Танюшка

   Утро было хмурым, Стёпка проснулся рано и надрывно ревел ввиду своей полной утренней одинокости. Татьяне хотелось спать. Голова гудела, глаза никак не хотели открываться и встречать утро.

- Степаныч,- умоляла она, лёжа на диване с закрытыми глазами. – Ну, не реви. Дай маме поспать. У тебя же игрушки есть.

   Но тот не унимался, и она, с трудом оторвав голову от подушки, заметно пошатываясь, пошла к сыну. Тот сразу перестал голосить и разулыбался во весь рот. Несмотря на его малый возраст, он уже хорошо изучил свои возможности руководства  обожающей его матерью. Та не выносила громкого плача сына и всегда уступала его нескончаемым требованиям  внимания к своей персоне. А персона из него вышла ещё та. В свои  два с половиной года Стёпка был крупным, пухлым мальчиком с богатой кудрявой шевелюрой и ямочками на щеках. Чуть что, он обиженно  надувал губы и начинал реветь, дабы не откладывать свои желания надолго. Получал то, что хотел, и на время затихал. Вот и сейчас мать вытащила его из кроватки и усадила в «загон». Так именовалось сооружение, которое она смастерила для сына из деревянного заборчика. Сама же, бросив подушку рядом на пол, повалилась досыпать. Спать ей хотелось всегда. Стёпка с рождения вёл себя беспокойно, всё время подхныкивал, постоянно сбрасывал  одеяло, да и писался по нескольку раз в ночь наверно от того, что к утру подмерзал. Татьяна изматывалась и без этого. Она растила сына одна,  помощи ждать было неоткуда. Бывшая детдомовка, она имела маленькую квартирку и считала это самым большим жизненным достижением, конечно, после Стёпки. Для неё он был на самом первом месте.

Рождение сына ожидалось ею, как праздник. Отца ребёнка она знала мало. Связь была мимолётная, странная. Но поняв, что беременная, не сомневалась ни минуту в том, что этот ребёнок ей нужен. Выросшая без родительской ласки и заботы, она с  детства мечтала о том, как будет любить и баловать своего  малыша. Как будет защищать его от любых невзгод. И она защищала и любила, не жалея себя. Когда Стёпке  исполнился  годик, она отдала его в ясли и  вернулась на прежнюю работу в школьную столовую,  где работала поваром. Неизбалованная вкусностями, она старалась накормить  ребят чем-нибудь особенным и, надо сказать, ей это удавалось. Даже учителя охотно приходили в столовую, и наперебой хвалили её супы и картофельное пюре с подливой.

- Танюшка,- говорили они, - нам с тобой повезло. Ты такая мастерица. Без тебя мы бы пропали здесь со своими нагрузками. Язвой бы давно обзавелись на все желудки сразу. А после твоих обедов даже изжоги не бывает. Как только ты так наловчилась?

Но это были только расхожие фразы. Ни одна из них никогда не поинтересовалась ни её жизнью, ни кулинарными секретами.  Все они быстро поглощали обеды и удалялись. Некоторые покупали в буфете пирожки, рассовывали их по пакетам и со словами -  это домой на ужин - убегали. Она, смотрела им вслед и была рада, что помогает жить этим замотанным работой молодым учителям.  Она знала, что  почти все они живут семьями, но времени на отдых у них нет так же, как и у неё. Они всегда торопились, большей частью выглядели усталыми, и даже болезненными. Да и с нарядами у них тоже было не густо. Многие ходили в одной и той же одежде практически весь учебный год. «Ну, и чем они живут лучше меня? - думала Танюшка. -  Учились, голодали  там в общежитиях, нервничали, сдавали экзамены, пересдавали, ночи не спали. И что? Работают, собой заняться некогда, мужу и собственным детям уделить внимание не могут. Каждая вон норовит своё чадо к бабке отправить при любом удобном случае. Денег на отпуск ни у кого  не хватает.  Все на это жалуются. А уж нервов сколько с мужьями…».

   Танюшка слушала их жалобы и думала, что не так уж плохо ей живётся с сыном, несмотря на то, что она одна, и мальчишка растёт без отца. И времени она ему уделяет ничуть не меньше, чем в полных семьях. Именно такой термин частенько звучал в школьных стенах. Им было хорошо вдвоём, тепло и тихо. Степашка рос мальчиком крепким, болел редко. За полтора года пребывания в яслях она только два раза брала больничный, и то совсем ненадолго.   Зато летом они целых два месяца наслаждались пребыванием вдвоём. Каждый день, нагрузив коляску, они отправлялись к реке, и проводили у воды по  нескольку часов. Стёпка резвился на песке, валялся в траве, ел, спал, и совсем не капризничал. Он не боялся воды, и мог подолгу  плескаться у берега без материнского участия в своих играх. Татьяна сидела рядом, смотрела за сыном и вспоминала своё детство. Своих родителей она не знала никогда, её подкинули  в вестибюль больницы  перед самым Новым годом. Это случилось  в большом городе. Видимо матери совсем некуда было податься с ребёнком. Так говорили нянечки (однажды она случайно подслушала их разговор). Потом все годы был детский дом.  Персонал там работал в основном пожилого возраста,  воспитатели не отличались особой теплотой, но и не обижали. Иногда в детдом приходили нарядные тёти и дяди и забирали кого-то из детей, но её не выбрали ни разу. Она помнит эту липкую зависть к тем счастливчикам, которые пришлись к душе этим красивым парам. Ночами она представляла, как потом они станут весело жить в новом доме, как много у них будет конфет и игрушек.   Появится  своя отдельная комната с красивыми занавесками на окнах и ковром на полу. Она даже  плакала от обиды и зависти, но потом успокаивалась, старалась забыть и отогнать от себя  грустные мысли. В такие дни она особенно долго крутилась на кухне, около  тёти Лизы, она работала у них поваром. Женщина  относилась к Танюшке с особой теплотой и частенько пускала на кухню, хотя, это запрещалось правилами. Она и привила у неё любовь к кулинарии. Кстати, имя Танюшка тоже прилипло к ней из-за тёти Лизы. Именно та называла её так и никак по-другому. Тётю Лизу в детдоме уважали все. Она была хозяйкой самого главного: вкусной еды!

- Прижимайся к плите, девонька,- говорила ей повариха,- рядом с ней никогда не замёрзнешь и голодной не останешься, а это главное для женщины. На чужие столы заглядываться не придётся, наоборот, все к тебе прижиматься будут.

Танюшка слушала и верила. Тётя Лиза многое нашептала ей, пока та крутилась около неё. Вот и сейчас она частенько благодарила добрую повариху, стоя у школьной плиты. Она даже как-то хотела наведаться к ней, будучи уже беременной. Было время, когда ей вдруг стало невыносимо тоскливо и страшно совсем одной. Но та уже не работала  и,  к тому же, уехала к дочери готовить для своих внуков. Так  ей ответили по телефону.

Рёв Степашки оторвал её ото сна. Сыну надоело сидеть в «загоне» одному, и он настойчиво будил мать.

- Встаю, встаю, - отозвалась она. - Сейчас будем есть кашу. Пацан сразу замолк, напоминание о любимой каше действовало на него магически. Каши у Танюшки  были особенно вкусными, пышными. Тётя Лиза научила  их не столько варить, сколько упаривать. Быстро накормив сына, она привычно взялась собирать сумку. Сегодня она запланировала провести целый день в лесопарковой зоне недалеко от дома. Ещё раньше она облюбовала там полянку, где молодые  родители вместе с детьми проводили выходные. Воды рядом не было, но зато было много детей, и она надеялась, что сын увлечётся играми с ними. Погода как раз стояла не жаркая, устроившись рядом с раскидистыми кустами, она  стала приглядываться к окружающим. Отдыхающих с детьми в этот раз было немного, но Степашка быстро приглядел себе интересную игрушку и ринулся к ней. Не успела Танюшка подхватить его на руки, как он плюхнулся на  чужое яркое одеяло, и вцепился в маленький самолётик. Тут же незамедлительно последовал громкий рёв хозяина игрушки. Мальчуган лет пяти испугался такому решительному нашествию незваного соседа и вцепился в своё сокровище. Улыбающийся дедушка  принялся успокаивать внука. Тот резко  прекратил  визжать и пытливо уставился на Степашку. Татьяна  старалась утащить сына с чужого одеяла, но, где уж там. Стёпка буквально прирос к нему, и отчаянно  отбивался от матери.
- Да пусть себе играют,- остановил её седовласый мужчина. - Сейчас успокоятся, потом ещё будет не  растащить. Устраивайся рядом, - предложил он.- Места  всем хватит. Жена ушла домой за  питьём для внука и, как провалилась, дождаться не можем.
- У меня есть, - спохватилась Татьяна, и устремилась к коляске.
- Паркуй сюда свой транспорт, - крикнул вдогонку мужчина. - Бегать будет не так далеко.
 Устроившись рядом с новыми знакомыми, Танюшка любезно принялась угощать пирожками деда и его внука. Стёпка к еде был равнодушен.
 - Закормленный он у тебя по всему видать, - сказал мужчина. – А пироги вкусные. Секреты, что ли, какие знаешь?
 - Знаю, - улыбнулась Танюшка, - поваром работаю.
-  Ясно, - кивнул головой новый знакомый. - Меня Стефанычем зовут.
- А я сына Степанычем назвала, - улыбнулась Татьяна.
- Ну вот, почти тёска, значит,  найдём общий язык, - подытожил Стефаныч.

