На актёрской тусовке

             НА АКТЁРСКОЙ ТУСОВКЕ
Как-то раз, я в джинсах, футболке и кроссовках
Оказался на светской, актёрской тусовке,
Мужчины все в смокингах, на шеях галстуки-бабочки,
В шикарных платьях с декольте и «брюликами» дамочки,
Пьют напитки разные, потом закусывают
Всякими деликатесами и вкусностями,
Ведут непринуждённые, негромкие разговоры,
Порой переходящие в незлобные споры,
Что ни особа, то знаменитая личность,
Одним словом, богема, бомонд столичный,
А, я, как белая ворона, не ко двору, там затесался,
Своим видом в общий антураж, явно, не вписался,
Кто-то сзади дымом дунул на меня папиросным,
Обернулся, Фаина Раневская тут же ко мне с вопросом-
Не мог, что ль, поприличней одеться?»-сразу спросила,
Что ты, как босяк, ведь красота, это-страшная сила,
На тебе ведь не одежда, а какая-то фигня,
И не спорь, не возражай, Муля, не нервируй меня»,
В чьём-то бокале с шампанским папироску погасила,
И, улыбнувшись мне мило, в сторону отвалила,
Чуть поодаль, смотрю, Эраст Гарин стоит,
Меня пальцем подзывает и, скрипя голосом, говорит-
Ты кто такой? Как сюда попал и как тебя звать?
Только честно отвечай, я не позволю себя надувать,
Ладно, после скажешь, а сейчас меня послушай,
Есть у меня внучка, так ничего не нашла лучше,
Как адрес жениху свой впопыхах не назвать,
А, деду, то есть, мне, «коммунике» написать,
Как будто, ПМЖ её не город, а какой-то пустырь,
Всё, хватит, надоело, ухожу, ухожу в монастырь»,
Иду дальше по залу, в компании четырёх Борисов,
Стоит Марина Ладынина, прекрасная актриса,
И мне говорит, мол, я хоть и свинарка, но народная,
Всё ж, отродясь, не видела людей такой породы,
У нас же здесь не рынок, а фуршет или званый обед,
А, ты, касатик, так неподобающе вызывающе одет,
Всех присутствующих не уважаешь ты или
Снимаешься в каком-то авангардном фильме,
В чём был, ты со съёмочной площадки смылся
И среди нас тут, незнакомец этакий, объявился,
Крикну сейчас-«А, ну-ка, девушки, а ну, красавицы!»
Разберутся, не сможешь ты на всю страну прославиться»,
С ней первый Борис-добродушный амбал, Андреев,
Мало не покажется, если кулаком своим огреет,
Видно сразу, он в детстве ел немало каши,
Ни дать, ни взять, Саша с УралМаша,
-«У нас, как видишь», говорит, «тут большая семья,
Здесь заправляю и руковожу, как старший, всем я,
А, ты, заморыш, если хочешь в неё влиться,
Должен представиться и у меня попроситься»,
А, у меня комок поперёк горла всего встал,
-«Я, это, то есть, вот, ага»-всего-то что и сказал,
И голос прозвучал, как будто бы, не мой,
«Ты, что»-сказал Борис Андреев-«глухонемой?
