Стихи не пишутся случаются. Вознесенский

Я иду по улице, Мир перед глазами И слова стихуются, Совершенно сами.
Николай Иванович Глазков

Пусть с Октября вся жизнь натужна,
Несем как знамя чрез века:
Мы станем раком, если нужно,
Но на колени - никогда!

Вердикт жены был твердым, как Бастилия,
В ушах звенел набор произнесенных слов:
Не обеспечишь меня рогом изобилия,
Я обеспечу изобилием рогов.

Враньем то время не погань.
Секс был! Ну да, без герцогинь.
Союз любил без "инь" и "янь".
Там правил кодекс "сунь" и "вынь".

В Париже теща побывала,
Пять лет уже вот-вот пройдет.
Надежд моих не оправдала,
Никак, родная, не умрет.

Кардиналы, патриархи, папы,
На мерседесах, ягуарах, шевроле...
Вам изредка бы вспоминать хотя бы,
Что ваш учитель скромно ездил на осле.

Спокойствием он мог гордиться,
Весь жизни шум ему претил.
На предложенье застрелиться,
Глушитель робко попросил.

Из ножен вытащили сабли,
Реформ закружен хоровод.
Политик наступил на грабли,
Удар пришелся на народ.

Он сдержан, терпеливо ждет,
Не любит слов пустых баталий.
Но если уж его прорвет...
Ух, сколько вытечет фекалий.

Стремился в знанья углубиться
Настойчиво, прилежно.
Но вот учиться, как лечиться -
Бывает бесполезно.

Ей душу врачует от нервного сдвига,
Ведь щедро знахарь наделен чудесами.
Она перед ним, - как раскрытая книга:
Лежит без трусов и моргает глазами.

Он столько плюсов заслужил,
Все было сдержанно и мило.
И так ей голову вскружил,
Что девять месяцев тошнило.

Секрет какой-то древний знает
И очень грамотно грешит:
Она и голод утоляет,
И сохраняет аппетит.

Твое всегдашнее "хочу"
прости, не понимаю.
Вот если я люблю жену,
то редко изменяю.

У русских ген в крови живет:
Что водка им, что пиво,
Граната или пулемет -
Лишь бы с ног валило.

Мчался к ней забыв года,
Ни чуя под собой ступенек.
Он от нее был без ума!
Через неделю стал без денег.

Зря старался сатана,
Надежда испарилась:
Душу девица спасла -
Телом откупилась.

Мой путь к признанию был долог
И не стоит тебе удивляться -
Дантисту сказал гинеколог -
Это, брат, не в зубах ковыряться...

Вся в непорочной белизне,
не признавала слово "страсть".
С грехами дралась на войне!
И лишь... лицом не удалась.

Года прошли гнетущие
И по законам странным,
Ей нравились непьющие,
Она - лишь только пьяным.

Пласты прошедших лет - как личные визитки,
Но есть и общее у каждого в судьбе:
Мы платим в жизни за свои ошибки,
А за успехи - платим мы вдвойне.

Серый цвет реальности убогой,
Без надежд и веры на раскрас...
В будущее смотрим мы с тревогой,
А оно - с тревогою на нас.

Жизнь промчалась ярким сном.
Представь себе картина:
За мной мужчины - косяком!
И мимо... мимо... мимо...

Кричали на ветвях грачи,
Капель мелодией струилась.
Я и не думал о любви,
Но ты так кстати наклонилась...

Ей нужно быть отчасти гением,
Чтоб не редела к ней толпа.
У женщин с легким поведением,
Работа очень тяжела.

Пол-жизни в мудрость я вгрызался,
А вывел смысл в одной строке:
Чем чаще пульс твой учащался,
Тем ярче жил ты на земле.

Коснулся как-бы вскользь ее руки,
Потом ноги... заметна тренировка.
Она сказала: "Перейдем на "ты",
А то мне вам по морде дать неловко...

Устой традиций надо соблюдать,
Пускай не раз ответят и отказом.
Конечно, дама может отказать,
Но предложить ты ей всегда обязан!

Пытался яркость различить:
Как в серой жизни красок мало.
Но если хочешь мир судить -
Свое окно протри сначала.

Любой тут пунктик свой воткнет,
Но все предельно просто:
Жизнь - движение вперед.
В сторону погоста...

Когда им стукнет сорок пять,
Так сладостно виденье:
Все бабы ягодки опять!
Да только на варенье...

Любви к работе - никакой,
Хоть компьютер, хоть лопата...
Это словно секс с женой:
Так не хочется, а надо.

Просмотрев всю жизнь в разрезах,
Я готов к своей отставке.
Неуклюж был, весь в порезах...
Точно слон в посудной лавке.

Пуд соли я съел и в висках седина.
Судьба, будь ко мне снисходительна.
И вот наконец улыбнулась она,
В лицо мое глядя презрительно.

Калейдоскопный бег картинок:
Любовь, женитьба, свет огней...
От тонких, нежных паутинок,
До толстых кованых цепей.

Любовь, бессонница, мечта,
Волненье, дрожь... такая мука.
Венчанье, роспись, дом, семья,
Порядок, тишь... такая скука.

Эта мысль ознобом греет,
Было так из века в век:
Бог простить всегда сумеет,
Не прощает - человек!