Раскинув рядом тростниковую подстилку, Татьяна стала разглядывать окружающий их народ.

- Сегодня не густо, - перехватил её взгляд Стефаныч. - Мы сюда частенько приходим, сами внука растим, дочка с мужем всё отношения выясняют. То сводятся, то разводятся, а до ребёнка им дела нет. Год уже  Максик с нами живёт. Тяжеловато, конечно, но что делать. Единственный внук, еле дождались, можно сказать. Да и ему с нами лучше. Какой там за ним догляд?  То ссорятся,  им не до парня, то мирятся, опять же, не до него. И чем всё закончится, не знаем. Жена первое время на таблетках сидела, а сейчас уже ничего, привыкла.  У нас и  сын есть, но он далеко и детей у него всё нет, хотя женат уже вторым браком. Так что  этот -  первенец и баловень. Бабка всего зализала, князьком растёт.

   Мальчишки тем временем увлечённо возились недалеко  от  кустов. К ним присоединились ещё парочка пацанов, и они бегали друг за другом хвостами.
- Во, видал, как сдружились, - кивнул головой в сторону компании Стефаныч.- Теперь вот ещё как растаскивать будем? Без рёва не обойтись.
- Уведём, не волнуйтесь. У меня дома его любимый кисель приготовлен. Он за ним бегом бежит.
- Да я не волнуюсь, это я так, - махнул тот рукой. - Что уж у тебя там за кисель такой? – полюбопытствовал он.
- Да из ревеня делаю, вкусный получается. От него он ни в жизнь не откажется, любимый напиток.
- А наш ничего кроме молока не пьёт. Даже от чая отказывается. Такая ли, знаешь проблема.
- А я вот следующий раз прихвачу с собой этот кисель, посмотрим, как он от него откажется.
- Да уж, прихвати, душа моя, прихвати. А вдруг и правда, станет пить. Вот уж было бы здорово. У нас с едой большие проблемы. Можно сказать, мучаемся. Другой день не знаем,  чем накормить, от всего отказывается. Врачи говорят, это у него нервное, всё от родителей идёт. Нам бы его раньше у них забрать, да соваться всё стеснялись. Чужая семья, их ребёнок. А потом они уже сами нам его сунули, да и не забрали. Вот растим вдвоём с бабкой, да вот  и она, - он махнул рукой в сторону тяжело идущей женщины.
Было видно, что ей трудно дышать, и она сильно устала.
- А у нас тут гости, - сказал он жене, когда та грузно опустилась на одеяло.
Та пристально посмотрела на Татьяну и приветливо махнула головой в её сторону.
- Гнались за тобой, что ли? - пробурчал Стефаныч, - отдышаться не можешь.
- Душно, еле дошла. Забрались мы сегодня с тобой. Как ещё назад домой идти?
- Да уж дойдём как-нибудь, не впервой.

Жена тяжело дышала и обмахивалась платком. Подбежал Максик, и жадно присосался к  стаканчику с молоком. Наскоро  напившись,  умчался обратно в шумную ватагу мальчишек. Там кто-то из родителей затеял играть с ними в футбол. Все гонялись за потрёпанным мячиком, и пинали его во все стороны.
- Набегаются,  лучше спать будут, - подытожил Стефаныч, глядя на их возню.
- А мой и так спит хорошо,- улыбнулась Татьяна.
 - Всё как я погляжу у тебя хорошо, да складно - и спит, и ест. В тебя такой пошёл, или в отца?
 -  Мы с ним вдвоём живём. Я  замужем не была, не знаю как это в семьях: то сводятся, то разводятся.
- А что, и родители жили мирно?
- Я детдомовская, в семье не жила никогда, ничего про это не знаю.
- Ты смотри, детдомовская, а такая самостоятельная, да умелая. Учителя там, что ли, хорошие были?
 - Да обычные были учителя. Так уж просто вышло. Живу себе и живу, всем довольная.
- И жильё у тебя есть? - не унимался Стефаныч
- Однушка, выделили сразу, как Стёпка родился.
-  Да, дела, - удивлялся Стефаныч, - молодец девка, головастая, видать.
- Чего тебе всё видать? - встряла в разговор его жена. - Что к человеку пристал, что она, да как. Своих, что ли, забот мало.
 - Потому и встрял, что впервые вижу такую одинокую, да без  тягостных забот. И тебе бы её послушать надо. Вон девка одна растит сына, и всё он у неё ест и пьёт, и ночами спит тихо. А ты вот со своим внуком за сердце держишься .
- Да не с ним я держусь, а с его родителями непутёвыми,- отмахнулась  жена.
 - Во-во. Наша Люська приедет домой раз в году, и разругается с тобой на  два вперёд. Всегда  всем недовольная, и всё мы ей должны. А ты послушай человека, без дома выросшего. Ни у кого перед ней долгов нет, ни на кого обид не держит. А ты говоришь, чего пристаю. Понять, и то интересно, как это у неё так вышло быть всем довольной, и жить тихо без претензий и нервов.  На вот, лучше съешь пирожок, отдышись, - предложил он жене. Та послушно взяла пирог и со вздохом стала жевать.

- А ты, - обратился он к Татьяне, - угощайся нашими яблочками. - Между прочим, со своего огорода. Урожай в  этом году знатный. Яблоки девать некуда. Приходи к нам, забирай, вкусного варенья наваришь, на весь год хватит.  Вот продаём   только  огород-то, решились, наконец, тяжело уже тянуть.

- Не откажусь, - обрадовалась Татьяна. -  Варенье не помешает, зимой, так в самый раз. Я печь люблю, туда и пойдёт.
- Ишь ты, - не переставал удивляться Стефаныч, - печь любит. - Ну, девка, ну, индивидуум. И чего мы свою сами растили? Надо было сразу в детский дом определять. Сейчас бы всё умела, и никаких претензий  не предъявляла. А, мать, скажи, - толкнул он жену в бок.
-  Да ну тебя, -  устало  отмахнулась  та.
- Не зуди,  лучше человека послушай. Повар она, между прочим, классный, а это уже по твоей части, понять должны друг друга. Ты же тоже у меня кулинар  не самый последний. Моя Петровна тоже готовит будь здоров как, - он гордо посмотрел на Танюшку. - Иной раз такое выдаст, пальчики оближешь, а вот Люська  не в мать пошла. Картошку  пожарит и ту  сожжёт. Вот уж чего не любит, так это у плиты стоять.  В этом я своего зятя, как мужик мужика, понимаю.  Ни тебе поесть вкусно, ни тебе  попить с аппетитом.
- Да замолчи уже, - цыкнула на него жена. -  Родную дочь засрамил.
- А тут, как ни крути, а хорошего сказать особо нечего. Нет в нашей Люське женского начала, потому и  муж всё уйти норовит. Да, красотой она, конечно, не обижена, и фигура присутствует, тут сказать нечего, а вот семью вести желания нет, это факт. Не переняла это она у тебя, не переняла, - со вздохом огорчения сказал он, глядя на жену.
 - Ну не всем же быть отменными поварами, - отмахнулась та.
-  А она и мать никакая. Сплавила ребёнка и мотается там по кабакам, да подругам. Что, скажешь не так?
 - Ничего я тебе не скажу.  И ты помолчи, раскудахтался тут, - отрезала  Петровна.
 - Да чего уж там, платком от дождя не укрыться, - отмахнулся от неё Стефаныч.
 В это время игра  закончилась, и   мальчики вернулись на одеяло.
- А давайте я с ними по лесочку тут немного поброжу, - предложила Татьяна. - Погуляем чуток, а вы отдохнёте, -  обратилась она к Петровне.
 - Да идите, -  отозвался вместо неё Стефаныч, - побродите. -  Вон мать в себя никак прийти не может. Погода, что ли, сказывается, может, дождь набежит.  А, мать? Ты от дождя  что взяла, или так поскачем, если пойдёт?
- Всего не прихватишь, - отозвалась та и устало прилегла на одеяло.

