Поэма о Мёртвых Душах - Глава IV

ГЛАВА  IV

ДУРЬ

«Быстро  всё  превращается  в  человеке;
не  успеешь  оглянуться, как  уже  вырос  внутри
страшный  червь, самовластно  обративший  к  себе
все  жизненные  соки…..
Но  есть  страсти,  которых  избранье  не  от  человека.
Уже  родились  они  с  ним  в  минуту  рожденья  его  в  свет,
и не  дано  ему  сил  отклониться  от  них».

Н.В. Гоголь  «Мёртвые  души» т.I

I
Что  надо  всем  нам  дух  наш  укреплять,
Напоминать  не  следует, наверно.
Слаб  человек, и  это  очень  скверно.
Приходится  за  истину  принять:
Дал  слабину, и  вот  уже  ты  раб
Своих  страстей  и  пагубных  привычек,
А  время – оно  тихо  кап  да  кап,
А  к  душам  нашим  много  есть  отмычек.
Зайдём-ка  мимоходом  в  детский  сад.
Там  тихий  час, и  детки  сладко  спят.
Сопит  себе  спокойно  ангелочек –
Любимый  у  родителей  сыночек,
(Мы, собственно, о  нём  поговорим)
Родительские  мысли  и  заботы
О  нём  одном, и  вечером, с работы 
Они  спешат, конечно  же, за  ним.
У  мальчика  сегодня  день  рожденья,
И  смотрит  воспитатель  с  умиленьем.
Подарочки, конечно  же, сюрприз!
Идиллия  и  просто  парадиз!
Внимание  и  сладости – конечно!
Душа  ещё  невинна  и  безгрешна.

II
В  других  краях  всё, может, и  не  так,
А  как-то  всё  убого  и  уныло.
Там  сотни  лет  всё  так  же, вот, и  было.
Одна  надежда – уродится  мак.
В  семье  уже  десятый  сорванец,
А  детям  надо  чем-то  и  питаться,
Одеться  и  обуться, наконец –
Родителям  придётся  постараться.
И  там, где  жалкой  бедности  черта
Берёт  свои  истоки  наркота –
Продукт, хоть  не  съедобный, не  лечебный,
А  с  виду, может  даже, и  никчемный.
Верблюжий  кал  и  то  ценней  в  сто  крат,
Однако, хорошо  как  продаётся!
И  что  отцу  семейства  остаётся?
Приедет, вот, на  днях  аристократ,
Приедет  на  сияющей  машине,
Два  центнера, пожалуй, в  том  мужчине,
И  пальцы, как  сосиски, и  смердит –
Сигарами  воняет, паразит!
Верблюд  в  жару  так  сильно  не  потеет.
- Готов  товар? Грузи, давай, скорее!

III
И  спорить  с  ним  не  думай – это  босс!
Душа  его – мертвее  не  бывает.
Одно  лишь  хорошо – он  покупает,
А  сколько  даст – другой  уже  вопрос.
Все  нити  в  этих  потных  кулаках,
И  тянутся  они, аж  за  границу!
А  раб  в  долгах, как  будто  бы  в  шелках,
И  ломит  от  работы  поясницу.
Но совесть, может  даже, и  чиста,
Соломка  же - ещё  не  наркота,
Ведь  он  живёт, как  предки, по  Корану!
Он, может  быть, и  сам  бы  впал  в  Нирвану,
Уйдя  от  повседневной  суеты.
Что  держит  так  его  на  этом  свете?
Религия? Семья, и  всё  же, дети?
Так  просто  же  добраться  до  черты,
Стереть  посредством  маленького  шприца
Тщедушные  фигурки  их  и  лица,
Но  этого  нет  в  мыслях  у  него –
Он  просто  раб, и  больше  ничего,
И  нет  уж  ни  желания, ни  мысли
Хоть  что-то  изменить  в  текущей  жизни.

IV
А  Вовка  уже  кончил  пятый  класс
(Тот  самый, милый  Вовка  из  детсада)
И  рад  отец, и  мама  тоже  рада:
«Смотри, какой  сынок  растёт  у  нас!»
Дерётся? Ну, так  кто  же  без  греха!
За  Верку  из  соседнего  подъезда,
А  что  кричат  им – это  чепуха!
И  вовсе  не  жених, и  не  невеста.
Обычно  всё, и  так  же, как  у  всех,
И  что  над ним  одержат  скоро  верх,
Наш  Вовка  даже  не  подозревает.
Девятый  класс. Покуривает, знает,
Что  это  плохо, курит  он  тайком,
И  прячет  ловко  пачку, как  заначку,
Жуёт  усердно  мятную  он жвачку,
Чтоб  сильно  не  разило  табаком.
Отец  ему -  во  всём  пример  достойный.
Да  так  же, как  и  дед  его  покойный,
Не  мог  расстаться  с  трубкою  никак.
Но  мягко  о  покойном  мы – чудак.
Невинные  забавы  ваши  эти
Опасны, если  рядом  с  вами  дети.

