Замок с привидениями. Глава 2. Реликвия

                «Лемносский бог тебя сковал
                Для рук бессмертной Немезиды,
                Свободы тайный страж, карающий кинжал,
                Последний судия Позора и Обиды».
                А.Пушкин. «Кинжал».

Свет от свечи обозначился кругом,
А Лилиан с любопытством глядит.
Вскрикнула вдруг с неподдельным испугом:
– Кто это там, посредь зала, стоит?
И взгляд направлен был на привиденье.
Билли слегка побледнел, но сказал:
– Здесь ни-ко-го кроменас, без сомненья:
Только что отперли этот подвал.
– Как это нет, когда ясно я вижу
Двух человек?
– То есть, как это «двух»? –
Билл растерялся и двинулся ближе,
Даже почувствовал лёгкий испуг:
То, что фантома ОНА увидала –
И то такого он не ожидал.
Это одно уж его удивляло:
Призрак «семейный» в подвале стоял.
Ну а она сразу двух увидала!
Но не сробела девчонка ничуть:
– Ну-ка, поближе рассмотрим сначала
Этих фантомов…
– …Фантома…
– Ну, жуть!
Как интересна-а! – слегка нарочито,
Голосом бодрым пропела Лили.
Но приближались пока деловито,
В яркости призраки эти росли.
– И как же выглядят те привиденья? –
Сыронизировал рыжий простак:
Были у Билла большие сомненья,
Что вообще она видит призрак,
Ну а «увидеть» их подговорила
Старая бабушка, эта могла.
Чарльз же молчал. По лицу всё бродила
Тень от сомнения в этих делах.
– Тот, что мне видится как бы похуже,
Как бы расплывчато, тот отступил
Где-то на шаг от второго. К тому же
Грудь он как будто рукой защитил… –
Бросило в холод его: без сомненья,
Хоть Лилиан видеть и не должна,
Видела всё же ЕГО привиденье!
Но почему? Да и кто же она?
–… Вижу другого же я очень ясно:
Круто подался вперёд. И в руке –
Длинный кинжал, занесённый опасно,
Кровь запеклась на его кулаке.
Лик исказился от злобы и крика.
И на кого-то он странно похож…
Жаль, не припомню я этого лика…
Страшно мне стало, вдруг стала бить дрожь…
И ведь недавно лицо я такое
Видела ясно! Не помню лишь, где.
– Нет, эту личность оставь ты в покое, –
Билл произнёс. – Этой старой беде,
Запечатлённой в сих древних фантомах,
Лет уже минуло больше двухсот.
Кто защищается – хозяин дома,
Предок мой дальний, откуда мой род.
– Значит, ты видишь «своё» привиденье?
– Да, так же чётко, как видишь и ты.
Только не страх у него, а презренье,
Не искажённые злобой черты.
И по преданию, смерть от кинжала
Принял мой предок. А держит кинжал
Он по испански?
– Я смыслю в том мало,
Но зверь главой рукоятку венчал.
– Зверя? – и Чарльз наконец оживился. –
Знаю один я со зверем кинжал.
В нашем семействе кинжал находился,
Только сегодня я след потерял.   
Жаль, я не вижу так чётко кинжала.
Что ж, Лилиан, ты поедешь со мной,
Всё мне расскажешь. – Но Лили устала
И побыстрей отпросилась домой.