  Стефаныч не ошибся, буквально через полчаса небо почернело, налетел сильный ветер, и закапали крупные капли дождя. Татьяна  с мальчишками спешно  побежали обратно на поляну. Встревоженные старики уже ждали, вещи были собраны. Татьяна  водрузила обоих мальчишек на коляску, и бегом припустилась с ними домой. Дождь разыгрался сильный, детей укрыли одеялом, а  дед с бабкой всё же прилично вымокли. Быстро идти Петровна не могла совсем. Татьяна, оставив им свой адрес,  унеслась с детьми вперёд. Стефаныч с женой догоняли их по залитой водой дороге. Дома она первым делом закинула пацанов в ванную. Набросав им кучу игрушек,  взялась за ужин. Ей надо было накормить и согреть промокших новых знакомых. Те пришли  через полчаса, с обоих буквально текло. Скинув мокрую одежду, они замотались в лёгкие одеяла и уселись за стол. Мальчики к тому времени уже  играли, и не нуждались в присмотре.

- Ну, угощай, повариха, - сказал Стефаныч. - Удивляй своими  вкусностями.
 - Да какие у меня  вкусности, я ведь гостей  встречать не собиралась. Что  есть, то и есть.
-  Это я так, для понятия, - успокоил её Стефаныч.
 - Ну, тогда прошу отведать запеканку творожную с черносливом. Мы со  Стёпкой её очень уважаем.
- Дела, - выдохнул Стефаныч, -  ещё и с черносливом. – А, мать,  каково? - он мотал головой, и удивлённо надувал щёки. А киселя хвалёного случаем нет?
 Есть, - спохватилась Татьяна. - Как раз осталось немного, попробовать хватит.
Она быстро  налила  в стакан жидкость белёсого цвета.
-  Вот ты и пробуй, - сказала Петровна мужу. - Ты у нас тут дегустатор, потом нам  скажешь, мы тебе и поверим, - смеялась она.
Стефаныч закатил глаза и начал отпивать кисель маленькими глотками.  Увидев это, Стёпка тотчас разревелся.  Татьяна смутилась,  она знала, что сын не угомонится, пока  не получит свой любимый кисель.
- Да есть, тебе есть, - успокаивала она его. - Твоя чашка тебя всегда ждёт.
- Тот сразу замолк и  растянулся в довольной улыбке.  Выхватил у матери протянутую кружку и начал жадно пить.  Максик смотрел на него во все глаза, потом неожиданно для всех убежал в коридор.
- Ты-то  чего? - кинулся за ним дед.
 Но пацан обиженно пыхтел и отбивался от него.
- Да он киселя хочет, - догадалась Татьяна. - Все пьют, а ему не дали даже попробовать.
- Ну дела, -  выдохнул дед. - Знал бы, что так будет, свой бы пить не стал.
- Я сейчас ещё сварю, только подождать придётся, пока сварится, да остынет, -  успокаивала их Татьяна.
- Будешь ждать? - обратилась она к Максику.
 Тот озорно кивнул головой.
-  Дела, - опять выдохнул дед.

 Татьяна взялась быстро  натирать ревень, заворачивать его в марлю, и выжимать сок.  Максик наблюдал за этой процедурой во все глаза. Бабушка  молча сидела на диване, откинувшись на спинку. Она плохо себя чувствовала, и не встревала в процесс.
 Кисель сварился быстро, но ждать пока он остынет, у Максика не было терпения. Он обиженно надувал губы, и несколько раз пытался хныкать. Но, встречая укоризненный взгляд  Татьяны, быстро замолкал. Кисель он выпил залпом.  Дед с бабкой были вне себя от удивления.

- Ну Танюха, ну кулинарша, такое дело для нас сделала.  Вот если бы ты нам ещё  и с питанием дело наладила, цены бы тебе, дорогая, не было. Первая гостья  в нашем доме, это я тебе точно говорю.
 - Да наладим, он парень сговорчивый.
 Макс смотрел на неё во все глаза и силился понять, что такого есть в этой тётке, что так притягивает его, и  заставляет с ней соглашаться. Домой он уходил нехотя, и только после того, как ему пообещали на следующие выходные снова повести  на ту же поляну, куда придет тётя Таня со Стёпкой, и обязательно с киселём.

   Шёл уже четвёртый месяц их знакомства. За это время  Татьяна  привыкла к  присутствию в её жизни Стефаныча и Петровны. Да и Максик не доставлял ей особых хлопот, хотя характер проявлял часто и настойчиво.  Старики, как оказалось, тоже нуждались в  общении, и даже больше, чем она. Эта позитивная хлебосольная девочка быстро пришлась им к душе. Они помнили, что Танюшка детдомовская, и старались приблизить её к себе как можно теснее, даже предложили  встретить её день рождения и Новый год у них, за семейным столом. Танюшка согласилась охотно. Ей ещё не приходилось отмечать свой день рождения в семейном кругу. И когда пришло  время, она с замиранием сердца стала готовиться  к этой встрече. 
Накануне позвонил Стефаныч и сказал, что к ним на праздник приехала дочка с мужем. Соскучились по ребёнку,- добавил он с нескрываемым раздражением в голосе.

- Но, - подытожил он, - наши планы насчёт твоего дня рождения не меняются. Будем отмечать, приходи. 
 Ближе к 10 часам вечера Танюшка  с сыном входила в знакомый подъезд.  Дверь открыл  хмурый недружелюбный молодой мужчина. От него сильно пахло табаком, и вид был какой-то неухоженный, непраздничный.  Пропустив гостей в квартиру,  он отслася курить на лестничной клетке. Следом за ним, даже не поздоровавшись, выпорхнула молодая женщина. Стефаныч и Петровна тоже выглядели не лучшим образом, оба были явно расстроены и рассеяны.  Привычно махнув Татьяне рукой, они скрылись на кухне. Стёпка сразу убежал в комнату к Максу, а Татьяна пошла следом за хозяевами.

-  Может, мы совсем некстати? - спросила она Стефаныча.
- Тут, похоже, всё некстати, - отмахнулся тот.- Смотри, привыкай, - сказал он, немного погодя. - Вот она тебе семейная атмосфера понимания. Приехали, опять все недовольные и первым делом разругались. А мы всё это должны смотреть и терпеть. У людей праздник,  а у нас дочь с зятем приехали. Что ты будешь делать, ну нет от них покоя, и всё тут.
 Петровна фартуком утирала слёзы.

 - Чует моё сердце, и тебе они праздник испортят. Угораздило меня вас позвать. Да кто ж знал,  что  они заявятся.
 Петровна продолжала тихо всхлипывать.
- Ну  так, может,  мы тогда пойдём, пока не поздно. Дома посидим, как обычно.
 - Вы-то как раз посидите  именно тихо. Нам бы так посидеть. - cо вздохом отозвался  Стефаныч. Неудобно получается:  вас позвали, а теперь ещё и выпроваживаем как-будто.
- Да что Вы, Стефаныч, я же всё понимаю, - утешала его Татьяна.
 - Откуда ты всё понимаешь? Ты в семье-то никогда не жила.
 - На других смотрела, видела, как живут,- миролюбиво улыбнулась Татьяна.

 Но уйти сразу не получилось. Максик и Степашка так дружно заревели, что от мысли уйти домой она отказалась сразу,  уселась на диван и взялась играть  с мальчишками, краем глаза поглядывая в экран маленького телевизора. В соседней комнате атмосфера накалялась. Петровна уже плакала, не скрываясь, Стефаныч пару раз переходил на крик. «Лучше бы всё же уйти, - думала Татьяна.- Вот попала в переплёт, и Стёпку жалко, они с Максом столько ждали этого праздника, надеялись наиграться вместе. Будут реветь до утра, оба».

