Наследник

Да, не первый и не последний, и не лучший среди других,
он, огромной родни наследник, промотает всё, что при них
собиралось и клалось скупо по крупицам в большой сундук.
Он, не глядя, товары скупит, разоденет надутых слуг
в жемчуга, в серебро, и в бархат, в золотую парчу до пят,
чтобы после, единым махом, ни на что уже не смотря
снарядить, распродав именья, десять парусных кораблей,
и куда-нибудь к дальним землям, за туманную зыбь морей
уплывёт, чтоб вернуться вскоре через год или десять лет,
и, смеясь, рассказать, что море надоело ему, и нет,
в дальних землях ни ярких красок, ни причудливых, дивных птиц,
колдунов нет в звериных масках, нету бронзово-красных лиц,
водопадов ревущих, чаек, оскорбленья кричащих вслед,
и обмолвится он случайно, что земель тех и вовсе нет,
лишь солёная бездна моря, только ветер и пена волн
и я, право, не стал бы спорить — я не видел того, что он.
После женится он, наверно, и, приданое получив,
как отец и как дед степенно (в его крови дух предков жив)
станет складывать по крупинкам, запирая в сундук большой
за полушечкой четвертинку — только в летний жестокий зной
когда воздух дрожит и преет, надурманенный духом трав
он, наверное, разомлеет, усмирит свой тяжёлый нрав,
и расскажет, как плавал в дали, исходил берега земель,
где не знали и не видали белопарусных кораблей,
как красивые пели птицы, принимая зерно из рук,
он припомнит, как ветер злился, накреняя корабль, чтоб вдруг
успокоиться и утихнуть и прилежно задуть опять,
парусам не давая сникнуть, не давая им обвисать.
Его внук капитаном станет, под уздцы теплоход водя,
как торгуют, порой, цыгане необъезженного коня —
Вот и я, как и он, наследник, многомудрых седых веков,
не из первых, не из последних, как и он — бестолков!