Всеволод Игоревич Авдиев

О В.И. Авдиеве.
Родился 4(16) октября 1898 г. в Москве в семье служащего. В 1922 году закончил историко-филологический факультет МГУ. В 1943 г. Стал доктором исторических наук. С 1951 по 1973 год заведовал кафедрой истории древнего мира МГУ. В 1953-1955 гг. Одновременно был директором Института востоковедения АН СССР. Опубликовал около 200 работ по египтологии и смежным наукам.
Скончался 9 мая 1978 года.

На кафедре истории древнего мира обсуждался проект какой-то книги по очень редкой теме. Из присутствующих в этой теме почти никто не разбирался, но все сидели с умным видом. Докладчик закончил:
-Какие будут вопросы?
Один из присутствующих спросил:
- А каким словарём Вы пользовались?
- Да ведь кроме Чикагского никаких словарей  нет…
Другой присутствующий возмутился:
- Как Вы могли! Они же Кинга убили!
Действительно, незадолго до этого американские расисты убили негритянского деятеля, лауреата Нобелевской премии Мартина Лютера Кинга (1929-1968). Но при чём тут единственный в мире словарь по одному их древних языков?
Поднялся шум. Все вскочили и начали выяснять отношения.
В.И. Авдиев молча смотрел на этот скандал, встал и произнёс:
- Прошу почтить память Лютера Кинга вставанием!
И сразу все замолчали.


Рассказ Бориса Перлова о посещении
В.И. Авдиева 20.03.1969 года.

К высотному зданию на Котельнической набережной я приехал за 15 минут до встречи. Авдиев просил приехать к 12-ти часам дня. В 11.55 вошёл в огромный мраморный вестибюль, где меня сразу же остановили вопросом:
 - Вы к кому?
 - К Авдиеву в 164-ю квартиру.
Мне показали один из лифтов, но когда я к нему подошёл, увидел, что кабина остановилась на 30-ом этаже. Лифт только ещё опускался, а до встречи оставалось всего 1,5 минуты. Авдиев живёт на 4-ом этаже. Я опоздал на две минуты. Открыл сам. Радостный. Похвалил за точность. Оказывается на его часах было ровно 12. Провёл в кабинет:
 - Берите кресло и садитесь. Не стесняйтесь...
Сам сел в старинном вольтеровском кресле в глубине комнаты. Коричневое кожаное кресло. Устроился поудобнее и принял позу Рамзеса 2-го.
Его вдруг заинтересовал мой портфель:
 - Где достали? Кто достал?
 - Это венгерский портфель...
 - Хм! Я был в Будапеште, но там одно барахло.
Потом начал жаловаться на своих родственников. Все они больны, а помогает только он. Больше некому.
 - Но я бодр, хоть мне и 8-ой десяток!
И действительно, выглядит он очень бодро.
Начал читать вслух мой доклад, шумно высказывал своё мнение. Спорить не разрешал. Велел слушать без возражений. Иногда он отвлекался от доклада и говорил о себе и своих учениках:
 - Мои ученики имеют особые льготы в науке. Савельева, Стучевский, Бонгард-Левин - их имена известны всему миру. Имя моих учеников должно быть безупречным. Вы должны во всём слушаться меня. Моё слово - закон! Я уважаю Кифишина и Белявского, но они непрерывно варятся в котле интриг. А для меня прежде всего - наука. Почему не посоветовались со мной и дали согласие на участие в конференции? И тезисы не показали. Мне неприятно, что на этой конференции может получиться скандал. Старайтесь там много не говорить. И потом, почему у Вас через весь доклад проходит тема потопа?
 - Я то считаю, что потопа вообще не было.
Авдиев оживился и даже пришёл в восторг:
 - Это надо указать в первой же ссылке и написать статью в "Науку и религию"!
Потом заговорил о разногласиях с Дьяконовым и Струве по вопросу рабовладения:
 - Дьяконов - за феодолизм, Струве - за рабовладение, а я всегда занимал среднюю позицию. Дьяконов сейчас стоит на буржуазных позициях, а я - на средних, хоть меня за рубежом и критикуют.
Неожиданно начал упрекать меня, что не бываю у него на даче. А он и не приглашал меня никогда. Да и о даче я ничего не знал:
 - У меня для каждого есть кабинет и всё для отдыха. Вот что... Вы поедете туда сейчас же. Каждую неделю будете здесь, а в выходные - там.
Моих ответов он, конечно, слушать не желал. Исполнение его желаний - естественное, обычное дело.
Тут он заёрзал в кресле:
 - Мы должны по студенчески перекусить... Я Вас так не отпущу.
Пошли на кухню. Он забегал, засуетился. Достал из холодильника осетрину:
 - Вы, конечно, не пьёте? А я иногда выпиваю. Холодно, знаете-ли...
Поставил на стол конфеты, печенье, бананы:
 - Вы какой чай будете? У меня и зелёный есть.
Я согласился на зелёный. Попили чай, скромно перекусили, вместе вымыли посуду. За чаем он сказал:
 - Я располагаю неограниченными средствами и Вы должны это помнить... Помогите мне собраться. Сейчас подадут машину.
Я напихал ему в саквояж какие-то тряпки, яблоко и бидон с чем-то жидким. Машины ещё не было. Он начал показывать свои книги. Шикарные зарубежные издания в суперобложках:
 - У меня есть уникальные вещи. Вот "Вестник древней истории" за 1937 год. Такие вещи в то время жгли.
Телефонный звонок: "Машина подана!".
Смотрю на Всеволода Игоревича - вид у него, как у Кощея: в руке авоська с двумя яблоками и какая-то банка.
В машине он вдруг спохватился:
 - Машинку пишущую забыл! Что же теперь делать?
Потом махнул рукой на машинку и сказал, что хочет заказать свой увеличенный портрет из какого-то египетского журнала. Страшно ругал университет, в котором, по его словам, процветает канцелярщина и консерватизм, интересовался, где я живу, с кем, на какой жилплощади. О работе спрашивал. Интересовался результатами археологической экспедиции Мерперта, после чего воскликнул:
 - Вы ещё молоды, ещё поездите!
Он довёз меня до работы и мы расстались.