  Минут за десять до наступления Нового года Стефаныч зашёл к ним в комнату с двумя фужерами Шампанского.
- А давай мы тут с тобой выпьем одни, без крикунов,- сказал он, силясь улыбнуться.
Татьяна взяла фужер.
- А Петровна как же?
- А она пусть сама со своей дочкой ненаглядной разбирается. Дооблизывалась, распустила девку. Теперь слёзы льёт, а та их утирать не собирается. Опять мать до таблеток довела. Сил нет смотреть на их отношения. Сама не живёт толком, так ещё и сюда своего притащила.  Зачем, спрашивается?  Он смотреть на неё не хочет, весь рот скривил, искурился, а приехал. Не мужик, что ли? Отрубил бы, и всё. Нет, туда-сюда мечется, сыном прикрывается, а самому и он не нужен. Он им обоим не нужен. Ну, так и жили бы там. Нет, сюда мотаются, и не стыдно перед нами. Оба - бессовестные.
- А что  там у них происходит?
- Да ну их обоих, - махнул рукой Стефаныч. - Только сейчас об этом и говорить. Они пятый год собачутся, а мы таблетки пьём. Сколько раз ей говорил, не приезжай сюда ругаться. Нет, приедут, и опять - коса на камень. Мы поначалу пытались понять, помочь.  Да куда там,  каждый только себя слышит. Им до нас дела нет. Я с Лизкой давно разругался, а мать всё терпит, привечает.
В соседней комнате затихли.
- Во, выдохлись, знать, - кивнул в их сторону Стефаныч. - Завтра опять начнут. Хоть бы уж уехали поскорее. Так нет, мать же всего наготовила. Пока не подъедят, не уедут. А та всё будет слёзы утирать, да стряпать для них.
- А сын ваш как живёт? -  спросила Татьяна, стараясь перевести разговор на другую тему.
 - А кто ж его знает. Он приезжает редко, года четыре уже не был. Живут там как-то, детей нет. Мы тоже туда не ездим, нам Макса хватает, его растить надо.
- Значит, тот не беспокоит.
- Не беспокоит, и мы не лезем. 
- Выходит, совсем  не общаетесь?
 - Да нет, звонит иногда, поздравляет. Сегодня что-то не звонил, но может, ещё объявится.  Дела, наверно, свои, он   на Дону живёт. Далековато, особо не поездишь, да мы и не тянемся. Иногда деньги высылает, мы отказываемся, но он шлёт. Знает, что Максика растим. Сам устроен хорошо.
- А дочка даёт денег на ребёнка?
 - Даст она, как же. Сама норовит от нас получить. Им там всё не хватает. За ними, поди, и приезжают. А иначе, зачем? По ребёнку они скучают, как же. Где ребёнок, а где - они. В разных комнатах так и живут. Да внук и сам к ним остыл, не тянется. Кому охота в их скандалах вариться. Детям тепло нужно, забота.  А тут одна ругань, -  он раздражённо махнул рукой.
- Детей надо бы покормить и спать укладывать,- напомнила Татьяна.
 - Да, надо, ты веди их сразу на кухню, там и покормишь. Что на этих смотреть?
  Дочь и зять сидели за столом перед телевизором. Петровны в комнате не было. Татьяна с детьми быстро прошмыгнула мимо них.  На кухне её тоже  не было.
- В ванной, наверно, плачет, - пояснил Стефаныч.

 Татьяна усадила ребят за стол и положила в тарелки  рассыпчатой гречневой каши. Она предпочитала кормить Стёпку на ночь именно кашами. С них он спокойнее и крепче спал. Максик тоже ел кашу,  видимо глядя на то, с каким аппетитом Стёпка уплетает ложку за ложкой. Накормив детей, не дождавшись Стефаныча, она повела их спать. Лиза проводила её равнодушным взглядом.

 «Надо и мне  укладываться,- подумала Татьяна.- Ждать уже нечего».
    Проснулась она рано. В комнате рядом со столом стояли две раскладушки, на них спали Лиза с мужем. Татьяна тихо прошла  на кухню. Из раковины торчала гора немытой посуды. Она включила колонку и, стараясь быть не услышанной, начала перемывать и убирать всё, что осталось после вчерашнего праздника. Потом затворила блинов и села у окна. В доме все ещё продолжали спать. Примерно через полчаса на кухню вошёл муж Лизы. Молчком  начал варить себе кофе.

 - Будешь? - спросил он,  не оборачиваясь.
 - Можно, - отозвалась Татьяна. - А я вот блинов могу  предложить. Будете?
 - Не выкай, не на приёме, - огрызнулся тот. - Давай жарь, надоели эти салаты. Желудок от них крутит.
- Тогда лучше бы каши.
- Нет, - мотнул он головой, - это не моё, давай блины.
Пока Татьяна пекла блины, он молча смотрел в окно и курил. Потом придвинулся к столу и стал поглощать блины густо намазывая их  маслом. Съев штук пять, заглотил бокал воды  и молча ушёл. В кухню заглянул Стефаныч.
- Кормишь? - спросил он с досадой в голосе.
 - Кормлю, - отозвалась Татьяна. - Сейчас мальчишки встанут, накормлю их, и пойдём со Стёпкой домой.

  Стефаныч понимающе кивнул головой. В кухню вбежал Максик, увидев блины, он тут же уселся за стол. Следом за ним примчался  Стёпка. Татьяна была рада тому, что они, наконец, проснулись, и сейчас можно будет уйти домой. Но не тут-то было. Как  только она стала одевать Стёпку, Макс тоже начал одеваться. Он буквально рвался уйти с ними, и был готов разреветься в любую минуту.
 
- Забирай обоих, -  сказал Стефаныч. - Скучно ему тут одному, пусть уж у тебя побудет день, другой.
- А родители  как, не против?
-  Кто? Родители? Да они кому хочешь отдадут, лишь бы самим не возиться. Забирай, хоть порадуется парень празднику.

 Татьяна быстро собрала ребят, и вышла с ними на улицу.

   Дома она принялась хлопотать на кухне,  мальчишки уселись к телевизору и сидели безвылазно.  С трудом оторвав пацанов от экрана, она усадила их обедать. Потом повела  на горку. День стоял хороший, но голова была тяжёлая, и ей нестерпимо хотелось на воздух.  Ребятни во дворе было много. Изрядно навалявшись в снегу, мальчики, нехотя,  согласились пойти  домой.  Наскоро перекусив, все трое  улеглись спать, и спали почти до вечера. Разбудил их телефонный звонок, Петровна справлялась о внуке. Выслушав  рассказ о том, как они проводили день, она попросила  Татьяну оставить Максика у себя до завтра. Та не стала спрашивать почему. Просто согласилась, и всё. В телефонную трубку  было слышно, как Петровна  всхлипнула, и прервала разговор.

 Стефаныч пришёл за внуком  на следующий день ближе к обеду. Накормив его щами, Татьяна  со Стёпкой пошли их провожать. Макс скулил, и не хотел идти домой.  Оставшиеся праздничные дни Татьяна провела с сыном  дома. Стефаныч позвонил ей только через две недели. Сообщил, что дочь с зятем уехали, а они с женой расхворались. Просил прощения за испорченный праздник и благодарил за помощь.

 Мне бы такую дочку как ты, а не Люську, - говорил он, - с тобой можно было бы и кучу внуков вырастить.

Успокоив его, Татьяна занялась обычными делами. Снова встретились они только в конце февраля. Татьяна испекла смородиновый торт, и пригласила их к себе. Они пришли быстро, Стефаныч возбуждённо суетился и без умолку рассказывал какие-то байки. Петровна, расчувствовавшись тёпдым приёмом, пригласила Татьяну  на выходные,  обещала  напечь пирогов с маком и курагой. Просидев за разговорами часа три, они душевно распрощались. Мальчики, как всегда, хныкали и не хотели прекращать игру.  Но следующая  встреча состоялась только весной. Петровну неожиданно положили в больницу, и Стефаныч крутился с внуком один. Вконец измучавшись, он позвонил Татьяне. Та, набив продуктами пакет, тотчас  помчалась к ним. Максик, увидев её, бросился на шею. Она быстро разложила продукты по полкам, и скоренько наготовила еды на два следующих дня. Стефаныч не знал, как её благодарить. Пока она возилась  у плиты, он съездил и навестил Петровну. Сказал, что той ничуть не лучше, и при этом, сам едва держался на ногах.
 
