Сказка Шутка пять Часть 8

Сказка "ШУТКА ПЯТЬ"
  1 ноября 2011г.

ЧАСТЬ 8
 Солнце в каждое окошко,
 пёстры ленты на дверях,
 надрывается гармошка.
 Шум и пляс на Хамырях.
 В добрый час столы накрыты,
 пахнут счастьем куличи,
 в кружки меду всем налито,
 и закуски горячи.
 За столом у штофа водки
 бабка с Филькою сидят,
 подпирают подбородки
 да на парочки глядят,
 сразу две гуляя свадьбы.
 -Веселись, честной народ!
 Хороши! Да вот узнать бы
 всё про счастье наперед.
 Как-то, бабка, за Дуняшу,-
 Филька молвит,-
               - сердце жмет.
 На чужбине девку нашу
 что в свекровьем доме ждет?

 -Не боись, они богаты!
 Чай не будут голодать!
 Из твоей нелепой хаты
 дочку выгодно отдать
 замуж - дело не из легких!

 -Трудно! И не говори!

 -Ну а там, в краях далеких,
 хоть не наши Хамыри,
 а живут-то тоже люди.

 -Да оно-то вроде так,
 только как Дуняше будет
 житься, коли я бедняк?
 Федор, он конечно сильный,
 добрый, ладный! Но родня!

 Говорит старушка:
                - Филька,
 ты послушай-ка меня!
 Волоки перо, бумагу,
 и пиши как говорю -
 «я тебе не работягу
 бессловесную дарю,
 не рабыню, не служанку.
 И люби ее одну,
 как примерную гражданку
 и законную жену.
 Потому от всех напастей
 и от происков родни
 ты свое земное счастье
 и Дуняшу сохрани».
 Написал? Поставил подпись?
 Аккуратненько сверни.
 Можешь жить, не беспокоясь,
 о нападках от родни.
 Как молитву, Федор станет
 эту грамоту читать
 по утрам, как только встанет,
 и ложась под вечер спать.

 Филька крикнул:
               - Ну-ка, Федор,
 подойди сынок сюда.
 Тут от нашего, от рода
 грамотеев, ерунда
 кой-какая написалась.
 Но тебе поможет жить.
 От тебя нужна лишь малость -
 что написано, вершить.
 Не теленком же довеку
 оставаться! Грань тонка-
 оставаясь человеком,
 в нужный час включать быка!
 Понял?
          - Понял!
                Дуня с Федей
 убежали в хоровод.
 Нету краше плясок этих.
 Если пляшет наш народ,
 значит все не так уж плохо,
 даже если иногда -
 не за пазухой у Бога!
 Но и горе - не беда
 там, где ладных и веселых
 песни звонкие звучат,
 где Илья целует Лолу,
 если горько прокричат.
 Где на тыщу можно справить
 два приданных, свадьбы две.
 Где народом можно править
 при здоровой голове
 так, чтоб пелось и плясалось
 хоть подчас, хоть иногда!
 Так, чтоб в грамоте писалась
 иногда не ерунда.
 Чтобы торная дорога
 посыпалась иногда
 нам и милостями Бога
 и продуктами труда,-

 эдак Филька размечтался.

 Бабка, слышь! А где твой дед?
 Только-только тут шатался.
 Как-никак, а все ж сосед!
 И хоть спорим с ним жестоко -
 без него веселья нет!

 -Да небось глядит из окон.
 Хоть ему не мало лет,-
 Говорит, смеясь, старушка,-
 полулыс и полусед,
 а ума, как у ракушки!
 С ней и держит он совет.
 И таких ему видений
 из ракушки сила прет!
 Всё про пользу от растений,
 да про сад и огород.
 У него от тех материй
 разбегаются глаза.
 Только ей одной и верит!
 Без ракушки нам нельзя!
 Разведет свои беседы
 и теории свои:
 что сажать, когда приедут
 с Лолой к матушке Ильи,
 как головки стричь у хмеля,
 как пшеницу в поле жать,
 как в чесночную неделю
 редьку с хреном не сажать.
 Но зато он тайн не держит
 от меня! Наоборот!
 И какой нечистый леший
 не дай Бог да отберет
 ту ракушку - быть скандалу
 непременно!... Ой,смотри!
 Кто эт там, своих что ль мало,
 к нам идет на Хамыри?

 Глянул Филька на дорогу,
 там где столб, и говорит:
 -А и впрямь идет, ей Богу,
 кто-то к нам на Хамыри.
 Это кто же к нам в деревню?
 Кто-то с русою косой.
 Батюшки! Никак царевна?!
 На верблюде! За козой!

 От столов все врассыпную,
 и глядят во все глаза
 на процессию смешную:
 впереди идет коза,
 а за ней неторопливо,
 гордо голову задрав,
 разневиданное диво,
 оказался Филька прав -
 сам верблюд!  А на верблюде -
 де’вица, как ясный день,
 хороша! Дивятся люди:
 -Не из ближних деревень!
 Это где ж такие лица
 Раздают, как яблонь цвет?
 Губки – вишни! Взгляд искрится.
 В деревнях соседских нет
 девок с царскою осанкой.
 Аль царевна?! Вот те на!
 Ну, конечно, не крестьянка.
 Поступь царская видна
 пусть и вовсе не касался
 пыли царский башмачок,
 а верхом весь день катался.

