Средства массовой профанации

Это должно перестать нас поражать: сколько можно удивляться разрывающимся совсем рядом снарядам и свистящим у виска пулям — этак недолго и пропасть ни за что ни про что. Надо — всего-то! — изучить вооружение противника и знать, как ему наиболее эффективно противостоять


В предыдущих номерах газеты мы «рецензировали» тот «концерт», который закатили наши СМИ по поводу состоявшегося 9 февраля в Колонном зале Дома Союзов съезда «Родительского Всероссийского Сопротивления». Концерт, как все могли убедиться, оказался довольно однообразным. По сути дела, в концерте выступали представители только одного жанра — креативно-истошного воя пения, да и песню они пели, по сути дела, одну и ту же, с мелкими вариациями.

Краткое содержание этой песни (по мнению исполнителей) сводилось к следующему: «9 февраля 2013 г. в Колонном зале Дома Союзов ничего не было. Вообще ничего. А если вы думаете, что там что-то было — то это вам показалось. Если вы думаете, что это было что-то важное — вам тем более показалось. Спрашиваете, чего мы так разорались много об этом говорим, если ничего не было? А «командный голос вырабатываем»!».

Что же касается слушателей (зрителей, читателей, наблюдателей, случайных прохожих, etc.), то для них содержание было таким: «А-а-а-а-а! Мама, роди меня обратно! Страшно, аж жуть! Люди какие-то живые собрались... тутошние анчоусы... Они нас, креативных дельфинов, не любят... Они с нами, тамошними, бороться собираются... Они какие-то письма собрали... А к ним еще Путин пришел, а-а-а-а-а! А вдруг он тоже оживет? А вдруг он тоже нас, дельфинов, разлюбит? И будет с нами бороться?! Что же это деется-то, а?».

В общем, если по существу, ничего неожиданного и сверхъестественного. Что еще можно было ожидать от наших либеральных, креативных и почти на 100 % «тамошних» СМИ? Ну испугались — эка невидаль. Нам было совсем нечему удивляться, если бы... если бы, даже испугавшись, наши оппоненты (как они о себе уважительно думают) сохранили бы хоть какие-то остатки профессионализма и достоинства. Но это у них не получилось.

Люди ведь по-разному ведут себя в стрессовых ситуациях (к которым относятся и ситуации, которые воспринимаются как угрожающие). Существует даже целое научное направление, исследующее типологию реакций людей на стресс. Одни люди даже в очень страшных ситуациях продолжают делать свое дело, другие в панике бегут, третьи впадают в ступор... Наши дельфины (практически все) отреагировали на Съезд однообразно — они регрессировали. Потеряли всякое даже воспоминание о своем профессиональном долге, о своей миссии, о собственном достоинстве... Они перестали быть журналистами, публицистами, аналитиками... А превратились в ... ну ладно, не будем спешить с определениями.

Почему мы так думаем? А вот смотрите сами.

Существует, например, «Кодекс профессиональной этики российского журналиста», принятый Конгрессом журналистов России 23 июня 1994 года и вроде бы с того времени не менявшийся. Давайте глянем, в какой степени выступавшие на концерте в нашу честь «артисты» соответствуют некоторым (не всем!) его положениям. (Заранее просим извинить, что не будем указывать дальше автора каждой цитаты — мы уже приводили эти цитаты в предыдущих номерах, а сейчас будем обращаться ко всем авторам вместе — по определению С. Е. Кургиняна, к единому многоголовому дракону. И даже не к дракону, а к гидре — но не из древнегреческого мифа, Лернейской, а к обычной, болотной, которая полип. И которая голов не имеет, а есть только бродячий хищный желудок.)

Итак: «Журналист всегда обязан действовать, исходя из принципов профессиональной этики, зафиксированных в настоящем Кодексе...» — ну вот и посмотрим.

«Журналист распространяет и комментирует только ту информацию, в достоверности которой он убежден и источник которой ему хорошо известен. Он прилагает все силы к тому, чтобы избежать нанесения ущерба кому бы то ни было ее неполнотой или неточностью, намеренным сокрытием общественно значимой информации или распространением заведомо ложных сведений». Да? А как же наши «артисты», которые распространяли и комментировали выдуманные ими самими «цитаты» из доклада С. Е. Кургиняна? А что делали те выступающие, которые распространяли и комментировали заведомую ложь об участниках Съезда, о том, как Кремль им оплачивал проезд и проживание в Москве, о том, что они узнали о проблемах детей только перед съездом, о том, что на Съезде не было родителей? Это не заведомо ложные сведения? А что тогда? И, наконец, как квалифицировать действия тех граждан, которые уверенно врали на всех углах во всех СМИ, что Марш 2 марта организует и возглавит С. Е. Кургинян?