Татьяна хозяйничала  на его кухне две недели, пока Петровна не вернулась домой. Сразу после работы она бежала в магазины, забирала Стёпку из сада, и они ехали к Стефанычу ужинать. Все усаживались  за стол и сидели там долго - долго. Максик на радость деду ел много и аппетитно. Он заметно вырос и повзрослел.

 - Всё ты умеешь,- бухтел  Стефаныч.- За тобой ни один муж не пропадёт. Самый завалящий в люди вылезет.
- Мне бы с ним не пропасть, - отмахивалась Татьяна.
- Это да, это да, - соглашался Стефаныч. - Хорошего бы тебе найти. Одной всё же  одиноко.
- Зато не так нервно и хлопотно, - уточнила она.
- Ну и это тоже, - соглашался Стефаныч. - Посмотрю я на тебя, - продолжил он немного погодя, - куда парни смотрят?   Мне бы такую сноху. Мы бы с женой каждый день её обнимали. Я бы сыну и пикнуть на неё не разрешил.
- А может он  на свою и не пикает?
-  Может и не пикает. Только она, чует моё сердце, не ты, точно не ты.
 - Что, со снохой тоже не повезло?
- Да не то, чтобы не повезло, но чужая она какая–то, все годы чужая. За шесть  лет приехала только один раз, и тот был после свадьбы. А дальше всё, как отрезало. Хотя мать около неё шибко старалась. Правда, в ту пору Люська тут была, может, что, и поцапались две кошки когда. О том мне не ведомо. А вот не едут только, ни он, ни она. Вроде как есть сноха, а где она там, что она - не знаем.
- А вы сами к ним не пробовали?
 - Да собирались пару раз, да всё не получалось. Люська все карты вечно путала. Прискачет, нервы размотает. Потом полгода в себя приходили, уже и ехать никуда не хотелось. А теперь и вовсе Петровна  расхворалась. Какие тут поездки? У себя принять не можем. Вон хоть тебя возьми и то толком не получилось.
 - Да ладно. Что я? Я - человек чужой.
- То-то и оно, что чужой, а  ближе близкого оказалась.
- Вы сына сами пригласите, - посоветовала Татьяна и добавила, - понастойчивей. - А вдруг отзовётся, и приедет. Ведь наверняка все уже соскучились.
- Соскучиться, конечно, успели, что и говорить. Надо подумать. Приедут двое, опять  матери нагрузка.  А она только-только в себя приходить начала.
- Ну смотрите - вам виднее, - согласилась Татьяна, - у вас семья. Меня вот никто никуда не приглашает, а я бы так хотела, - вздохнула она.
- Так мы тебя всегда зовём.
- Вы - да, к вам я хожу. А вот куда бы подальше выехать да погостить, совсем не к кому.
Стефаныч  понимающе кивнул головой.

      Лето пришло незаметно.  Однажды Татьяна получила предложение от Стефаныча поехать с ними навестить их сына. Тот написал, что временно живёт  один, и  позвал  родителей в гости.
- Ты же хотела, - напомнил ей Стефаныч. - А нам полегче будет с Максом управиться. Вдвоём то пацанам  веселее.  Один-то  наш на плечах на все дни повиснет.
- А размещаться где мы все будем? -  засомневалась Татьяна.
-   Сын пишет, что у него  рядом с городом есть домушка маленькая. И речка там  мелкая, как раз  для нашей ребятни. Вот мы в этой домушке и остановимся.
- А  домушка чья?
- Да по линии его  жены  досталась. Пустая стоит,  можно всё лето жить,  до города полчаса езды на автобусе.  Да и сам он приезжать будет, как сможет.
- А  как на это его  жена посмотрит?
- Про то ничего не говорит. Значит, вопрос не стоит, иначе бы не позвал, он у нас обстоятельный получился. Давай, едем, пока зовут, лето хоть по-новому проведёшь.

   Собиралась Татьяна не без тревоги и опасений. Пару ночей перед отъездом не спала, всё думала, что и как, хотела отказаться, да не решилась. Когда ещё семьёй пожить выпадет? А тут такая возможность. «И старикам помогу,- думала она, - и сама развеюсь. Да и Стёпку на фрукты вывезти надо. Когда ещё такое случится?» Аргументы  были весомые и  перетягивали все её страхи.

   До места добрались  быстро,  в купе ехали одни, и дорога не показалась тяжёлой. На вокзале было шумно и жарко. Народ суетился, и Стефаныч не сразу увидел сына. Поезд пришёл пораньше, а тот как раз немного задержался, и им пришлось с полчаса проторчать на душном вокзале. Петровна увидела сына первой,  бросилась ему на шею и повисла, всхлипывая, и причитая. «Николай», - представился молодой мужчина крепкого спортивного телосложения. Татьяна смущённо подала руку. Николай усадил их в  разогретую солнцем машину,  в салоне было душно и сильно жарко.  До места добрались быстро.  Домушка, в которой им предстояло  жить, выглядела силдьно старой и маленькой. Всего две крохотные комнатушки и застеклённая терраса. В глубине сада стоял большой сарай, доверху набитый полусгнившим сеном, рядом пустоваласобачья будка.   Мебель в доме имелась, но всё было настолько старое, что обивка на диване поползла от одного её прикосновения.

 - Ничего, - утешал их  Николай, - что-нибудь придумаем.
-   Тут и одному спать  не уляжешься, - укорил сына Стефаныч.
 - Батя, отрезал тот - придумаю, значит, придумаю. На полу спать не будете. Сейчас притащу  Митяя,  выбросим этот хлам и притащим от него что-нибудь поновей. У них  сарай доверху забит.
 - Небось таким же хламом и забит,- недовольно сокрушалась Петровна.
 - Ну, не хламом, не хламом.  Митькиным антиквариатом. Сами увидите, всё ещё понравится.

С этими словами он скрылся из вида, и уже через каких-нибудь четверть часа  вместе с Митяем втискивал железную полуторную кровать с пружинным матрасом в узкий дверной проём.  Работа  в доме закипела в полную силу. В течение нескольких минут  оттуда была выброшена практически вся мебель. В распахнутые  окна  вливался приятный садовый аромат. Татьяна с детьми с под раскидистым деревом ела  тёмно-синий крупный чернослив. Это Митяй предусмотрительно притащил для детей  небольшой тазик ягод со своего огорода.

 - Всё, - выдохнул  он, - живите, радуйтесь.  Потом забегу, принесу что-нибудь из посуды. Моя графиня с работы придёт, выделит. Без неё нельзя. Визгу будет на всё село. 
- Да мы подождём, - заверила Петровна. - Нам куда торопиться? Тут ещё с домом не один день разбираться придётся.
- Разберётесь, - заверил Митяй. - Вон гостья какая хваткая да оборотистая.
 Он успел заметить, как умело  Татьяна намывала потускневшие от времени стёкла.
- Быстрая, да шустрая.  Ещё чуток, и тут всё заблестит, не хуже, чем в городе.
- Да, она такая, мы с ней не пропадём, -  согласился Стефаныч.
 - Ладно, побегу, - отрапортовал Митяй. - В колхозный сад надо ехать. Председатель, того гляди, туда нагрянет, а меня нет. Громыхать начнёт.

 Он быстро умчался, предварительно бросив на  незнакомку любопытный взгляд. Пока Татьяна намывала полы и двери, Стефаныч  увёл детей на речку. Петровна со знанием дела раскладывала вещи по полкам. Когда  пловцы вернулись, комнаты было уже не узнать. Дом буквально преобразился. Не хватало только занавесок и скатерти на столе.

 Стефаныч сиял. Накормив  детей и уложив спать, Татьяна взялась за уборку террасы. Кроме старого, но крепкого ещё комода, там ничего не стояло, и убираться было не трудно.
 - До чего только ты деловая, -  не переставал восторгаться Стефаныч. - Просто загляденье. Глядел бы да глядел.

-  Наглядишься ещё, - урезонила его Петровна. - Месяц глядеть будешь. Ещё надоест, и замечать перестанешь.