Примечание 2007 г.: Бонгард-Левин Григ. Максим., р. 26.08.1933. В 1956 г. закончил истфак МГУ. Доктор ист. наук (1970). Действ. член АН СССР. Гл. редактор «ВДИ» (с 1989 г.).

Мой рассказ о встрече с В.И. Авдиевым в марте 1969 года.

На кафедру Авдиев заходил редко, поэтому каждый раз надо было созваниваться. Он ведь был научным руководителем наших (моей и Бориса) дипломных работ. Звоню:
 - Всеволод Игоревич! Вам звонит Ваш дипломник Петров. Добрый день!
 - Спасибо... (Молчание).
 - Вы просили позвонить утром...
 - Вы что-нибудь передать хотите?
 - Нет... Вы просили позвонить...
 - А это кто?
 - Петров.
 - А! Я не расслышал. У меня телефон плохой. Менять надо. Так Вы что хотели?
 - Всеволод Игоревич, мы договаривались, что Вы в три часа будете на кафедре...
 - Да-да, буду. Только если опоздаю, Вы подождите. Сейчас транспорт плохо работает. Заносы, знаете-ли...
Придя на кафедру, посмотрел на свой стол:
 - Что это за пакеты Тамара Михайловна оставила? Ну-ка!
Разрывает бандероли:
 - А! Это очередные подарки авторов...
Небрежно бросает их на край стола. В глазах - удовольствие и гордость.
Взглянув на бумаги Бори, покачал головой:
 - В какую древность человек залез! Если не пойму, лучше не давайте.
Шутливый жест рукой.
У Иры Григоренко долго читал в зачётке неразборчивую запись, а когда понял, страшно обрадовался:
 - Я, как палеограф, люблю разбирать непонятные записи.
 Потом в шутку начал её спрашивать о каких-то конференциях в Афганистане, которые были с 1907 по 1911 год. Григоренко что-то бормотала себе под нос, так как речь шла не о древнем мире, а о новейшей истории Азии, которую она сдала две недели назад совсем на другой кафедре. Авдиев пошутил:
 - Да, действительно, я теперь вижу, что Вы больше чем на четыре не знаете... А я уж хотел на пять переправить.
Он непрерывно шутит. Мне сказал:
 - Я Вам принёс список литературы по Вашей теме.
Достаёт две карточки совсем не по моей теме. Я показываю ему свою картотеку - около 150 наименований. Он бегло просматривает:
 - Я принёс только литературу последних лет. Ведь всю предыдущую литературу Вы уже проработали?
Потом спросил:
 - Вы будете писать о связях Мари с Сирией?
Я замялся, но сказал:
 - Да ведь государство Мари находилось на территории современной Сирии...
 - Я знаю, что Вы думаете... Значит будете?
 - Конечно.
 - Под окрестностями Мари надо понимать территорию до Средиземного моря.
Это всё равно что заявить, будто окрестности Мытищ простираются до Сибири. На этом он не остановился:
 - Не надо ограничиваться эпохой Зимрилима. Это узко. Возьмите "Социально-экономическую историю Передней Азии в первой половине 2-го тыс. до н.э.". Обязательно включите туда Вавилон в эпоху Хаммураби.