Даже пары слов сказать не можешь внятно,
Как ты здесь оказался, крайне непонятно»,
Следующим взял слово второй Борис, Чирков-
«Вот что, ребята, давайте-ка без дураков,
Если он наш, пусть остаётся, да и фиг бы с ним,
Если нет, застрелю из пулемёта, не зря же я-Максим,
Тут вступил в разговор третий Борис, Щербаков-
«У нас по одёжке встречают из покон веков,
Мне-то, лично, до фени и по фигу как ты одет,
Может и смокинга-то у тебя и в помине нет,
А, по натуре, ты, брат, человек, наверняка, отличный,
Присоединяйся, ведь мой принцип-«Третий не лишний»,
Я тоже, когда женихом из Майами был,
Принаряжаться особо и со вкусом не любил,
Но, сумел-таки, в жизнь богемы вписаться
И, надеюсь, надолго в её рядах остаться»,
За руку Андреева вцепился и на ней повис
Слегка поддавший, Новиков, четвёртый Борис,
Он и говорит-«Да, он нашенский, ребята, в доску,
Ничего, что мало в нём пижонства, форса и лоску,
Вот только плохо, что нет у тебя девушки, пары,
Смотри, без этого «атрибута» загремишь под фанфары,
Скучно что-то с Вами, эх, мать честная, пойду нарежусь
И спою свою любимую «Из-за острова на стрежень»,
И пошёл к стойке бара нетвёрдой походкой,
Чтоб «поразмяться» парой стопочек с водкой,
Вижу, в углу зала в полумраке смогла пристроиться
Знаменитая, неразлучная гайдаевская троица,
Трус, Балбес и, конечно же, третий, Бывалый,
Встретить их здесь для меня случай небывалый,
Никулин, Вицин, Моргунов, они это, точно,
Надо к ним подойти и познакомиться срочно,
Не успел я к ним даже приблизиться, подойти,
Как Моргунов меня жестом остановил на пол-пути,
-«Ты кто такой? Почему не пьёшь и не танцуешь?
По какому случаю так своеобразно бастуешь?
Мы, например, то есть, я и мои сообщники-
Известные кроссмены, браконьеры и самогонщики,
Сами гоним сивуху, первач и сами это же пьём,
А, иногда, бывает, продаём, чем и живём,
Нигде и никогда не найдёшь ты напитка лучше,
Давай-ка, мы тебе нальём и тебя пить научим,
Я хоть и комиком считаюсь, но сейчас не шучу,
Если хочешь, дружок, лучшему танцу тебя обучу,
И это я могу, потому что универсальный артист,
Значит так, это Вам не лезгинка, братцы, а твист,
Берём один окурок и давим носком левой ноги,
А, другой окурок сам правой ногой затушить смоги,
Теперь же, как давно и всем из фильма известно,
Оба окурка одновременно и быстро давим вместе,
И под музыку вперёд, танцуем, опа, опа, опа,
Валяй, зажигай, как вся Америка и Европа»,
Тут Никулин-Балбес, на меня подняв глаза,
С серьёзным видом, вполне внятно мне сказал-
«Слушай сюда, мужик, барбамбия, киргуду,
Не согласишься, зарежу, где хочешь тебя найду,
Скажу-«Ко мне, Мухтар» и с ним непременно отыщу,
А, будешь упираться, так и, вовсе, собаку спущу»,
«Рыбка, рыбка, где твоя улыбка»-тут Вицин запел,
Видно, самогончика на грудь принять уже успел,
Потом спросил-«Который час и где тут туалет?
Так хочется «пи-пи», хоть, братцы, туши свет»,
И, качаясь, как полусонный, куда-то пошёл,
Видимо, искать, где для него припасён горшок,
Моргунов ему вслед как ботинок вдруг швырнёт,
А, Вицин-«Ой, чей туфля, это надо же, моё»,
Мимо прошкандыбал Евгений Леонов, лично,
В криминальных кругах его «Доцентом» кличут,
Если кто помнит, он, правда, уже давно,
Под укротителя тигров как-то «косил» в кино,
В голове его опилки, но, это не беда,
Потому-то и свой голос Винни-Пуху он отдал,
Проходя, он мне бросил-«Ты что, самый здоровый?
Коль со мной, «Доцентом» не хочешь здороваться,
Ты только погляди, фраер какой выискался,
Смотри, мигом пасть порву и моргалы выколю»,
Сзади к нему подошёл, чуть прихрамывая,
С неповторимым выражением лица Савелий Крамаров,
По плечу Леонова стукнул и сказал-«Доцент», привет,
Давненько не видались, сколько зим и сколько лет,
Я же «Косой», узнаёшь ты меня или нет?
