В городе
Обломки льда, как чайки,
Плывут, крича с три короба.
Земля, земля волнуется,
И под мостов пролеты
Затопленные улицы
Сливают нечистоты.
По ним плывут, как спички,
Сквозь холод ледохода
Сады и электрички
И не находят броду.
От кружки синевы со льдом,
От пены буревестников
Вам дурно станет. Впрочем, дом
Кругом затоплен песнью.
И бросьте размышлять о тех,
Кто выехал рыбачить.
По городу гуляет грех
И ходят слезы падших.
Стоит присмотреться к системе рифмовки в этом стихотворении. В первом катрене – чередование женской и дактилической рифмы. Во втором – напротив: дактилическая чередуется с женской. В третьем – сплошь женские. В четвертом - мужская и дактилическая. Причем, в последней строке неожиданно вместо дактилической возникает мужская… И, наконец, в последнем катрене рифмуется перекрестные мужские и женские рифмы. Никакого тебе порядка! Что это? Недосмотр? Вряд ли можно недосмотреть такой хаос. Стало быть, специально организованный «художественный беспорядок»? А цель?
Наконец, невозможно не обратить внимание еще на несообразность. В русском языке есть устойчивые словосочетания. К примеру, моргать можно только ресницами. На худой конец - глазами. У Пастернака в первом катрене неожиданно возникает словосочетание, которое явно вне закона: «Кричать с три короба». С три короба, мы знаем, можно наврать. Но кричать… Смысл всего этого приходится разгадывать… И обнаруживается, что явные на первый взгляд несообразности имеют свою художественную логику.
В сущности, стихотворение воспроизводит картину весеннего хаоса в городе. Вот, по улицам громоздятся обломки льда со вздувшейся реки. Плывут накопившиеся под сугробами нечистоты. Электрички не находят брода среди весеннего половодья. Дома затоплены – не только водой, но и весенним пением птиц. Народу дурно – возникает чувство агорафобии от непривычного водяного пространства. Итог: «По городу гуляет грех // И ходят слезы павших». Метафора, намекающая на весеннее любовное томление. Какова в этом хаосе роль обломков льда, «кричащих с три короба»? Они уподобляются чайкам, которые известны как мастера устраивать галдеж на пустом месте… Под словом «кричат» просвечивается слово «врать» - льдины-чайки понапрасну врут, что всему конец: весна – хаос обновления…
Итак, идея весеннего хаоса поддержана и на уровне рифмосложения. Литературный ханжа, который скрупулезно подсчитает все неправильности, укоризненно покачает головой. Но даже в видимом и слышимом хаосе стиха обнаруживается логика более высокого порядка, которая поддержана на уровне ритма, рифмы, словоупотребления, метафоры. Хорошо организованный хаос.Даже нарочитое нарушение грамматики, лексики, фонетики становится выразительным поэтическим средством. Так работают Мастера…
Свидетельство о публикации №113081701442
Я думаю, что Пастернак не сделал ошибки, когда изрекал слова: "Кричать с три короба". Врать с три короба, значит много врать. Кричать с три короба, значит много кричать. Это надо взять на заметку и при случаи тоже можно употребить: "Что кричишь с три короба". Это просто не вошли эти слова в нашу разговорную речь. Мне кажется, наш русский язык исковеркан до неузнаваемости, он смешан, и много всяких было допущено исправлений. Пройдёт время и будет всё по новому. Даже следа не останется от нашего наречия. Нам сейчас даже удивительно услышать нашу первоначальную речь принадлежащую к славянам, от неё и следов не осталось. Так на каком же мы сейчас языке разговариваем?
С уважением и пониманием.
Настоящая Майя Жлобицкая 01.10.2013 12:19 Заявить о нарушении
Геннадий Шалюгин 01.10.2013 12:34 Заявить о нарушении
С уважением к вашему творчеству.
Настоящая Майя Жлобицкая 01.10.2013 22:17 Заявить о нарушении