С научной точки зрения это была тема наподобие истории земной цивилизации за последние пять тысяч лет. Наукой тут и не пахнет. Спорить было бесполезно. Тем более, что вникать в мою дипломную работу он всё равно не будет, так как специалистом по Передней Азии он не является.
А Авдиев продолжал:
 - Пять переведённых клинописных документов для истории ирригации ничего не дают. Двенадцать? Не будем спорить. Вот она - работа... Всё равно они ничего не дают.
Начал читать один из переводов:
 - Его смысл мне не ясен.
 - Французы вообще многоточие поставили.
 - А как же быть?
 - Оставить этот документ в покое и заняться другими. Синтаксис изучен плохо. Надо собирать материалы.
Заинтересовался микроплёнкой, на которую я переснял тексты:
 - Сколько это стоит?
 - Две копейки за кадр.
 - А долго делают?
 - Могут сразу же...
 - Ну, цена божеская. Да, Вы создали хорошую базу для потомков...
Опять пошутил:
 - Не своих, конечно, а для науки. За аккуратность ставлю Вам отлично. Если что напишете, давайте прямо в рукописи. Почерк у Вас разборчивый, а мне и плохие почерки разбирать приходится.

         
А вот, что было в МГУ на кафедре, где на обсуждении присутствовали Коростовцев и Дьяконов И.

Коростовцев:
-В 1915 г. в издательстве Сабашниковых была издана книга, где имя египетского фараона на печати было прочитано… С тех пор прошло много лет. Весь мир читает это имя по другому и только уважаемый Всеволод Игоревич из учебника в учебник переносит это устаревшее чтение.
Дьяконов:
-Всеволод Игоревич! На обложке Вы поместили изображение евнуха. Это для чего? Может быть, это символ нашего советского востоковедения?

Многие пытаются сдержать смех, наклоняются, поправляют шнурки на ботинках, закрываются руками и только сам Авдиев хохочет громко и весело:
   - Это художник виноват. Я не обратил внимания…
Дьяконов:
-Вот Вы пишете не Шамаш, а Баббар…
Авдиев:
-Игорь Михалыч! Спросите первокурсников. Помнят ли они имена богов? Нет, они не помнят, но зато через мой учебник они воспринимают марксистскую концепцию.
Дьяконов:
-Чем Вы одарили нас, восточников?
Галкин (возмущённо вскакивая):
-Мы вас? С чего это мы должны вас одаривать? И вообще, Вы не о науке думаете, а о себе. Хотите, наверное, чтобы Ваш учебник издали..
Дьяконов:
Я? Ну почему…
Авдиев:
Вот, между прочим, когда Вы мне принесли свой «Шумер», я не был согласен со многими Вашими мыслями, но я не стал злоупотреблять своим правом, а подписал… Дайте же и мне возможность высказывать в учебнике свои мысли. И в заключение:
- Что меня радует в выступлениях, так это единодушное мнение, что учебник написан с марксистских позиций. И это главное!
На том и разошлись. По Авдиеву не было заметно, что его это обсуждение беспокоит.
1973 год.