Перевод 127 сонета Шекспира

В былое время тьму не звали светом,
Назвав же, не считали красотою:
Теперь  же красоту клеймят наветом,
А чёрное подносят к аналою,
Искусство стало всякому открыто,
Как обелять уродство почем зря,
А красота презренна иль забыта,
Ни имени ей нет, ни алтаря.
Поэтому глаза моей любимой
Одели черный, траурный наряд,
Скорбя о тех, кто красотою мнимой
Свою природу обмануть хотят,
  Но всякий, кто увидел их печаль,
  Впредь красоты иной не замечал.

In the old age black was not counted fair,
Or if it were it bore not beauty's name:
But now is black beauty's successive heir,
And beauty slandered with a bastard shame,
For since each hand hath put on nature's power,
Fairing the foul with art's false borrowed face,
Sweet beauty hath no name no holy bower,
But is profaned, if not lives in disgrace.
Therefore my mistress' eyes are raven black,
Her eyes so suited, and they mourners seem,
At such who not born fair no beauty lack,
Slandering creation with a false esteem,
Yet so they mourn becoming of their woe,
That every tongue says beauty should look so.