«Журналист обязан четко проводить в своих сообщениях различие между фактами, о которых рассказывает, и тем, что составляет мнения, версии или предположения...» Обязан, значит? А как же те, с позволения сказать, журналисты, которые смело заявляли, что на «мероприятии, где клеймили ювенальную юстицию, ничего не было сказано о том, что она собой представляет и чем, собственно, плоха»? Это они о фактах рассказывали или это были мнения, версии или предположения? Или вот: «Также президент дистанцировался и от некоторых других вещей. Проблемными он считает два законодательных акта, защищающих права ребенка... Владимир Путин дал понять, что инициатором в обоих случаях был Дмитрий Медведев, а не он». Что в приведенной цитате — факты? А их нет. Потому что насчет «дистанцировался» — это выдумка. Насчет «Проблемными он считает» — тоже неверно, потому что не он так считает, а те 141 428 человек, которые подписались под обращением. Насчет того, что эти законы «защищают права детей» — прямо противоречит фактам — иначе чего бы люди против этих законов выступали. Наконец, то, что «дал понять, что инициатором в обоих случаях был Дмитрий Медведев» — тоже неправда, ничего такого в речи Президента не звучало. Таким образом, фактов нет. Но ведь нигде и не сказано, что это всё... ну, предположим, версии и предположения. А как же «журналист обязан»?

«Журналист рассматривает как тяжкие профессиональные преступления злонамеренное искажение фактов, клевету...» Тут мы проверить не можем. Может быть, все эти нами многократно процитированные журналисты и рассматривают свои писания как «тяжкие профессиональные преступления». Может, они мучаются ночами из-за собственноручного «злонамеренного искажения фактов, клеветы» — в глубине души? Где-то очень глубоко? Не знаем, может быть. Но верится с трудом.

«Убедившись в том, что он опубликовал ложный или искаженный материал, журналист обязан исправить свою ошибку, используя те же полиграфические и (или) аудиовизуальные средства, которые были применены при публикации материала. При необходимости он должен принести извинения через свой орган печати». Получается, что практически все СМИ должны сейчас пестреть опровержениями и извинениями — и по поводу Съезда, и, особенно, по поводу «участия» С. Е. Кургиняна и «Сути времени» в «Марше в защиту детей» 2 марта. Но что-то не видать ни опровержений, ни извинений... Вероятно, наши креативные журналисты никак не могут «убедиться, что они опубликовали ложные и искаженные материалы». И ничто им не помогает: ни опубликованные на сайте «Сути времени» заявления, ни распространенные в интернете видеообращения... И уж, конечно, совершенно не помогают сами факты — ну не было Кургиняна на марше, не было! И что? — спрашивают журналисты. Нам это не помогает убедиться в том, что мы распространяли ложь. Вот не помогает и всё! А где Кургинян-то? Нет? Тогда где извинения?

«Журналист отвечает собственным именем и репутацией за достоверность всякого сообщения и справедливость всякого суждения, распространенных за его подписью, под его псевдонимом или анонимно, но с его ведома и согласия...» Ну, это и вовсе смахивает на хохму. Какая ответственность, какая репутация? О чем это, вообще? Да ладно, ладно, господа креаклы. Это ж не мы написали — это у вас в Кодексе написано. Мы просто цитируем...

«Журналист уважает честь и достоинство людей, которые становятся объектами его профессионального внимания. Он воздерживается от любых пренебрежительных намеков или комментариев в отношении расы, национальности, цвета кожи, религии, социального происхождения или пола, а также в отношении физического недостатка или болезни человека. Он воздерживается от публикации таких сведений, за исключением случаев, когда эти обстоятельства напрямую связаны с содержанием публикующегося сообщения. Журналист обязан безусловно избегать употребления оскорбительных выражений, могущих нанести вред моральному и физическому здоровью людей». Ох, даже непонятно, что сказать. Даже если на минуту забыть о «быдле» и «анчоусах» — наверное, это не является пренебрежительным намеком (точно не намек, потому что куда уж яснее) или комментарием — то что делать с остальным? С намеками и не вполне намеками относительно национальности отдельных представителей «Сути времени», насчет религии... Или вот, чем считать такой пассаж (при всем при том заведомо ложный — см. статью П. Расинского в этом номере газеты) в адрес не кого-нибудь, а президента: «И не так важно, что сам президент демонстрирует некомпетентность в теме образования, осуждая замену в программе по литературе Куприна и Алексея Толстого на Улицкую и Пелевина»? Вот про некомпетентность — это намек или комментарий?