Альбом семьи не устаю листать.
Года в нем превратились в караван.
Мы познакомились - их было сорок пять.
Теперь их девяносто... килограмм.

Был настоящим мужиком,
Надежным, стойким, как скала.
В семье своей был вожаком.
Жена погонщиком была.

Медовый месяц испарился
И сразу год пошел за два.
Любимый зайчик превратился,
В обыкновенного козла.

Она в мозги вложила плотно:
Любовь поможет мне всегда!
Ее делила с кем угодно,
Но с кем попало - никогда.

Наверно зря я хохорюсь,
Мне "в плюс" уж не набрать очков...
А попу вижу - оглянусь.
Какой-то, прямо, вечный зов...

Мелодия счастья и траура звуки,
Ангельский лик - лютый зверь в глубине...
В избытке блаженство и адские муки -
Такою задумана жизнь на земле.

От ран душевных ты не плачь,
Уйдет беда глухим раскатом.
Время - это лучший врач.
Врач - патологоанатом.

Для них спокойных нету мест,
Весь мир евреям - кнут.
За то, что отвергают крест,
Всю жизнь его несут.

В мозгах моих не умещается,
Ну не пойму я хоть убей!
Вот почему так получается:
Еврей еврею не еврей.

Разбил склероз одну старушку,
Забыла напрочь жизни дни.
Но ярко так, на всю катушку,
Лишь ночи помнила одни.

Судьбе всегда сопротивлялись,
Испив немыслимых невзгод,
Евреи вновь совокуплялись,
Любовью сохранив народ.

С женой по всякому живем,
Ругаемся немного.
Без разногласий лишь в одном:
Меня мы любим оба.

Всю молодость мой друг пахал,
Теперь - тасует странами.
А я вот молодость проспал...
Зато с какими дамами!

Всевышнего незачем мне утомлять,
Но дважды рискнул я к нему обратиться.
Просил лишь ума, чтобы мир познавать
И глупости тоже, чтоб им насладиться.

Она нытья не признавала,
Прокладывая в жизни путь:
Плохих мужчин не отгоняла,
Чтобы хороших не спугнуть.

Держалась дальше от грехов,
И в глубине больших исканий,
Промчалась юность без стихов,
А старость - без воспоминаний.

Жизнь нас часто обижает,
Слишком много в ней дерьма.
Но правда все же побеждает,
В пяти случаях их ста...

Следил за весом, не курил,
Не пил, не шлялся, - ничего!
И сто лет все таки прожил,
Да вот не знает для чего.

О себе сказать хочу:
Если б Нобель сейчас жил,
Премию за доброту,
Он бы тоже учредил.

Мудрость веков исчезает.
Сей факт подтвердился опять:
Рожденные ползать летают
На спинах рожденных летать.

С ними очень трудно ладить,
И это болью отдается.
Старики умеют гадить,
Старый грач не промахнется.

В глазах волненье, боль испуга,
А с языка неслась хвала.
И понял я, что зависть друга,
Сильней, чем ненависть врага.

Не боюсь и повторяю,
Как константу, как примету:
После смерти, я не знаю,
После свадьбы - жизни нету.

В читальнях шедевры найти невозможно
И очередь вечна к бесценным томам.
И женщин хороших найти тоже сложно
Все ходят и ходят они по рукам.

С таким он жаром и нахрапом,
В бизнес путь свой пробивал.
И денег - словно кот наплакал,
А проблем - как слон насрал.

На себя надела платье,
Скромностью расписано.
Но назвали все же ****ью, -
На лице написано.

Чтобы о главном не забыть,
Мой узелок давно завязан:
Ты мужем можешь ей не быть,
Но долг исполнить свой обязан.

Он выше всяческих измен,
Честь дороже, чем обман.
Гордился званьем "джентльмен"
Ослабевший донжуан.

Любовную чашу он залпом испил -
Гордился бессонными ночками.
Минули года... и у себя он спросил:
"Не лучше ли было глоточками?"

Тогда хозяин ты судьбе
И счастьем жизнь твоя зовется,
Когда завидуют тебе,
А подосрать не удается.

Вот тут их мнения едины:
Три вещи женам не нужны
(как сговорились все мужчины):
Стыдливость, совесть и мозги.

Анафема церкви совсем не страшна,
Перед светским судом я тоже не струшу.
Вопрос этот снят для меня навсегда:
Мне тело дано, чтобы радовать душу.

Мой брак несется под откос:
Как только выключаю свет,
У жены встает вопрос.
У меня - лежит ответ...

Таких людей как он - немного,
Его призванье - помогать.
Во всем хорош, одно лишь плохо, -
Нигде нельзя его застать.

В 12 ночи солнце встанет
И зацветет зимою сад...
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда давно уже женат.

Получилось все прекрасно,
Ярким плодом ты созрела.
Я был голоден ужасно,
Ты быть съеденной хотела...

Мужчинам земли в сотый раз повторяем,
Очень жаль,что вы снова забыли:
Мы в ответе за тех, кого приручаем,
А не тех, кого возбудили.

Дышала в стекло с каждым вздохом слабея,
Осталась на пальцах дорожка зубов...
И город качался в окне все быстрее,
От сильных, глубоких и жадных толчков.

Не знаю, правильно ль поймешь?
Запомни сам и всем скажи:
По настоящему живешь,
Лишь умирая от любви.