Опять, тут помню, тут не помню, скажешь в ответ,
Шёл я по фойе, а там дерево стоит, во какое, пальма»,
При этом, он поднял руки вверх и растопырил пальцы,
Там мужик в пиджаке, уборщик, её своей машиной зацепил,
И мне на ногу уронил и хрустальную люстру разбил,
Что теперь ему, бедолаге, будет, я не знаю,
Ведь дорогущая люстра, поди, а я теперь хромаю»,
«Могут посадить»-отвечает «Доцент», напрягая память,
А, «Косой»-«Да, кто ж его посадит, он же памятник,
Слушай, «Доцент», «Хмырь» здесь и дружки его с ним,
Пойдём и археолога Гарина найдём, поговорим»,
И они удалились искать по залу старых друзей,
Один хромая, другой, как Винни-Пух, походкой гусей,
Иду дальше, стоит с бокалом Лариса Удовиченко,
Браслет в виде змейки на запястье нацепила зачем-то,
Наверно, чтоб не забыла наша любящая фильмы нация,
Что она-небезизвестная Манька Облигация,
Я к ней подошёл и сказал-«Позвольте Вам откровенно
Признаться, что я восхищён Вашим талантом отменным,
Давайте выпьем «на брудершафт» и перейдём «на Ты»,
Ведь Вы, несравненная Лариса, женщина моей мечты,
От её ответа меня, признаться, шибануло в пот-
-«Послушай, «мусор», не бери на понт,
«На Ты» ещё рано, вникни в смысл моих слов,
И отвали, тоже мне, нашёлся Глеб Жеглов,
А, за добрые слова, конечно, спасибо тебе, чувачок»,
-Вы бы сняли пиджачок, гражданин начальничок»-
Я обернулся, смотрю, а мне это говорит,
Никто иной, как «Копчёный», Куравлёв Леонид,
Он же, П.Колокольников, Жорж  Милославский и Афоня,
Безусловно, яркая личность даже на этом звёздном фоне,
И мне-«Привет, это удачно я сюда зашёл,
Ты, может, князь или пирамидон, нарсульфазол?
Тут иностранный посол свой медальон потерял
Ты, царская морда, случаем, его не брал?»
Евгения Симонова, Брондукова под ручку держа,
Мимо нас проходит чинно, гордо, не спеша,
Куравлёв ей радостно-«Привет, кареглазая,
Почему тебя не встретил, хоть всё здесь облазал я?»
-«Точно, я только пришла»-сказала с кивком головы,
-«Афанасий, мне кто-то звонил, я думала, что это Вы»,
Тут сказал Брондуков, до этого стоящий в тени-
«Афоня, родственник, рубль гони»,
И сразу добавил, языком ворочая едва-
«Если третьим будешь, то гони два»,
Куравлёв-ему-«Ба, да это ты ли, Федул?
Хотел тебе долг отдать, да ты ушёл в загул,
Хоть пообедал бы здесь, как весь честной люд,
Или ты не обедаешь, что ль ты верблюд?»
Тут голос Леонова из угла прозвучал в тиши-
-«Афанасий, а что там ООН насчёт Гондураса решил?
Куравлёв ему ответил без всякого понта,
Думая о чём-то своём, «А, кто он-то?»
Идёт Панкратов-Чёрный с Любовью Полищук под ручку,
Известный «Альфонс» и дам себе выбирает всё круче,
И Катя Зинченко навстречу, «агент в мини-юбке»,
Александру говорит-«Ты чё, приклеился к этой Любке?
Почему ты не со мной, мы же знакомы столько лет,
Или её «склеил» на свой коронный НОФЕЛЕТ?
После кинокруиза о ней, бесстыжей, идёт такая слава»,
Полищук тут ей в ответ-«Да, ты сама шалава»,
Обменявшись любезностями, как ни в чём не бывало,
Разошлись в разные стороны и сразу тихо стало,
Панкратов-Чёрный сказал Щербакову, мимо проходя-
-«Борька, друг, с днём Святого Валентина тебя!»