 -Эй, послушай, мужичок,
 наше царское веленье:
 ну-ка, быстро говори,
 как зовется поселенье?

 -Как зовется? Хамыри!

 Бары- бары, растабары -
 удивляется народ.
 Посреди того базара
 бабка наша прыг вперед:
 -Просим милости на наши
 свадьбы! Зван или не зван,
 рады мы гостям! Дуняша,
 приглашай!…
               - А где Иван?-
 озирается царевна.

 А народ толкует:
                - Ба!
 Без охраны на деревню!
 Сенных девок где гурьба?
 Свита где?
              - Она отстала!
 -Как же так, помилуй Бог!
 -Потому что приказала!
 -Кто ж тогда тебя берег?!
 Это видано ли дело -
 провожатых ни души!
 Без гляделок и галделок -
 да до нашей, до глуши!
 Аль разбойников тут мало?!
 Как же свите отставать?!

 -Ну, еще бы не отстала,
 если велено отстать!-
 каблучком, пока не гневно,
 топ девица! Быть беде!
 Сразу вспомнили – царевна!
 И молчок.
                -А Ванька где?

 Люди недоумевают-
 Ванька де’вице зачем?
 Провинился? Ну, бывает!
 Знать еще б когда, и чем.
 От внимания по-царски
 парня надо бы прикрыть.
 Как? Да хоть по-тарабарски
 про погоду говорить!
 Скажем - день сегодня ясный.
 Скажем - солнышко везде.

 А царевна - им:
               - Прекрасно!
 День как день! А Ванька где?

 Тут выходит бабка наша:
 -Понимаешь,-  говорит,-
 как вернулся наш Ивашка
 с теремов на Хамыри -
 так молчит которы сутки.
 Хоть тяни, хоть не тяни
 за язык!... А раньше шутки
 сыпал. А теперь ни-ни!
 Вот недавно тут шатался
 грустный, грустного грустней.
 Он же без козы остался.
 Он шутил же только с ней.

 Говорит тогда царевна:
 -Ну так вот! Коза цела!
 Эту Шутку на деревню
 я ему и привела.

 Тут Илья:
              - А ну, славяне,
 а давайте все за стол!
 Там и разбираться станем
 кто кого куда привел.


 Сам же боком - да к верблюду:
 -Ну, здоров, хороший мой!
 Как же без тебя я буду?
 Вот и ты б со мной домой!
 Жаль нельзя тебя, как Федьку,
 в  человека превратить,
 ежли хуже горькой редьки
 надоест верблюдом быть.
 Из людей же половину
 без ума и без стыда
 обстоятельства в скотину
 превращают иногда.
 Их вернуть обратно трудно.
 Хоть процесс и обратим.
 Но родившийся верблюдом
 так всегда и будет им!

 Подсадил на горб верблюда
 Лолу, и давай катать!
 Интересно стало люду
 так - пером не передать!
 Шум и смех летят повсюду:
 -Прокати меня, меня!
 Кто-то лезет на верблюда,
 кто-то падает с коня.
 В этой шумной суматохе,
 незамеченный в толпе,
 появился на дороге
 под табличкой на столбе
 наш Иван. А Шутка сходу
 прыг к Ивановым ногам
 у столба у поворота,
 где и пыль, и шум, и гам.
 И царевна тоже к Ване
 подошла и говорит:
 -Хоть и весело гулянье
 на деревне Хамыри,
 а в степи трава кудрявей.
 И козе пора гулять
 на широком разнотравье.
 Правда, Ваня?
             
              Бабка глядь -
 а Ивашка и царевна
 вместе, об руку рука,
 подалися за деревню
 слушать песни ветерка,
 все про небыли и были
 и красивые глаза.
 А за ними по ковыльной
 степи скачет и коза.

 -Ай да Шутка! Славно скачет,-
 бабка щурится вослед,-
 только кто же это плачет?
 Показалось бабке? Нет!
 На пеньке у поворота
 Маша, дальняя родня.
 Сват кому-то, брат кого-то -
 в хамырянских деревнях
 разобраться трудно сходу.
 Но таки тоска берет,
 если там у поворота
 девка Маша слезы льет.
 Бабка молвит:
            - Что ты, Маша,
 слезы льешь?
             - Да я не лью…
 Не лила бы их, да я же,
 я Иванушку люблю,-
 только всхлипывает часто.
 Бабка шепчет:
              - Ничего!
 Жизнь таки кому-то счастье,
 а кому-то от него
 только песня остается
 про украденный венец.
 Только что-то мне сдаётся
 нашей сказке - не конец.
 Кто-то хватится верблюда,
 кто-то хватится овцы,
 кто-то спросит - а откуда
 на Руси не молодцы
 на подворье царском блеют?
 Али змей попутал их,
 чтоб кому-то веселее,
 а кому-то не жених?
 Кто-то вызовется змею
 сходу зубы посчитать.
 Сколько их ползун имеет?
 Неужели тоже пять?
 Кто-то сбрендит на вопросе -
 где прибавить, что отнять,
 почему ни семь, ни восемь,
 почему ни семь, ни восемь?!

 Потому что и не пять…






 САМО СОБОЙ, ВСЕ ПРАВА ЗАЩИЩЕНЫ.
 Светлана Почапская