Максiм Багдановiч. Максiм i Магдалена

Максим и Магдалена.
Максим Богданович.

Гэй, пойду ж я по улице
Да в то поле за околицу.
За околицею тын-огород,
Завивается хмелинушка.
Да чего ж тебя, зеленую,
Градом-дождиком не выбило?
Ты, хмелинушка веселая,
Раскудрявая хмелинушка,
Загубила буйну голову,
Буйну голову Максимову.

Ой, Максим в шинкарне гуляет,
Он гуляет - крест пропивает,
Да товарищей своих созывает:
«Пиво-мед ты в ковши наливай,
Чтоб лилось оно за край, аж за край,
Песню звучную бойчей заводи
Да цимбалами подыгрывай!»

Гэй, как скрипнут, как дадут гопака, -
Только стены заходили у шинка.

Струны звонкие гудят из-под руки,
Ловкой дробью отбивают башмаки.
Их железные подковки звенят;
У порога люди добрые стоят,
Подпевают, приговаривают,
Да Максима все похваливают.
Он сидит - не помалу пьёт,
Под цимбалы он в ладони бьёт,
И хмельная ж его голова,
Говорит мимо воли слова:

«Магда, Магдочка,
Мой цветочек, моя звёздочка!
Не любиться уже мне с тобою,
Дочкой воеводы любимою.
Ныне с войтом* тебя обручают,
Рушники вынимают,
Русу косу твою пропивают.
То не травушка-вьюночек расплетается, -
Это наша вечная любовь кончается.
Уж не будешь гулять, как бывало,
Целовать, как прежде целовала,
Выходить в наш сад среди ночи,
Смотреть ненаглядному в очи.
Да ты же снега марта белей,
Бровки - доли сиротский черней;
Сердце помнит их аж до боли
Не видеть покоя мне боле.
Лейся, пиво, теки, как река,
Раз запала в сердце тоска!"

Во хмелю Максим бормочет, и не ждет он горя,
Да слова же те услышала шинкарка Сора.
Быстро Сора в панские хоромы побежала,
Воеводе все его слова пересказала.
Гэй, как грянет воевода в помости ногою:
«Отвечай же, худородный, буйной головою!"
Как услышали то слуги - сразу побежали,
И холопу цепью ноги заковали,
Повели на майдан торговый
На помост высокий сосновый.
Люди добрые вкруг стоят.
Он идет - не идет, спотыкается;
Белы рученьки по бокам висят,
Ноги быстрые сплетаются.
Да не жалится же людям Максим,
Только молвит он о цимбалах им,

Хочет вновь услышать играньеце
В распоследний раз,
На свой смертный час,
На последнее со светом распрощаньеце.

Только молвил - цимбалы достали,
На помост, на высокий их клали.

И встряхнул Максим кудрями - хватит плакать, бросьте.
Грустно-горько он выводит на помосте:

«То не с севера ветра повевают -
Тихий сон к нам в покои вступает,
Межит мне глаза он, затворяет.
То не в гнездышке пичужка встрепенулась -
То мое сердце всколыхнулось.
Снилось мне - межами иду,
Возле нивушка качается,
Возле нивушка качается,
Серебряной  росой осыпается.
Ныне сбылся тот недобрый сон,
Через девять дней исполнился он:
Из-за тебя, девичья краса,
Слезы катятся, как крупная роса».

Тихо все - только струны звенят,
Только песня разливается.
Люди добрые рядом с ним стоят, -
Болью сердце разрывается.
Эх, каб век тебе, Максиму, не влюбляться,
Да и дочерью вельможной не пленяться.

Встряхнул Максим кудрями - хватит плакать, бросьте.
Грустно-горько он выводит на помосте:

«Магда, Магдочка,
Моя зоренька ясная,
Солнышко мое прекрасное!
Ой, от солнышка
На земле цветы расцветают,
От него ж они высыхают.
А ты, солнце, светишь,
Золотое, святое,
Что тебе знать мирское?»

Тихо все - только струны звенят,
Только песня разливается.
Люди добрые с ним рядом стоят, -
Болью сердце разрывается.
Эх, каб век тебе, Максиму, не влюбляться,
Да и дочерью вельможной не пленяться.

Встряхнул Максим кудрями - хватит плакать, бросьте.
Грустно-горько он выводит на помосте:

«Мои деточки, мои малые,
Вы наплачетесь, наголоситесь,
Ведь не станет у вас папочки!
Кто вас будет растить, одевать?
И от темной ночи укрывать?
Станете вы, детки, босяками,
Пойдете борами-лугами,
Да нехожеными путями.
А дорогам тем без края лежать, -
Без конца вам, детки, горе горькое хлебать».

Тихо все - только струны звенят,
Только песня разливается.
Люди добрые все кругом стоят, -
Болью сердце разрывается.

А как смертью Максима карали, -
Руки белые к воротам прибивали,
Руки белые к заставе городской,
И к дозорной башне головой,
Чтоб дожди ему кудри мочили,
А ветра бы сушили,
Вороны прилетали - глаза клевали,
Все бы люди взирали - да не забывали.

1915-1916

* Войт - выборное или назначенное должностное лицо (в городах Польши, Украины, Белоруссии в эпоху Средневековья и в некоторых западных сельских местностях Российского государства до 1917 г.). - Большой современный толковый словарь русского языка в 3-х томах, Ефремова Т.Ф. – 2006 год.

МАКСІМ І МАГДАЛЕНА
Максiм Багдановіч.

Гэй, пайду ж я па вуліцы
Ў тое поле за аколіцу.
Ля аколіцы і плот і гарод,
Завіваецца хмялінушка.
Ды чаму ж цябе, зялёную,
Градам-дожджыкам не выбіла?
Ты, хмялінушка вясёлая,
Раскудравая хмялінушка,
Загубіла буйну голаву,
Буйну голаву Максімаву.

