Святые три сестры

Часть1  Вера
 
Открыта душа. От момента рожденья
в подарок даются нам тысячи дней.
Приходят различные к нам убежденья.
Не все остаются, а те, что важней.

Во множестве их, нам копаться годами
(от детских суждений  простых и забавных).
Меняемся мы,  и они вместе с нами.
Пока не дойдем до святых – самых главных.

***
Весенний призыв меня вырвал из мая,
отправил учить наш казарменный мат,
в глухие глубины Алтайского края,
в пропахший солярой и гарью рембат.

И вот я в Сибири недели четыре,
а мог бы и дома сидеть, идиот!
Здесь лопаю кашку, минтай в комбижире.
Осталось до дембеля дней так семьсот.

Поникший  бреду по железной дороге
под грустный мотив тепловозных гудков.
Тащу по щебенке уставшие ноги,
скрепя каблуками кирзовых оков.

Ползу, как глиста я, и шпалы считаю.
И мысли теряют обычную прыть.
Религия здесь чрезмерно простая -
пожрать и поспать, и еще покурить.

Оставим в покое потребности тела,
не в их утешеньи суть человека.
Пускай не доспал я, пускай не доел я,
но эти два года важней, чем полвека.

 ***
Когда я вернулся к родной альма-матер
(первые дни было полное счастье),
страна изменилась, дымилась как кратер,
потом взорвалась, разлетевшись на части.

Сказал мой приятель, пришедший с Афгана,
с которым частенько хлебали винцо:
«Исчезла, Димон, колбаса и сметана,
потом коммунизм – вера наших отцов».

Теперь вспоминаем, живём беспарадно,
как  фото вождей были нам образа.
Мы верили свято, мы верили жадно,
а вера порой застилает глаза.

Была ли в ней истина? Вряд ли возможно
одной только строчкой решить сей вопрос.
Во многих тогда она въелась подкожно,
сегодня её превращают в отброс.

Обидно, что мы превратились в поленья
и в памяти нашей уже не храним,
как вера трагических тех поколений
спасла целый Мир и нас вместе с ним.

Та вера была словно пушечным жерлом
и лишней гранатой на каждом бойце.
В том страшном тяжелом году сорок первом
святилась порой даже в мертвом лице.

Во что же сегодня мы верим живые?
Ведь выбор большой: можно в это и  в то.
Меж нами повсюду столбы неживые.
По сути — не верим уже ни во что.

И все же, припавши к мирскому корытцу,
её появления втайне желаем.
Приносят её к нам небесные птицы.
Когда прилетят? Мы конечно не знаем.

Хотел заглянуть я в небесную сферу.
Мешал реализм. Он, конечно, не врёт.
Хотел обрести я  во что-нибудь веру,
но демон сомненья её не даёт.

***
Всё время меняет. В былом непреклонный,
мой ум отвергает анализ обычный.
Нелегкой дорогой, весьма утомленный,
внутри умирает мой скептик привычный.

Чем старше становишься – больше открытий
приходят к тебе из тиши голубой.
Я  вижу теперь не случайность событий
и верю немного в судьбу и любовь.

Подумает кто-то - «Вот невидаль эка…
надейся и жди, мол, и верь со стараньем».
Но вера ¬– награда в судьбе человека
и не приходит она по желанью.

Имеющий веру, силен многократно.
Господь ему многие трудности стёр.
Он бедам любым говорит: «Ну и ладно!»
Идёт на войну, и идет на костер.

Имеющий душу, не знает ей меру.
Откроет Господь после Судного дня.
И пусть не имею великой я веры,
её благодать не минула меня. 


Часть 2 Надежда   

Вы жизнь  одной рулеткою не мерьте.
 У каждого своя, вам скажет кто-то.
 Но жизнь, друзья, дорога к смерти,
 а перед ней нас ждёт  работа.

 На  что мы можем, братцы, опереться?
 Конечно с верой легче, веселей,
 но если для неё закрыто сердце –
 надежда станет лучшей из друзей.

 ***

 Мой дед погиб на фронте в сорок третьем.
 Бъет похоронка холодом по коже
 и бабушка,  читая строки эти,
 не верила, надеялась, что может

 ошибка вышла, так бывало прежде.
 И будет радость  с почтой полевой.
 И долго ещё теплилась надежда –
 придет письмо, мол, ранен, но живой.

 И многие годы с надеждою зыбкой
 мечтала о счастье солдатской жены.
 Вечерней порою вдруг скрипнет калитка
 усталый солдат возвратится с войны.

 ***

 С надеждою легче  на крае переднем.
 Ей в сердце местечко, мой друг, уготовь       
 Надежда всегда умирает последней,
 И очень легко возрождается вновь.               

 Судьба злодейка в яму нас смела,
 оставив лишь истлевшие одежды.
 Пускай мы  растеряли всё дотла,
 нам  остается  только лишь надежда.

 Вот человек страдает  до зари,
 семья уж гладит смертные одежды.
 И сил  уж нет и холодок внутри,
 но оглянись – увидишь ты надежду.

 Бывает доля  гонит по-медвежьи
 туда, где нет привычной суеты.
 Я думаю, великая надежда –
 наш проводник и спутник до черты. 


Часть 3. Любовь

 С рожденья удел наш дорога.
 Скрипим мы на наших двоих
 и Бог посылает в подмогу
 надежных помощниц своих.

 А в мире нет лишнего, братцы,
 и дьявол давно бы  нас стёр.
 Межзвездной нам пылью болтаться
 без этих святых трех сестер.

 Мне скажет простой обыватель:
 «Излишне поэт не пыли.
 Не каждый по жизни страдатель,
 без веры живут, без любви.

 И так добредают частенько
 до самой до древности лет.
 Была б только мягкой постелька
 и мясо всегда на обед.»

 Взошел пусть на сотню Эльбрусов.
 Несчастлив ты всё ж с визави,
 коль  в жизни не чувствовал вкуса
 простой горькосладкой любви.

 Любое великое слово
 в банальности может растаять.
 Писать о любви новым слогом,
 задача совсем непростая.

 Считаю, что каждому в мире
 дается разок или два
 то чувство, которое шире
 других. Оно было сперва.

 Любовь возникает внезапно,       
 достаточен взгляд или слово.
 И мучает долго, азартно,
 не милует самых суровых.

 Даёт она больше, чем хочешь
 и сердце разносит в клочки.
 Порою на ясные очи,
 любовь одевает очки.               

 Сравнил бы её с ярким кругом -
 границ до поры не пресечь.
 Нельзя  её путать с недугом,
 хотя что-то общее есть.
 
                Продолжение следует