«Журналист уважает и заставляет уважать авторские права, вытекающие из любой творческой деятельности. Плагиат недопустим. Используя каким-либо образом работу своего коллеги, журналист ссылается на имя автора». Ой, а как же списывание друг у друга выдуманной цитаты из речи С. Е. Кургиняна — той самой: «Идеал государства для Кургиняна — Северная Корея и Китай: «Возможно ли такое себе представить, чтобы там люди выходили на улицы и публично ставили под сомнение национальную культурную матрицу?» Там даже не поймешь, кто у кого передрал, но никаких ссылок не видать...

«Журналист отказывается от задания, если выполнение его связано с нарушением одного из упомянутых выше принципов». Приехали! Похоже, если бы Кодекс этот соблюдался, то никакого бы «концерта» и не было — все бы должны были отказаться. Ан нет! Не отказались! Даже наоборот — выли приняли участие даже те, кто обычно в таких концертах не участвует. Видно, задело людей за живое.

Что ж, можно переходить к промежуточным выводам. Они простые — наши «артисты» не могут считаться журналистами. А их издания не могут считаться средствами массовой информации. Потому что СМИ — это другое. Это прежде всего и главнее всего — информирование, то есть донесение до читателей-зрителей-слушателей достоверной информации о том, что происходит. И только потом — анализ и оценка. Но анализ информации, и оценка — тоже информации. А не собственных выдумок и намеков.

Именно это всегда было главной задачей любого СМИ. Вот, например, как была сформулирована миссия газеты «Вашингтон Пост» в 1933 году:

«Первостепенная миссия газеты — выискивать и сообщать правду настолько, насколько это возможно.

Газета должна сообщать любую правду, имеющуюся в ее распоряжении, о событиях в Америке и мире.

Информируя о новостях, газета должна соблюдать правила приличия, принятые в благородном обществе...

Газета должна служить своим читателям и обществу, а не своим владельцам. Отстаивая правду, газета должна быть готовой жертвовать материальными интересами, если это необходимо для общественного благополучия. Газета не должна выступать на чьей-либо стороне или отстаивать особые интересы. Она должна быть справедливой в освещении общественной жизни».

Скажете, что это несовременно, что у нас постмодерн на дворе? Но ведь декларируемые цели и задачи СМИ не изменились. Вот, например, как заявлена миссия современной российской газеты «Ведомости»: «Наша миссия: Оперативно предоставлять бизнес-сообществу объективную, качественную и полезную информацию, необходимую для принятия решений.

Главная задача газеты «Ведомости» и сайта Vedomosti.ru — предоставление читателям максимально оперативной, подробной и объективной информации. Над этим работают более 100 журналистов газеты из Москвы и регионов России, ... которые ежедневно информируют читателя о важнейших экономических, финансовых, корпоративных и политических событиях, предлагая анализ и прогнозы развития ситуации».

Конечно, тут уже все похуже, чем у «Вашингтон Пост» — труба пониже и дым пожиже, как говорится. Но все-таки — речь же не идет о том, что «Ведомости» берутся предоставлять необъективную, неполезную и просто лживую информацию…

Кстати, найти какое-нибудь описание миссии, целей и задач ни у газеты «Коммерсантъ», ни у «Новой газеты», ни у «Московского комсомольца» нам не удалось... Вероятно, в этих газетах считают, что если они нигде публично не обещали сообщать достоверные сведения, то могут спокойно врать. Что и делают.

Тем не менее, хотят этого СМИ или не хотят, говорят они об этом публично или нет, знают они про постмодерн или не знают, главная их задача все же — информировать. Главная потому, что в эту миссию СМИ верят их читатели, слушатели и зрители. Пока верят, хотя уже и не все. Если люди перестанут верить в то, что СМИ предоставляют им информацию, СМИ умрут. И не надо думать, что этого не случится, потому что «где-то же надо получать информацию». Может, где-то и надо, только не в этих лживых газетах и передачах.