V
Ну, а  потом, какой-нибудь  Колян,
С  которым  он  живёт  в  одном  подъезде,
Родители  которого  в  отъезде,
Раскурит  с  ним  египетский  кальян.
Они  увидят, может  быть, и  Нил,
А  может  и  верблюдов  караваны,
Но  точно  уж, зубастый  крокодил
Ухватит  цепко  их  на  дне  Нирваны.
Потом  надеть  на  голову  мешок
Предложит  второгодник  им – Сашок,
И,  правда, просто  чудная  идея –
В  мешок  ещё  чуть-чуть  добавить  клея!
И  далее, пока  не  грянул  гром –
О  друге  вспоминал  позднее  Вовка –
Депрессия, спиртное  и – верёвка.
Коляна  хоронили  всем  двором.
Толкали  на  поминках, правда, речи,
Что, дескать, их  безделье  лишь  калечит,
Что  раньше  повлиять  мог  Комсомол,
А  нынче – это  просто  произвол!
Такие  шли  горячие  дебаты.
Весною  всех  побрить, да  и  в  солдаты!

VI
Не  хмурь чело, читатель мой, не  хмурь.
Я  знаю – это  тяжкая  задача.
Я  сам  её  закончил, чуть  не  плача,
Главу  эту  коротенькую «Дурь».
Цыганка  подкатила  на  такси.
Пешком  они  давно  уже  не  ходят.
А  где  была? Её, поди, спроси.
Клиентов  где-то, видимо, находит.
И  вскоре  вспомнят  только  старики
Цветной  и  шумный  табор  у  реки,
Нехитрые  походные  пожитки,
И, как  на  Диком  Западе – кибитки.
Теперь  не  то. Давно  уже  не  то.
А  раньше, говорят, что  воровали.
Их, якобы, всегда  манили  дали.
Гадали, жили  весело, зато.
Заставила  их  жизнь  забыть  о  сёдлах,
И  многие  живут  уже  осёдло:
Панельный  дом… А  вот  он, и  подъезд,
Известный  всем  давно  уже  окрест.
Дай  Бог  сейчас  припомнить  планировку…
В  последний  раз  я  там  и  видел  Вовку.

VII
Обычный  двор  обычен  до  поры.
Здесь  вечером  довольно  оживлённо.
Костры  горят. Неужто  для  влюблённых?
Но  это  же  цыганские  дворы!
Кибиток  никаких  здесь, правда, нет,
А  у  костра, как  будто,  просто  тени.
Огни  во  тьме  мелькают  сигарет;
Хрустит  лишь  под  ногами  лист  осенний.
Здесь  весело! Не  праздник  ли  какой?
Кто  жителей  смущает  здесь  покой?
Ведь  кто-то  не  без  страха  наблюдает,
Как  молодость  тут  чья-то  догорает.
Прикольно  же, опёршись  о  косяк
Заплёванного, мрачного  подъезда,
Хотя  бы  даже  просто  в  знак  протеста,
Стоять, и  не  спеша  смолить  «косяк».
В  подъезде  тоже  смех  и  оживленье.
Увидел  ли  кто  чудное  виденье?
А  может,  кто-то  плоско  пошутил?
А  слева, на  полу  сидел  без  сил
Не  кто-нибудь, а  наш  знакомый  Вовка.
Сказали  просто: передозировка…

VIII
- Куда  смотрели? – следователь  хмур,-
Так  их  же   ведь  так  просто  не  поймаешь.
Ведь  ты  же  ещё  многого  не  знаешь…
Да  хрустни  только пачкою  купюр!
И  где  он, этот  наш  хвалёный  суд?
Куда  все  подевались  адвокаты?
Они  к  цыганам  сами  приползут,
Чтоб  жить  не  от  зарплаты  до  зарплаты.
Да  я  бы  эту  сволочь  расстрелял!
А  может  быть, и  срок  хороший  дал,
С  цыганами  чтоб  вместе  отбывали,
И  строили  дороги  на  Ямале.
У  нас  бы  там  давно  цвели  сады!
Арбузами  кормили  бы  оленей!
Да, следователь  был, конечно, гений,
Но  справиться  с  потоком  наркоты
Один  никак  не  мог  он, хоть  зарежьте.
- Послушай, а  у  них  как, в  Будапеште,
В  Париже  ли? Европа  как  живёт?
- Не  знаю. Лучше  сразу  же  в  расход,
Чтоб  долго  с  этой  мразью  не  возиться.
Но  можем  мы  лишь  сами  застрелиться.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.stihi.ru/2013/08/27/6184