На другой день, в воскресение, рано,
Мать приготовила к завтраку чай.
Тут и пристала к ней дочь Лилиана,
Тихо спросила, как бы невзначай:
– Ма, ты не знаешь каких-нибудь предков
Наших?
– С тобой не соскучишься, дочь!
Ты интерес проявляла столь редко
К ним! Что случилось здесь за одну ночь?
– Так, ничего. Ну так что, ты не скажешь?
– Ну почему же? Тебе расскажу
Нашу историю рода. И даже
Я кое-что тебе и покажу.
В спальню пойдём ко мне. – В спальне старинный
И антикварный, пузатый комод,
В рамках тяжёлых на стенах картины –
С детства знакомый Лили обиход.
Но за всю жизнь она не захотела
Влезть в нафталинный комода мирок,
Ей до «пузатого» не было дела, –
Что же за вещи скрывает нутро.
Марта из сумки взяла очень ловко
Кожаный, красный, с узором чехол
Ключик достала с изящной головкой –
солнечный зайчик по спальне прошёл.
Из-за плеча её дочь наблюдала:
– О! Вот и ключик сверкнул золотой!
Ключик от счастья! – с улыбкой сказала,
Гордо своей поведя головой.
Мать же в ответ без улыбки сказала:
– Да, это золото. Ключ золотой.
Раз я последний комод открывала,
Жив был когда ещё батюшка твой. –
Мать отперла нижний ящик комода,
Справившись, выдвинула наконец –
И вот «явление сделал народу»
С виду старинный, объёмный ларец.
– Вот это да! – дочка не удержалась, –
Чудо какое! А что это в нём?
– Что ж ты торопишься? – мать возражала, –
Мы же за этим с тобой и идём. –
Марта достала ларец, положила,
И отперла его тем же ключом,
Потом со звоном ларец тот открыла –
Дочь всё смотрела ей через плечо.
Этот ларец заполняли портреты:
Дядька глядел там из рамки резной,
Тщательно маслом написан при этом,
Рядом портрет помещался второй,
Дагерротипы и миниатюры,
В рамочках чёрных, простых и резных,
Фото и писаных маслом с натуры.
И всё мужчины там были на них.
– Это владельцы реликвии нашей,
Что роду нашему принадлежит,
С этой реликвией враг нам не страшен, –
Чуть-чуть торжественно мать говорит.
– Что за реликвия?
– Сейчас увидишь.
Сын от отца получает её.
Сына отец твой так и не увидел –
И вот сокровище стало моё,
Я по неволе наследницей стала.
Ну а реликвия – вот, посмотри. –
И из-под слоя портретов достала
Плоский футляр толщиной дюйма в три.
Был он обтянут багровою кожей,
Сверху по коже – узор золотой.
– Что это?
– Ты посмотреть сама можешь,
Ну-ка, смелее футлярчик открой! –
Дочка багровый футляр поднимает –
Был он для девушки явно тяжёл, –
И осторожно его открывает…
Сдавленный вскрик тут по спальне прошёл:
В этом футляре, на бархате синем,
В ножнах багровых с узором лежал,
Как на какой-нибудь старой картине,
Даже и с виду тяжёлый кинжал.
А на конце у его рукоятки –
Тот же, с оскаленной пастию зверь!
Да, не играл с ней кинжал больше в прятки:
Тот же он был, без сомненья теперь!
В руки взяла и из ножен достала –
Полюбоваться чтоб старым клинком.
Мать с интересом за ней наблюдала:
Как поведёт себя в деле таком?
Был то клинок синей стали дамасской –
С надписью вязью арабской на нём,
Будто на свет появившись из сказки,
С бурым, большим, неопрятным пятном.
– Надпись гласит: «Обнажай ради чести –
С честью же вкладывай» – молвила мать. –
Этой реликвии лет уж за двести.
Хоть не дано мне историю знать,
Но в обозримом, по моему, прошлом
Этот кинжал ножен не покидал.
– В прошлом же необозримом?
– Дотошно
Муж мне историю не передал,
Но только знаю легенду об этом.
– Что за легенда?
– Твой предок один
С другом однажды застольничал летом,
Всё похваляясь клинком перед ним.
Слово за словом, бокал за бокалом –
В ссору беседа их переросла –
В грудь он ударил вот этим кинжалом
Друга, вот кончились чем их дела.
И убежал пьяный предок от друга.
Ну а наутро, когда протрезвел,
Вспомнил события эти с испугом –
И сам повесился от этих дел
А через день умер друг. И их души
Не упокоены Богом с тех пор,
Бродят по свету – по морю ль, по суше,
В тёмном лесу, средь высоких ли гор,
Так как всё некому их успокоить.
Если б потомки тех предков нашлись,
Соединились, чтоб стало их двое
И вместе действовать бы принялись,
Чтоб отпустить эти души со света,
То перестали б тревожить людей
Не упокоенные в свете этом,
Переселившися в свой мир теней.
Что же, Лили, вот такое преданье.
Этих потомков никто не искал,
КАК упокоить – отсутствует знанье.
Вот у легенды какой здесь финал.
– А от чего эти бурые пятна?
– Честно – не знаю. Пытались стирать,
Но здесь какой-то процесс непонятный:
Пятна сотрёшь – возникают опять.
– А посмотреть все портреты мне можно?
– Можно, конечно. – И перебирать    
Девушка стала их все осторожно,
Но ни кого не старалась узнать.
И вдруг: «Ах!» – вскрикнула Лили с волненьем:
Это она увидала ЕГО!
– Кто это? – молвила дочка с сомненьем, –
Вижу на фото старинном кого?
– Это прадедушка твой, Ричард Ортон.
Он давно умер. Портрет же висит
Всё в кабинете, в простенке четвёртом,
Там из последних никто не забыт.
– Так это вот где его я видала! –
Голос понизив, Лили говорит, –
Мать удивилась: – Кого ты узнала?
– Предка, портрет чей в простенке висит.
– Дочка, послушай, что всё это значит?
Хочешь от мамы про предков ответ,
Возглас такой непонятный. Тем паче:
Где ты ещё могла видеть портрет?
– Мамочка, всё расскажу я, – волнуясь       
    Дочь говорит, – но потом. А сейчас
С Биллом увидеться очень хочу я,
Чтоб убедиться самой ещё раз.
– В чём убедиться?
– Потом всё узнаешь!
– Странная ты со вчерашнего дня.
С Биллом ты дружбу свою продолжаешь?
– С рыжим в порядке здесь всё у меня.