Если же господа журналисты хотят представить себе, что будет, если все будут вести себя так же, как они, то мы с удовольствием поможем. Представьте себе, что вы идете в магазин за продуктами, а все, что там продается, может быть с равной вероятностью и чем-то съедобным, и смертельным ядом. Даже так — это будет яд с гораздо большей вероятностью, чем что-то съедобное. Как, господа, будете вы покупать что-нибудь в таком магазине? А если вы сильно голодны — будете? Нам кажется, что вряд ли. Скорее, поедете на дачу и будете там сажать картошку (если будете верить в то, что вода в вашем колодце не отравлена соседями; а почему вы будете в это верить, если вероятность того, что отравят, — больше вероятности того, что не будут?).

В общем, существование СМИ целиком и полностью зависит от доверия потребителей их информации. Не будет доверия — не будет СМИ (вместе с журналистами, их зарплатами и их понтами). И надо сказать, что российские СМИ упорно движутся в этом направлении. А концерт после Съезда родителей это показал со всей возможной ясностью.

По сути, в освещении Съезда родителей и Марша 2 марта либеральные СМИ превратились в СМП — средства массовой профанации. Большая советская энциклопедия сообщает, что профанация (от лат. profanatio — осквернение святыни) — это «искажение, извращение; непочтительное отношение к достойному уважения, опошление (идеи, учения, произведений искусства и т. д.)». А Толковый словарь Ушакова добавляет: «опошление, искажение чего-нибудь невежественными действиями, оскорбительным отношением». И приводит пример: «Профанация науки фашистскими мракобесами». Вот-вот, именно! Только не науки, а всего происходящего.

Итак, наши либеральные СМИ — не СМИ, а СМП, наши креативные журналисты — не журналисты, а... А кто?

Тут мы должны вернуться к общей теме нашей газеты. Общая тема газеты «Суть времени», как известно, — война. Совершенно очевидно, что либеральные (то есть все ведущие) СМП ведут войну. Против кого? — спросите вы. А против нас: против населения, против России, против большинства, против всего, что нам дорого. Войну они ведут силами своих людей, которых пока еще по привычке называют журналистами. Которые, как и положено на войне, не брезгуют ничем ради победы — ни откровенной ложью, ни манипуляцией, ни доносами, ни передергиваниями, ни применением запрещенных приемов… Ничем.

И это должно перестать нас поражать: сколько можно удивляться разрывающимся совсем рядом снарядам и свистящим у виска пулям — этак недолго и пропасть ни за что ни про что. Надо — всего-то! — изучить вооружение противника и знать, как ему наиболее эффективно противостоять. Тем более что «просто» ложь — это не самое страшное орудие. Есть ведь еще и демагогия.

Та же Большая советская энциклопедия сообщает, что «Демагогия (греч. d;mag;g;a, demos — народ и ;go — веду) — обман лживыми обещаниями, намеренным извращением фактов. Широко используется буржуазными политическими деятелями и их прислужниками — оппортунистами для завоевания доверия масс. Особенно широко применяется в избирательных кампаниях, «жёлтой прессе» и радиовещании капиталистических стран». А Толковый словарь Ожегова добавляет: «Основанное на намеренном извращении фактов воздействие на чувства, инстинкты малосознательной части масс. Рассуждения или требования, основанные на грубо одностороннем истолковании чего-нибудь». И напоминаем читателям — вдруг кто забыл? — что мы как раз живем в капиталистической стране с большим количеством буржуазных деятелей и буржуазных журналистов, которые у нас гордо зовут себя «дельфинами».

Демагогия — мощное оружие. Для тех, кто его хорошо не знает и не понимает, это как «Катюши» для немцев в 1942 г. О приемах демагогии и софистики написаны тонны книг — каждый может самостоятельно постичь эту науку. Но сегодня для примера нам хотелось бы чуть-чуть разобрать одну статью, вскрыть ее, так сказать. И статья эта — не поверите! — не о Съезде родителей и не о «Марше в защиту детей». Статья — о переименовании Волгограда в Сталинград. На ее примере можно увидеть многие демагогические приемы, используемые креативнослужащими российских СМП.

Статья Дмитрия Быкова «Переименование Волгограда в Сталинград — реабилитация великого зла!» опубликована в №4 журнала «Собеседник», от 5 февраля 2013 г. Рассмотрим ее последовательно и постараемся понять, как именно Быков загаживает нам мозги обманывает, запугивает и запутывает читателя.

«Сталинград во всем мире ассоциируется с лозунгом «Ни шагу назад!». С приказом Ставки №227. Со словами снайпера Василия Зайцева «За Волгой для нас земли нет». Сталинград — точка, откуда не отступают».