Тот в ответ-«Санёк, да не праздник этот нынче, как будто,
Он же зимой, в феврале, когда-то ещё будет,
Что ты, сумасброд, тень наводишь на плетень»,
А, тот, усмехнувшись,-«Да, он у таких, как мы, каждый день»,
Зинченко-Щербакову-«Узнаёшь ли, Борис, свою киску?
Или забыл, милок, как на теплоходе меня тискал»,
Борис-«Нет, не забыл как я искал тебя по всему кораблю,
Я и он, что со мной, тебя и Любашу, обеих люблю»,
И вся компания кинолюбовников шальная
Куда-то удалилась, шутя, смеясь, былое вспоминая,
Проходит сделанный из кремня Никита Джигурда,
Идёт, как говорится, сам не зная куда,
Увидев Удовиченко, запел-«Любить по-русски, это навсегда,
Ларик, ты меня узнала? Это же я, Никита Джигурда,
Или обо мне забыла, другим теперь увлечённая,
Ты что, спелась с этим уркой, «Копчёным?»
Смотри, я горячий и смогу постоять за свою честь,
А, если что, так у меня и пушка-сорокопятка есть»,
И пошёл дальше, как странник, цветочными полями,
Искать знакомых и, встретив, тусоваться с друзьями,
Двинул и я, вижу-идёт Крачковская Наталия,
У неё надо потрудиться, чтоб найти, где талия,
Но, её я люблю преданно и очень давно,
Ведь она же-очаровательная пышка нашего кино,
Так же, Мадам Грицацуева, что лучше не найти,
Хоть пол-света, включая Голливуд, обойти,
И вот, подходит ко мне эта милая толстушка
И, слегка наклонясь, тихонько шепчет мне на ушко-
-«Судя по Вашему лицу, Вы-добрый, честный человек
И неспособны обмануть обманутую женщину вовек,
В моей несчастной жизни, мой миленький друже,
Было два законных супруга, то есть, мужа,
И оба, негодяи, сбежали, оставив меня одну,
Одинокая, я пропадаю, буквально, иду ко дну,
Каждый из них, подлецов, меня сильно обидел,
Вот я тебя и спрашиваю, ты их здесь, на банкете не видел?»
Я ей отвечаю-«Вообще-то, я случайно оказался тут,
Да, кстати, вот, кажется, Ваши мужья к нам идут»,
Тут подходят Юрий Яковлев и Арчил Гомиашвили,
Улыбаются, довольные, как будто, и не согрешили,
Яковлев-«Ульяна Матвеевна, меня царицами соблазняли,
Но, верен я Вам остался, только зря время они теряли,
Обязанности царя, не по своей воле, я исполнял,
Казань, Астрахань брал, а вот Шпака не брал,
Кстати, тут такая выпивка и закуска, халявная, при этом,,
Категорически, я требую продолжения банкета»,
Тут Крачковской Арчил, словно переживший шок-
«Моя курочка любимая, вот и нашёл тебя твой петушок,
Я так долго и повсюду тебя безуспешно искал,
Для Мимино-Кикабидзе кровным врагом даже стал,
А, то, что стул и ситечко у тебя спёр, ты, уж, извини,
Бес попутал, непременно, всё верну, только не вини,
«Тебя вылечат и тебя вылечат»-Крачковская им говорит,
«И меня вылечат»- и снимает с лысой головы парик»,
Арчил-«А, вот и тот, кто сподвигнул меня на кражу,
Идёт, как ни в чём не бывало, без тени раскаяния даже»,
По залу шагает, глядя по сторонам, вальяжно и чинно,
В пенсне и смокинге лысый, высокий мужчина,
Господин из Парижа, настоящий аристократ,
С таким видом, будто, кум королю и министру брат,
Никто иной, как артист Сергей Филиппов и, он же,
Лектор Никодилов и «Киса» Воробьянинов тоже,
Арчил-ему-«Как я рад Вас видеть, предводитель,
Покаяться в убийстве и бриллианты вернуть не хотите ль?