 Татьяна улыбалась и кружила по дому. Спать она легла позже всех. Уснула не сразу, хотя устала и сильно. Она смотрела в раскрытое окно и думала, что хотела бы остаться здесь на целое  лето. Ей нравилось всё - и погода, и старый заброшенный сад с большими рассохшимися деревьями, и даже этот старый,перекошенный  дом. Уснула она только под утро, а когда встала, Петровна уже кормила мальчиков. Стефаныч спозаранку ушёл прогуляться по селу,  хотел быстрее познакомиться с окрестностями и с жителями. Весь следующий день Татьяна продолжала  заниматься уборкой. Стефаныч пропадал с ребятами на реке, Петровна готовила на улице. В доме кухни не было, рядом с террасой стоял старый линялый изрядно потрёпанный навес, под ним размещался стол и две полусгнившие скамейки. Первые два дня пришлось готовить на самодельной печке. Потом Митяй притащил электрическую плитку. Но она работала плохо, и от  печки решили не отказываться. Вечером того же дня приехал Николай, привёз одеяла, подушки и постельное бельё. В доме сразу стало уютнее. Он окинул взглядом комнаты и сказал:  а вы тут не хило обустроились. Ещё немного, и я сам сюда жить переберусь. Надоела городская жара.

- Давай, - одобрил Стефаныч, - только спать будешь на улице, в доме негде. Все койко-места заняты.
-   Чего-нибудь придумаем. Погода позволяет можно и на улице.  К Митяю пойду на сеновал.
-  У тебя свой есть, - отозвалась Петровна. - Вон сколько сена, спи, не хочу. Николай глянул в сторону сарая и поморщился.  И это  будем иметь в виду, - добавил он, немного погодя. -  С сеном только надо разобраться. Подгнило, малость.
 На выходные он приехал рано, гружёный продуктами, хотя в селе был свой продуктовый магазин, и даже столовая. Татьяна успела её заметить одну из первых. Столовая стояла недалеко от их дома, прямо у дороги.  В ней питались в две смены сезонные рабочие с полей.
- Присматриваешь работу, - догадался Стефаныч. - Отдыхай, лето на дворе, ещё настоишься  у своей плиты.

Но она всё же сходила  к председателю, и попросилась поработать хотя бы месяц. Тот был рад её приходу, у него появилась возможность отпустить в отпуск свою сноху. Та была беременная,  ходила тяжело, а заменить её в разгар уборки было абсолютно некем. Так что на работу Татьяна  вышла уже на следующий день. В выходные столовая  работала тоже,  и она приносила  обеды и ужины домой. Петровна не могла нарадоваться такому повороту дела. Готовить в нестерпимую жару ей было нелегко.

 - Ну шустрая, - восхищался Митяй.  - Прямо к делу пришлась. Председатель аж расцвёл, а то сноха его совсем загрызла. На работу с такими ли уговорами и слезами ходила. Теперь на Дону загорает, довольная.

 Разгрузив  Петровну,  Татьяна взялась за уборку сада. Вместе с Митяем спилила четыре старые засохшие яблони. Образовалась хорошая площадка для летней кухни,  Митяй тут же вызвался её сооружать.  Ему нравились эти  приехавшие городские. Он  тормозил у их дома по нескольку раз в день, и всегда что-нибудь привозил из вещей. То утюг, то старую детскую ванночку для стирки белья. Чуть ли не за два дня обеспечил их всем необходимым. Было заметно, что он усердно старается угодить новой знакомой.

-  У меня у самого чище стало. Столько хламу в гараже накопилось, хоть  в дело пошло, одна приятность -  уверял он не переставая при этом улыбаться.

 Митяй каждый день заезжал обедать  в столовую, и всегда справлялся, как обстоят дела у городской на новой работе. Через неделю их пребывания в селе, сын Стефаныча  взял отпуск и обустроилсяв сарае на сеновале. Пару раз к нему приходил ночевать Митяй. Они долго разговаривали о чём-то, и засыпали только под утро, Петровна даже не могла добудиться Митяя на работу. Однажды  тот пришёл ночевать с двумя своим пацанами.  После этого около их дома всегда кружилась местная ребятня. Вечером Татьяна усаживала всех за стол и потчевала толстыми блинами, которые больше были похожи на жареные лепёшки. Митяй в эти дни приезжал  обязательно. К концу недели  к ним заглянула его жена с соседкой. Отведав всё те же блины, они ушли, довольные.

 - А что же  твоя Катерина?- спросила  одна из них Николая. - Чего это она сюда носа не кажет?  Дом её, гости понаехали, а самой хозяйки нет.
 - И правда, что ты всё без жены приезжаешь?- укорила Петровна сына за обедом. -Перед соседями неудобно, судачить взялись.
-  Не едет она в эти красоты. Всё больше на пляже у моря норовит раскинуться. Вот вернётся из отпуска, попробую уговорить.

Но познакомиться с хозяйкой дома Татьяне так и не пришлось. Месяц пролетел быстро, пора было возвращаться домой. Лето подходило к концу, надо было выходить на работу. Отвальную собрали в саду. Пришли все работники столовой и Митяй с женой и детьми. Николай по-хозяйски потчевал гостей.  Разошлись все уже за полночь. На следующий день к обеду Митяй отвёз их на вокзал. Николай в этот день уехал куда-то далеко по служебным делам. К поезду он не успел,  Митяй затащил тяжёлые сумки сам. На этот раз они ехали в общем вагоне. В купейном  свободных мест не оказалось. Фруктов набрали три корзины, а кроме этого, поварихи в подарок наварили Татьяне ведро виноградного варенья. Отказаться от него она не смогла.

 - Как-нибудь дотащите, - утешал Митяй, такси довезёт.
- Доберёмся, - соглашался Стефаныч. - Сюда приехали. А уж отсюда как-нибудь докатимся.
 В школе Татьяна долго вспоминала  и столовую, и развалюху домушку, с летней кухней, и  весёлого заводного Митяя.
- Хорошо отдохнула, - говорили  в один голос учителя. – Расцвела, загорела.   
-  Да уж, в семье отдыхала, впервые. Тому и радуюсь. Всё-таки здорово  это, когда семья.
- Конечно, если семья хорошая. А у кого она хорошая? - грустно вздыхали те, и торопливо убегали на уроки.
 - Ты замуж, что ли, вышла? - спросил её директор школы, увидев однажды  сияющую Татьяну.
 - Нет, просто в семье пожила.
 - И где ты нашла такую семью, в которой так запросто пожить можно? Шепни на случай, может, и я там когда поживу, -  пошутил директор.
 - В лесу присмотрела, -  улыбалась Татьяна.
- Ничего себе. Вот бы и мне  в этот лесок тропиночку  протоптать? Адресок начирикай.

     Незаметно подошёл Новый год. У Татьяны  приближался день рождения.
- Танюшка, -  как–то сказал Стефаныч, - сын грозится приехать на праздник с женой. Приходи, вместе отметим.
- Непременно, - обрадовалась Татьяна. - Так я по тем местам скучаю, ночами снятся. Опять туда хочется.
- Хочется, значит поедем, ждут там нас, точно знаю. Один Митяй, небось, за всё село  радоваться будет.
- Да  я и по Митяю  скучаю. Весёлый, добродушный. С таким, наверно,  жить легко и интересно.
- Не знаю, - отозвался Стефаныч. - Это у его жены спросить надо.  Одной ей это ведомо.
- Сполна, - встряла в разговор Петровна. - Вы все в гостях хороши, а вот как домой возвернётесь… Откуда чего берётся.
- Ну ты, мать, никого не похвалишь.
- Кого надо, похвалю. Митяй, парень хороший. Но жене с этой « широкой рубахой», думаю, не сладко бывает. Она у него не такая  покладистая  натура, как он. Прижимистая бабёнка и домоседка.
- Тебе-то откуда знать какая она? - удивился Стефаныч.
- А что ж ты думаешь, я своим женским чутьём не приметила, как она Митьку глазами жгла. Думаешь, за так он к нам на сеновал спать  прибегал.  Колька ему наш сильно нужен. Как же. От неё и убегал. Соседки говорили, не больно ладно они живут. Зловредная она бабёнка,  мужа ни во что не ставит, и на язык острая. На селе её побаиваются. Митяя больше жалеют, он для всех простой да отзывчивый. Так уж, втянулся и тянет лямку. А куда теперь деваться? Двое пацанов растут.
- Твоя Люська не зловредная, и на язык не острая.  Вас послушать, так все мужики - дрянь. А сами, задрав пятки, замуж несётесь.
 Петровна махнула рукой, и молча пошла на кухню.
- А ты что про Митяя скажешь? – спросил Стефаныч у Татьяны
- А что говорить, мне он очень даже понравился, тёплый парень, уютный. С ним как-то надёжно,  расставаться не  хотелось. Такой сосед за счастье. Бывало, как появится у дома, сразу светлее становится.
- Да уж, - вздохнул Стефаныч, - и  ты ему видать приглянулась. - Пропадает наш брат – мужик за плохими бабами. Вот что я тебе скажу. А хорошие - одиночками сидят.
Он опять шумно вздохнул, и отправился следом за Петровной.