Обратите внимание, как ловко Быков «замешивает» среди «Ни шагу назад!» и Зайцева приказ №227 — по поводу которого на головы граждан вылиты ушаты лжи и отношение к которому у многих далеко от адекватного. Неподготовленному читателю уже должно стать не по себе.

«И если сегодня победит идея Валентины Матвиенко и Владимира Чурова провести в городе референдум на предмет его возможного переименования из Волгограда в Сталинград — это будет отлично. Потому что будет наконец проведена та самая черта, за которую отступать нельзя».

Чувствуете, угроза нарастает? И кому это нельзя будет отступать? Видимо тем, кто постоянно отступает под чьим-то натиском. Может быть, власти? Нет, власть, видимо, наступает, а отступает — креативная оппозиция.

«Можно любить или не любить Путина — принадлежность к числу его фанатов еще не делает вас врагом морали и сторонником бессудных расправ, хотя к нему хватает претензий по этой части. Можно по-разному относиться к либералам или ястребам. Но Сталин — не тот случай.

Сталин — такая концентрация зла, что тут никаких двусмысленностей быть не может».

C помощью демагогической уловки «апелляция к очевидности» (Быков ведь не пишет «я считаю, я глубоко убежден») утверждается, что Сталин — «концентрация зла» — душегуб почище Гитлера. Очевидно как раз то, что такое отношение к Сталину для многих людей неочевидно, что даже многие политические противники Сталина не согласятся с такой его оценкой Быковым (а в других статьях Быков вдобавок оценивал Сталина как «третьестепенного государственного деятеля, не отмеченного никакими талантами и проваливавшего почти все, за что брался» и как не «нашу историю, а ее болезненный эксцесс, патология, выверт»). Так, крупнейший советский логик и социолог Александр Зиновьев, автор сатирического антисоветского романа «Зияющие высоты», за который он был выслан из страны, писал: «Сталин одержал триумфальную победу, причем — вопреки всем прогнозам тех лет, предрекавшим скорую победу Гитлеру. Казалось бы, что победителя не судят. Но в отношении Сталина все делается наоборот: тьма пигмеев всех сортов прилагает титанические усилия к тому, чтобы сфальсифицировать историю и украсть это великое историческое деяние у Сталина и сталинизма. К стыду своему, должен признаться, что я отдал дань такому отношению к Сталину как к руководителю страны в годы подготовки к войне и в годы войны, когда был антисталинистом и очевидцем событий тех лет. Прошло много лет учебы, исследований и размышлений, прежде чем на вопрос «А как бы поступал ты сам, окажись на месте Сталина?» я ответил себе: я не смог бы поступать лучше, чем Сталин».

Для чего же Быкову требуется такая «аксиома»? Чтобы, использовав еще несколько демагогических уловок, обосновать тезис о том, что переименование Волгограда в Сталинград равносильно в признании в любви к Сталину и оправданию «его злодеяний». Аргументы за возвращение названия Сталинград, например, «Нельзя, чтобы было забыто название поворотной битвы ВОВ» или «У меня отец (дед) там погиб» — заранее объявляются просто прикрытием реваншистских целей сталинистов (эта демагогическая уловка называется «подмена тезиса»).

Соответственно, получается, что если вы за переименование Волгограда в Сталинград, — это не нужно выдавать за патриотизм, за стремление к исторической точности или уважение к защитникам города. Потому что по определению это — откровенная любовь к нехорошему, мягко говоря, Сталину и желание видеть его имя увековеченным на карте родины. Это желание поставить на карту родины его сапог.

То есть Быков заведомо предполагает, что любовь к Сталину и патриотизм — две вещи несовместные, презренный сталинист не может стремиться к исторической точности, живет мифами и тем более не может уважать защитников города.

«Вы имеете полное право на это желание, кто бы спорил, но, выражая его, вы подписываетесь под делами Сталина, принимаете на себя ответственность за них, разделяете его принципы и его репутацию. Путин еще не делит страну на два враждующих лагеря. И Навальный не делит, и Кургинян, и даже Алла Пугачева. А вот Сталин — это да, это то, что надо. Тут уж придется определяться».