А, то, ведь вместо сокровищ, ты не отворачивайся, слушай,
Получил я бритвой по горлу и от мёртвого осла уши,
Гони монету, давно бы долг пора отдать и пыли,
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели»,
Тот отвечает-«Денег нет, стул пустой оказался,
И, вообще-то, зря я с Вами в эту авантюру ввязался,
Лишился всего, что имел, и денег и титула и звания,
Пришлось даже стать лектором в обществе «Знание»,
Смотрю на три, четыре, а лучше, пять звёздочек,
После которых тянет на разные подвиги и тёточек,
А, сейчас вот, в поисках съестного по залу похожу,
Господа, мадам и месье, желиман спа си жюр,
Я и вправду, уже семь дней ничего не пил и ел,
Даже пиджак, как на вешалке, так я похудел»,
Арчил добавил-«А, какой был мальчик, в глазах-пламень,
Кто скажет, что это-девочка, пусть бросит в меня камень»,
И «гигант мысли»  удалился гордо, подальше от беды,
В поисках халявной выпивки, закуски и, просто, еды,
И надо же было случиться такому несчастью,
Тут же, нос к носу, подфартило ему повстречаться
С идущим навстречу Пуговкиным Михаилом,
Мужичком, хоть не амбалом, но коренастым, не хилым,
Тот «Кису» за грудки и, стараясь выговаривать чётче-
-«Куда подевал сокровища убиенной тобой тёщи?
Почём опиум для народа?-спрашивал вон тот чудак,
Так я ему отвечу, да, да, тебе говорю, ты сам дурак»,
«Киса» ему в ответ-«Ну, отец Фёдор, так тебе этого не спущу,
Я же не говорю, мол, отдай колбасу, я всё прощу»,
Тут подходят Владимир Этуш и Нина Гребешкова,
Она его под ручку, хоть не жена, но что ж такого,
Этуш, он же Шпак, он же Гриша Белоглазов,
Пуговкина узнал и обратился, не моргнув даже глазом-
«Ты забрал мой гарнитур, за бесценок, при том,
Всё пропало, что нажито непосильным трудом,
Ты что же, думал, подлец, всё будет шито-крыто?
И они ещё борются за высокую культуру быта,
Всё, что украли, жульё, верни и никак иначе,
Хоть что с тебя взять, ты белый, белый, совсем горячий,
Вот вылечат тебя, достану прощелыгу, гада,
Но, с «постановкой крыши» на место торопиться не надо»,
Пуговкин-«Не сам я, волею больной моей жены токмо,
Всё верну, только не надо звать Ерофеича, бульдога»,
И Гребешковой-«Матушка, простите Христа ради,
Давайте-ка, полюбовно, по-людски мы всё уладим,
А, то, Вы знаете, я-разноплановый ведь артист,
Не только отец Фёдор, я ещё и Яшка-артиллерист,
Если вдруг припрёт и будет необходимо,
Вдарю из пушки по воробьям-«бац-бац и мимо»,
Гребешкова в ответ-«Никакая я Вам не матушка,
И не вставайте передо мной ни на какие колени, батюшка,
Я-царица Тамара, свечной заводик вот преобретаем,
Ты заходи, наливочки хлопнем, в очко, в карты поиграем»,
Тут Яковлев подошёл и сходу Пуговкину брякнул-
Ах, это ты, прелюбодей несчастный, сукин сын, Якин,
Шуба с царского плеча у тебя не за развратные труды,
Ты её спёр, поди, стоять, пёс смердящий, куды?»