    Николай с женой приехали, доверху нагруженные подарками. Петровна, не перставая, суетилась вокруг гостей. Стефаныч не уставал шутить и улыбаться. Катерина показалась Татьяне женщиной рассудительной, серьёзной. Она выглядела очень ухоженной, что называется, с головы до пят. Наряды меняла каждый день,  все они были добротные, и дорогие. С самого утра она кружила  по дому неизменно на каблучках с блестящими крупными нитками бус вокруг шеи. К красивой бижутерии у неё была особая страсть. Позднее, перед самым отъездом, она подарила Татьяне  красивые бусы.

 - Знаю, на каблуках у плиты стоять не будешь, - сказала она. - Но бусы одевай всегда. Женщина должна быть привлекательной, даже с поварёшкой в руках. Манить к себе должна не хуже твоих  слоёных булочек, - шутила она.- Бери, бери,- настояла она, когда заметила, что Татьяна не решается взять их в подарок. - Они тебе удачу принесут, вот увидишь, ещё благодарить меня будешь за эти бусы.

 Николай не сводил обожающих  глаз с жены, и было видно, что он одобряет каждое её слово
.
- Хорошо, что хоть у них всё слажено, - довольная увиденным шептала мужу Петровна. - Вот бы только ещё детки у них были.
- У Люськи есть. И что? – цыкнул на неё Стефаныч. - По мне, лишь бы они меж собой жили ладно. А дети, бог даст, будут. Подождём. Сдаётся мне, она просто пока не торопится.  Видишь, как себя холит. Значит, ещё не намодилась. И Колька с неё глаз не сводит, значит, тоже ему это сейчас важнее. Ну и пусть милуются.
- Да, хорошая они пара, - поддержала его Татьяна, - красивая, праздничная.  Ваша сноха - настоящая женщина, привлекательная, не злая и не жадная. Просто сильно уверенная в себе, знает, что хочет, на мелочи не разменивается. Николай её обожает, это по всему видно. Столько радости в дом навезли. Неделю гостили, а как будто, один миг.  Мне прямо расставаться с ними не хотелось.  Я после знакомства с ней ещё сильнее по селу затосковала. Так уже туда тянет и, главное, чтобы они рядом были оба, - она мечтательно закатила глаза и глубоко вздохнула.
 - К Митяю ты хочешь поближе, - буркнул Стефаныч. - По его улыбкам, да взглядам  соскучилась.
Жена недовольно взглянула на него, и тот сразу замолк.
- Ты его не слушай, - сказала Петровна. - Чужое - оно всегда чужое. Своё надо искать.
- Да где же его искать?
 - Ну, у плиты точно не найдёшь, хоть вся бусами обмотайся.
 - Петровна, а давайте летом опять поедем туда, -  попросила Татьяна с робкой надеждой в голосе. На всё лето поедем. Теперь там обживаться легче будет, всё есть, дом нам уже не чужой. А вдруг, я там себе  кого и присмотрю.
- Как же, присмотришь ты, - встрял в разговор Стефаныч. - К тебе в столовку сколько работников приходило, ты кого, из них кроме Митяя заприметила? А поедешь туда, ещё ближе к нему приклеишься. Его жена тебя сожрёт.
- Да что ты на самом деле, - налетела на него Петровна.
 - Знаю, что говорю, знаю, -  он укоризненно  посмотрел на жену. - Хороший мужик Митяй,  говорить нечего, но не твой.  Тебе, Танюшка, не в его сторону  смотреть надо, не в его. Место рядом с ним давно занято.  Выбрось его из головы.
 - Ты что ревнуешь что ли? - совестила мужа Петровна. – Тебе, что ли, решать, кто кому партия, и куда им поворачиваться?
- Я вам обеим сказал, - отрезал Стефаныч, -  закрывайте к нему интерес. - Жил он там, и пусть дальше спокойно живёт. Кататься они туда вздумали.

 Расстроенный их разговорами, он демонстративно оделся и вышел на улицу.

- Чего разбушевался? Ровно ты замуж за Митяя собралась. Чудной становится к старости, - вздохнула Петровна.
-  А я, если бы он не был женат, сразу  бы за него пошла, - мечтательно сказала Татьяна.- Сразу бы , как позвал. Каким-то родным он мне показался. Прижаться  к нему хочется, и не отходить.
 Петровна с испугом посмотрела на неё, и перевела взгляд на дверь, за которой только что скрылся муж.

     Всю весну они встречались редко. Пару раз Татьяна забегала к ним, когда Стефаныч захворал. Максик заметно повзрослел. Он должен был идти в школу и все разговоры в их доме теперь крутились вокруг этого события. Николай прислал письмо, приглашал их  погостить. Внизу рукой Катерины была сделана приписка специально для Татьяны. Та настойчиво приглашала её приехать, обещала бывать в селе по выходным,  а то и провести там недельку своего отпуска.  Ей нравилось, что они обустроили её дом и привели его в жилой вид. Он много лет стоял заброшенный, и Катерина уже не надеялась там бывать.  Как позже выяснилось, её туда тянуло всегда, просто она не решалась  возвращаться. Приезжай, подружка, писала она Татьяне. Вместе погуляем по селу, затмим там всё своей красотой, и бусы мои прихватить не забудь. Они ещё свою роль сыграют.

- Она тебя научит, - бурчал Стефаныч. - Из каблуков, как она, вылезать не будешь. Все поварёшки побоку пойдут.
- Вот и хорошо, - вторила Петровна. - Вам бы только нас к плите затолкать, да в харчах потом ковыряться.

     А поехать они всё-таки поехали. На этот раз у каждого были свои мечты и планы на летний отдых. Стефаныч собрался с сыном заняться забором, тот весь  подгнил и повалился. Татьяна надеялась на встречу с Катериной. Её притягивала уверенность и красота этой женщины. Да и с Митяем ей  тоже не терпелось встретиться. Петровна  же лелеяла мечту укрепить здоровье внука перед школой.

  В этот раз Катерина и Николай вместе встретили их на вокзале. Накупили продуктов и, по приезду в село накрыли праздничный стол.  Заранее привезли в дом старый холодильник и телевизор,  постелили на полу светлый линолеум в обеих комнатах.

- Шторки сама повесишь, - сказала она Татьяне. - Не успела я, а повесить надо. Что за дом без штор? Сарай, да и только.
-  Мы в прошлом году без них  обошлись, и ничего, - уверяла её Татьяна.
- Вот именно, что ничего, ничего уютного. Вот поставят наши мужчины забор, гамак нам повесят, я зонт привезу солнечный, и будем мы с тобой, подружка, о проблемах наших рассуждать в комфорте. Я и не надеялась оживить этот дом. А хотелось, всегда хотелось. Так что я очень тебе за это благодарна. Теперь мне самой сюда приезжать хочется. У меня здесь почти всё детство прошло. Столько воспоминаний, будет время, расскажу. Столько интересного со мной здесь приключалось. Даже первая любовь, и та была здесь. Покажу тебе его, оценишь. Он сейчас здесь не последний человек, председательствует.
- Так я с ним знакома, на работу же у него устраивалась.
 - Да что ты говоришь, а ты ещё и шустрая дамочка, как я погляжу, - не без удивления сказала Катя. – Тогда я совсем не пойму, почему ты до сих пор одна?
- А с кем мне быть? Сын у меня есть. Мне не скучно.
- Ну, скучно, не скучно это не разговор. Рядом с женщиной всегда должен быть приличный мужчина. Дополнять пейзаж, так сказать, создавать гармонию духа. Вот у меня скоро  день рождения, закатим с тобой праздник, насобираем кучу гостей и будем гулять  два дня и две ночи. Поможешь? - она с надеждой и  улыбкой посмотрела на Татьяну. - Это же по твоей части столы накрывать.
 - Конечно, о чём разговор. Напеку, нажарю, пальчики оближут.
- Свои или твои? - разразилась хохотом Катя.
 Петровна со Стефанычем глядели на них во все глаза и недоумевали, как быстро и легко сошлись эти две совершенно разные, казалось бы, женщины.
Через забор заглянул Митяй.
- Что тут за юморина такая, на всю станицу весело. Меня бы рассмешили, с утра настроения нет, - пожаловался он.
- Да вот планирую оглушительный день рождения развернуть на просторах моей исторической родины, - Катя подошла к забору и навалилась на него всем телом. Тебя с женой приглашаю, почётным гостем будешь. Имеешь полное право, ты первый мой дом обустраивал.
- Я завсегда готов. Танюшкины пироги мне всю зиму спать толком не давали. До того по их запаху истосковался, жуть.
- За запах отдельная плата, - не унималась Катерина. - За тобой записываю два стола и две скамейки подлинней. Да таких, чтобы самому не тесно сидеть было.
 - Будет сделано, как скажешь, так и будет, -  вторил ей  Митяй. - К какому сроку организовать доставку?
- А вот в эти выходные и привози, не промахнёшься.
 - Николай  где? - спросил Митяй.
 - А Николай с отцом с утра колодец чистят. Восстанавливать хотят. Надоело им с ведрами на конец села шагать.
- Это дело стоящее, - он открыл калитку и пошёл вглубь сада.
  Петровна подалась за ним, ребятишки увязались следом.
 Татьяна проводила Митяя пристальным долгим взглядом.
- Вечером по селу погуляем, - заметив это, сказала Катя, - народ с работы вернётся, в садах расположится, вот мы и поглядим на них. Может, кого и высмотрим.
-  Давай, - согласилась Татьяна.