Поняли? Навальный с белоленточной оппозицией народ на дельфинов и анчоусов делят-поделят, а не делится. Кургинян с «Сутью времени» — на «тутошних» и «тамошних» делят-поделят, а не делится. Даже Пугачева — на верящих в ее стремительное похудение и считающих, что ее в «Фотошопе» подрисовали, делила-делила, даже Галкин не помог, — не делится. А имя Сталина только на карту нанесешь и все… готово! Два народа получается, чистые и нечистые, так и стоят с разных сторон у последней черты. То есть мы наблюдаем... необоснованные, скажем так, утверждения.

«Переименование Волгограда в Сталинград — точка невозврата, после которой путинской власти, если она на это пойдет, придется забыть о репутации, в том числе международной. В этом тоже нет ничего катастрофического — жили мы и за железным занавесом, — но просто давайте определяться, сколько можно болтаться-то».

В целом с предсказанием последствий возвращения на карту имени Сталинград можно согласиться. Действительно, про Программу десталинизации можно будет окончательно забыть, как и про готовящийся Нюрнберг-2 над Сталиным и Россией (см. статью И. Кургинян в этом номере газеты). Но вот запугивать-то зачем? И причем тут железный занавес? Или это не запугивание, а призыв к источникам «международной репутации»?

«Всегда можно объединить общество, если этого действительно хотят; поставить на те имена, относительно которых в стране имеется консенсус, или поискать такие имена, если пока они не на слуху. Но как раз консенсус-то не нужен: они там — во главе, как видим, с Чуровым и Матвиенко — ведут к окончательному размежеванию».

Здесь очевидный мухлеж: оказывается, объединенная оппозиция потому и объединенная, что к объединению со всеми стремится, а прежде всего с простым народом, потому его только ласковыми уменьшительными именами и кличет (анчоус ведь рыбка мелкая, всяк его сожрать с ним объединиться мечтает). А власти злобные не дают, всех разводят, настоящую оппозицию с поддельной стравливают: знают ведь, что анчоусы от Сталина в восторге, а дельфинов от него трясет.

«Но это прекрасный шаг, потому что всякая определенность лучше неопределенности; потому что Путин, каков он есть, еще не может вызвать поистине всенародного возмущения, а Сталин может».

Опять уловка и передергивание: Сталин победил в конкурсе как самый выдающийся исторический деятель России во всех возрастах, пришлось его из списка исключить; опросы показывают, что большинство населения за возвращение названия Сталинград, за признание величия советской истории — откуда же «всенародное» возмущение»? Ах да, забыли, анчоусы же не в счет — это не народ, а низшая ступень пищевой цепи (бессмертно выражение одного креативного банкира из списка «Форбс»: «Россия не страна, а зона свободной охоты!»).

«С ним все понятнее. И Путин, принявший на себя грехи и славу Сталина (если он, конечно, этого захочет, что не факт), убедится в простом факте: грехи прилипнут, а слава — нет.

Так оно всегда бывает с теми, кто реабилитирует великое зло: величие не копируется, а зло пристает».

Вот непонятно у Быкова: то Сталин мелкий бездарный начальник районного масштаба, то величие и слава! Так крокодилы летают или нет? Видимо, слава и величие у Сталина есть, но, как у восточного владыки древности, измеряемая количеством рабов и отрубленных голов. Владимир Владимирович, тебе такая слава нужна? Ты ж какие клятвы (Борису Николаевичу) либеральные давал, ты какие слова говорил: «Если нарушу... то постигнет меня справедливая кара правящего меньшинства примерно 5%-ной половины народа!» (см. ниже).

«Россия, в которой есть Сталинград, — это уже совсем не та Россия, что сегодня. Это страна, расколотая примерно пополам и лишенная всякой надежды на мирный выход из этого противостояния. Теперь мы по крайней мере видим, кому этого хочется».

Опять та же уловка! Да еще и запугивание.

«Примерно пополам» — это 95 % к 5 %, как на диспутах Кургиняна со Сванидзе. Но обычная уловка усилена неприкрытой угрозой гражданской войны. Трудно поверить, что 5 % креаклов начнут войну против 95 % из-за названия города. Скорее уж прав Прохоров, который не понаслышке знаком с истинной святыней либералов — частной собственностью. Не ненавистное имя на карте, а что-нибудь типа пересмотра итогов приватизации — вот то осквернение святыни, которое способно вызвать либеральный джихад против оборзевшего заблудшего большинства и презренной власти, заигрывающей с анчоусами. И тут-то и разгадка всего текста. Совсем не возможность переименования пугает Д. Быкова и иже с ним. Их пугает переименование как симптом. Симптом страшного для них будущего.

Юлия Крижанская, Андрей Сверчков