Тот в ответ-«Я здесь, паки, паки, языками только не владею,
Шуба от Вас презент, как Вы назвали, прелюбодею,
Премного благодарны Вам, а прямо вот сейчас
Мы в Гагры улетаем, самолёт уже ждёт нас»,
Он чуть ли не до пола, как царю, поклонился
И, высоко вскинув голову, прочь удалился,
Идут Людмила Гурченко и Игорь Ильинский,
Она его обняла, будто, он для неё самый близкий,
А, сама-то неотразима, как всегда, привлекательна очень,
Словно, она та же Лена Крылова из «Карнавальной ночи»,
А, как сверкнут огнём её прекрасные глаза,
Ни дать, ни взять, озорница, киношная мама-коза,
А, Ильинский, тот же фельдмаршал Кутузов,
Что в «Гусарской балладе» французов «волтузил»,
Тот же «старый знакомый», Серафим Иванович Огурцов,
С товарищем Бываловым из «Волги-Волги» на одно лицо,
Чинодрал, закоренелый аппаратчик, бюрократ,
Всем чинушам и иже с ними духовный, кровный брат,
Им навстречу Юрий Белов и Надежда Румянцева,
Увидев Людмилу, у обоих щеки запылали багрянцем,
Как же, Надюша, «крепкий орешек», у Лены Крыловой
Увела жениха Гришу, то есть, Юрия Белова,
А, сам-то, Белов в вечной любви Лене-Людмиле клялся,
И, вдруг, на тусовке с другой женщиной оказался,
Но, как говорится, сколько воды утекло и времени прошло,
Обиды подзабылись, словно, ничего и не произошло,
Стали мирно беседовать, былое вспоминать, смеяться,
Как старые верные друзья, со стороны могло показаться,
Надежда-«Вот, Юрий, для всех «неподдающимся был,
Похулиганить, покуражиться иногда он любил,
Я же его, баламута взяла и перевоспитала,
И, можно сказать, его любовью, идеалом стала»,
Людмила-«А, мы с Серафимом Ивановичем помирились,
И, что для всех большая тайна, чуть не поженились,
И я бы была не, как все привыкли, Людмила Гурченко,
А, носила бы изменённую фамилию мужа-Огурченко»,
Ильинский-«Мы и не думали жениться, Людка, хватит врать,
От этакой лжи просто хочется рвать и метать, рвать и метать»,
Но, тем не менее, они по-дружески за руки взялись
И искать укромное местечко на этой тусовке подались,
Я остался один, как тополь на Плющихе, посреди зала,
И тут одна из звёзд, не помню кто, указав на меня, сказала-
-«А, это ещё кто? Что за птица, вроде, как бы, не артист,
Что за инкогнито, по манерам и одёжке даже не статист,
Может, ты, как Коля Басков, умеешь петь?
Или, как Шурка Белявский, пить и не пьянеть?
Или можешь декламировать, как Вульф или Андронников?
Скорей всего, ты какой-то залётный, тип посторонний,
Да, это же, осенило меня, ёлки-палки, братцы,
Он-вездесущий, падкий на жареное, папарацци,
Таким, как он, о нас всё ведь знать интересно,
А, завтра будет очередная «утка» в жёлтой прессе,
Давайте, сделаем ему сейчас день судный,
Устроим тёмную и вышвырнем потом отсюда»,
Тут же звёзды обступили меня со всех сторон,
А, я, как застигнутый любовник, стал искать схрон,
Глаза закрыл, не успев «сделать ноги» и «навострить лыжи»,
Как, вдруг, знакомый, нежный голос жены своей слышу-
-«Дорогой, просыпайся, на пол-часа ведь прилёг подремать,
После обеда, конечно, сам Бог велел чуток поспать,
На тебе «путеводитель по эфиру», телепрограмму,
Включай «ящик» и смотри свою любимую «Кинопанораму»»,
Так я на тусовке артистов побывал, волей-неволей,
Но, сном своим остался очень и вполне доволен.
                19.02.2010.