С мамой расставшися возле комода,
Биллу решила она позвонить,
Только взял трубку он, девушка с ходу
Стала проситься, чтоб их посетить.
Билл был обрадован этим сигналом,
Тут же признался, что ждал он звонка.
И на другой день её уже ждал он,
В транспорте к ним добиралась пока.
Только войдя, поздоровавшись с Кларой,
Поговорив с ней о том и о сём, –
Женщиной, как мы сказали, не старой, –
В комнату с Биллом убрались вдвоём.
Только за Биллом закрылися двери,
Девушка с ходу ему говорит:
– Слушай, мне надо ещё раз проверить,
Так что подвал посетить предстоит.
– Снова в подвал? А в чём, собственно, дело?
– Всё расскажу. Но сначала – в подвал.
Мне ещё раз убедиться в том зело
Надо, что взор мой в подвале видал, –
С Биллом поехали в замок тот снова.
И пока ехали к замку они,
Девушка не проронила ни слова.
Так и спустились в подвал тот они.
Долго, внимательно Лили смотрела
Прямо на что-то, что Билл не видал,
И на мысочки она то и дело
Прямо вставала. А Билли всё ждал.
Кончив осматривать, юноше прямо
Смотрит в глаза, будто в очи судьбе:
– Да, он похож. А кинжал – тот же самый.
Ладно. Пошли, расскажу всё тебе. –
И в кабинете покойного дяди,
Оливера Сэмюеля, она,
Всё рассказала, по прежнему глядя
В очи зелёные, как и должна:
И про экскурсию к матери в спальню,
И про открытье, нашла что в ларце.
– …Этот кинжал – тот же самый буквально,
Он находился всегда при отце.
Ну а портрет, на «мой» призрак похожий,
Так в кабинете отца и висит.
Я поневоле запомнила всё же –
Вот пред глазами он всё и стоит.
– Так значит, наши далёкие предки
Были, оказывается, друзья…
– Да. И как случаи эти не редки,
Нам пренебречь этой связью нельзя.
Предок далёкий мой ранил кинжалом
Друга, что предком являлся твоим.
В страхе содеянного, убежал он.
Но его мучает совесть за сим.
В петлю залез он, раз дружбу нарушил.
Друг же скончался от раны к утру.
Стали фантомами грешные души
Их – неприкаянные, на ветру…
Но мы с тобой, друг мой Билл, заимели
Эту возможность – те души спасти
И отпустить их в свой мир в самом деле,
Дать им возможность в мир теней уйти.
Если мы призраки эти развеем –
Слышала как-то поверье одно, –
То отпустить эти души сумеем,
Будет на это уменье дано.
А не сумеем мы этого сделать –
Не примирятся и наши роды.
И… мы не можем жениться так смело,
Если себе не желаем беды.
– Вот это фокус: «Не можем жениться»!
А завещание наших отцов?
– Ну а несчастье, что с нами случится?
Дать ты гарантии детям готов?
– Но кто же видел ту сцену с кинжалом?
Кто мне докажет, что это не бред?
– Я это вижу. И это – не мало.
И избежать мы обязаны бед.
– Но как мы призраки эти развеем?
Может, умеешь ты и колдовать?
– Этого оба с тобой не умеем,
Но надо в церкви ответ поискать.
Билли, тебя я вполне понимаю,
Мы ведь друзья и жених-то ты мой,
Но рисковать счатьем я не желаю.
Ладно. Меня отвези-ка  домой.

С дочкой когда Марта Ортон рассталась,
Бабушке Энн позвонила она
И диалог с дочкой пересказала:
Бабушка знать всё подробно должна.
– Где же сама она?
– К Биллу умчалась.
– Да? Как вернётся, пошли-ка ко мне.
Мне ведь важна даже самая малость,
Чарльза Лили мне заменит вполне.
– А где же Чарли? Он был ведь в подвале.
Разве подробно он не рассказал?
– Нет его. Срочно куда-то позвали
И он, не видясь со мною, умчал. –
Лишь Лилиана домой возвратилась,
«Просьбу» прабабушки слышит тотчас.
Просьбу узнав, Лилиан огорчилась,
Но не ослушалась на этот раз.