Максім у карчомцы гуляе,
Ён гуляе - крыж прапівае,
Да таварышаў сваіх выгукае:
“Піва-мёд у карцы налівай,
Каб лілося аж за край, аж за край,
Песню гучную ямчэе завадзі
Ды цымбаламі падыгрывай!”
Гэй, як скрыпнуць, як утнуць гапака, -
Толькі сцены захадзілі у шынка.
Струны звонка вымаўляюць з-пад рукі,
Ёмкім дробам выбіваюць хадакі.
Іх сталёвыя падкоўкі звіняць;
Ля парога людзі добрыя стаяць,
Падпяваюць, прыгаварываюць
Ды Максіма ўсё пахваліваюць.
Ён сядзіць - не памалу п’е,
Пад цымбалы у далоні б’е,
І хмяльна жа яго галава,
Мова дзіўная так-такава:

“Магда, Магдачка,
Мая кветачка-пралесачка!
Не кахацца мне, хлопу, з табою,
Ваяводы старога дачкою.
Сёння з войтам цябе заручаюць,
Рушнікі вынімаюць,
Русу косу тваю прапіваюць.
То не траўка-павіліка расплятаецца, -
Наша вернае каханніца канчаецца.
Ўжо не будзеш гуляць, як бывала,
Цалаваць, як раней цалавала,
Выхадзіць у сад апаўночы,
Глядзець ненагляднаму ў вочы.
Ты марцовага снегу бялей,
Броўкі - долі сіроцкай чарней;
Не забыць іх сэрцу ніколі,
Не бачыць веку патолі.
Лійся, піва, цячы, як вада,
Бо пала на сэрца нуда!”
У хмялю Максім гавора, не чакае гора,
Ды пачула тыя словы шынкароўна Сора.
Ўзяла Сора да палацу шпарка пабяжала,
Ваяводзе а прыгодзе ўсё пераказала.
Гэй, як грымне ваявода у памост нагою:
“Налажы ж ты, ледацюга, буйнай галавою!”
Толькі ўчулі тое слугі - зараз паспяшалі,
Ланцугамі хлопу ногі закавалі,
Павялі на плац кірмашовы,
На памост высокі сасновы.
Людзі добрыя ўкруг стаяць.
Ён ідзе-не-ідзе, супыняецца;
Белы ручанькі па баках вісяць,
Ногі борздыя вагаюцца.
Ды не жаліцца да людзей Максім,
Толькі кажа ён аб цымбалы ім,
Хоча зноў пачуць тое гранніца
У астатні раз,
У смяротны час,
На апошняе са светам развітанніца.

Вокам кінуць - цымбалы дасталі,
На памост на высокі паклалі.

Устрахнуў Максім кудрамі - годзе плакаць, годзе.
Цяжка-важка, сумнёсенька ён заводзе:

“Не вятрыска са поўначы павявае -
Ціхі сон у камору ўступае,
Вочы мне стуляе, ацьмянжае.
То не птушка ў гняздзечку ўстрапянулася -
Маё сэрца улякнулася.
Снілась мне - я узмежкам іду,
Поруч збожжа калыхаецца,
Поруч збожжа калыхаецца,
Буйнай срэбнай расой асыпаецца.
Сёння споўніўся той нядобры сон,
Сёння споўніўся цераз дзевяць дзён:
Праз цябе, дзявоцкая краса,
Слёзы коцяцца, як буйная раса”.
Ціха ўсё - толькі струны звіняць,
Толькі песня разліваецца.
Людзі добрыя навокал стаяць, -
З болю сэрца разрываецца.
Гэй, было б табе, Максіме, не кахацца,
На вяльможную дачку не заляцацца.
 
Устрахнуў Максім кудрамі - годзе плакаць, годзе.
Цяжка-важка, сумнёсенька ён заводзе:

“Магда, Магдачка,
Мая зоранька ясная,
Маё сонейка прэкраснае!
Ой, ад сонейка
Па зямлі цвяты расцвітаюць,
Ад яго ж яны й пасыхаюць.
А ты, сонца, свеціш,
Залатое, святое,
І не ведаеш тое”.

Ціха ўсё - толькі струны звіняць,
Толькі песня разліваецца.
Людзі добрыя навокал стаяць, -
З болю сэрца разрываецца.
Гэй, было б табе, Максіме, не кахацца,
На вяльможную дачку не заляцацца.

Устрахнуў Максім кудрамі - годзе плакаць, годзе.
Цяжка-важка, сумнёсенька ён заводзе:

“Мае дзетачкі, мае дробныя,
Вы наплачацесь, нагалосіцесь,
Бо не стане у вас татачкі!
Хто вас будзе гадаваці, адзяваці?
І ад цёмнай ночы укрываці?
Станеце вы, дзеткі, жабракамі,
Пойдзеце барамі-лугамі,
Ды гасцінцамі-дарогамі.
А дарогі тыя без канца ляжаць, -
Без канца вам, дзеткі, гора горкае цярпець”.
Ціха ўсё - толькі струны звіняць,
Толькі песня разліваецца.
Людзі добрыя навокал стаяць, -
З болю сэрца разрываецца.

А як смерццю Максіма скаралі, -
Рукі белыя да брамы прыбівалі,
Рукі белыя да брамы мястовай,
Галаву - да вежы вартовай,
Каб дажджы яму кудры мачылі,
А вятры бы сушылі,
Каб крукі прыляталі - вочы дзюбалі,
Ўсе людзі пазіралі - ды не забывалі.

1915


Читать тут:
http://bagdanovich.by/by/1915_1916