  Ближе к  вечеру они, разряженные  и весёлые отправились бродить по улицам села. Катя знала  всех. Завидев её, почти из каждого дома поступало приглашение зайти, почаёвничать.

- Нет, здесь делать нечего,- шептала она Татьяне. - Здесь нам ничего не светит. Идём дальше, у меня на примете есть пять домов. Там, помнится, были неплохие ребята. Она тащила Татьяну за собой прямо в калитку. В этот вечер они гостили сразу в трёх домах, но нигде не встретили ничего подходящего. Кто-то успел жениться, кто-то уехал  жить и работать в город.

- Поразъехались все толковые, -  сказала она,  когда они уселись ужинать. - Но  мы не все дома ещё обошли. Время есть, поищем.
 Татьяна молчала и соглашалась. Ей нравилась Катя, напористая, неугомонная, она магнитом тянула Татьяну к новой жизни.  Николай улыбался жене и гостье. Ему нравилось, что Катерина ведёт оживлённую жизнь, и не  тащит его обратно в город.
- Гуляйте, девочки, отдыхайте, - говорил он не раз, глядя, как жена и Татьяна наряжаются на прогулку.  -  Но только по нашему селу, а то умотаете в соседнее, ищи вас потом.
 Митяй по-прежнему каждый день крутился около их дома. Татьяна при виде его загоралась, и у неё начинало  учащенно колотиться сердце. Ей казалось, что Митяй это видит. Ей становилось неловко, и она старалась избегать их встреч наедине. А он наоборот шёл именно туда, где была она. Пристально смотрел на неё смеющимися глазами, и настойчиво  предлагал свою помощь.
- Глянь, сам липнет, - сокрушался Стефаныч. - Доиграется парень до скандала в доме. Вскипит его бабёнка, ой вскипит.
Петровна цыкала на него и переключала внимание Митяя с Татьяны на их огородные проблемы.
- Мить, - просила она, - ты бы нам шиферу пару листов подкинул, терраса течёт в двух местах. - Скоро всё твоё замокнет.
 - Подкину, -  обещал Митяй, а диван   выбрасывать пора, он уже давно весь отсырел. Я вам свой отдам, он ещё ничего. Моя угловой новый притащила в начале весны. Так что, старый нам теперь без надобности. Крышу Колька залатает, и диван перевезём.
- Вот и хорошо, - успокаивалась Петровна, нам спальные места нужны, - народу насобиралось.  Впору дом расширять.
 - Гоните мужиков на сеновал, - советовал Митяй. - Нечего им в жару в доме делать, храпу  меньше. А дом пора сносить, а не расширять. Залатать  его  можно, конечно, но если по - серьёзному подходить  новый надо  ставить.
- Это уже не  наше дело,- отмахивалась Петровна.- Это как сноха скажет. Она тут хозяйка, её первое слово.
-  В тот же вечер Петровна как бы невзначай спросила сноху: не хотят ли они с Николаем новый дом поставить.
- Нет, я эту избушку ломать не стану, - ответила та, - она мне как память дорога.  Вот сзади пристройку, может, и сделаем к следующему лету, большую, метров на тридцать. Там и кухню  разместим.  Просторную хочу кухню, с деревенскими  открытыми полками.  Я их красками распишу,  всё в русском стиле сделаю. Полотенец с петухами понавешаю, крынки поставлю и самовар, непременно самовар.
- Ну, и правильно,- одобряла её решение Петровна. - Кухня - дело нужное. Вся жизнь на ней. Окна только сделай побольше. Больше света, больше воздуха.
- Разберёмся, - соглашался с ними Николай. - Надо с председателем переговорить насчёт материалов. Может, чем и поможет. Кто знает?
- Да я тебе их из города привезу, -  встревал Митяй. -  За одну поездку привезу. Скажи что,  когда и откуда. Сено всё из сарая выбрось, туда материал сгружать будем, чтобы не гнил на улице.
- Ладно, возьмусь,- обещал Николай.
Катерина смотрела на мужа  смеющимися глазами, полными одобрения.
-  Всё с твоей лёгкой руки, - заметил Стефаныч, обращаясь к Татьяне.  Когда бы мы к сыну собрались? А тут на тебе такие ли дела завертелись. Второй год на курорте живём, ещё и стройка затевается.
- Люся вот только не с нами, - сокрушалась Петровна.
- Ну, эта красавица тут не приживётся, - оборвал её вздохи Николай. - Её с моей Катериной сводить нельзя,  передерутся к концу сезона, ни одна не уступит.
- Что ты, что ты, - отмахнулась Петровна. Мы и не помышляем её сюда звать. Нам их скандалы дома надоели. Не тот она человек, чтоб  большой семьёй жить, да  ещё и уживаться.
- Вот-вот,- подытожил разговор сын. – Без этих  глупостей давайте. Я её сюда не звал и не позову, и вам не дозволю.
 Петровна понимающе кивала головой. Племянника возите на фрукты, Максик наш парень. Танюшку с сыном возите, а Лизку ни ногой.
- Тань, - обратился он к ней, - с другом хочу тебя познакомить. - Привезу на день рождения жены. Обрати  внимание, толковый парень, правда, дважды разведённый и алименты есть. Но в целом…
- А чего дважды-то? - встрял в разговор  Стефаныч, -  ещё и в целом. Холостых  нет, что ли?
 - Так она тоже с ребёнком. Какие тут проблемы?
 - Она с одним ребёнком, а тот - с двумя разводами. Разница есть, разумеешь?- не унимался Стефаныч.
- Привезу, глядите сами. Парень хороший, в женщинах только плохо разбирается. Вот и напартачил….- не отставал Николай.

 На день рождения  собралось много гостей. Катерина устроила праздник с размахом. Муж поддерживал её во всех начинаниях и фантазиях. Они с Митяем украсили двор разноцветными искрящимися гирляндами. Пока мужчины  были заняты этой работой, Татьяна не сводила с Митяя глаз. Он видел, и улыбался ей в ответ. По всему было понятно, парню сильно приятно её внимание.

– Слушай, ты или пересолишь что-нибудь или  переваришь, - опасалась Петровна. - Бросила бы ты эту затею. Ну, к чему тебе это всё? Спокойно жила. Зачем тебе терзания? Такая рассудительная вроде бы, и, на тебе. Нашла приключение. Жена его заметит, а она глазастая, заметит точно, и в космы вцепится.  Всем нам не поздоровится, и дорога сюда всем нам  будет заказана. А тут такая красота, только привыкать начали. Отрубай, говорю тебе, пока не прикипела,- настаивала она.
- Да не прикипела я, не прикипела. Так просто, нравится, вот и смотрю,-  отмахивалась Татьяна.
- Да ты так смотришь, что только слепой не разглядит твоих манящих взглядов.
- Вечером будет темно, никто не увидит, - отмахивалась Татьяна.

    За столом гости сидели, тесно прижавшись друг к другу. Привезённых Митяем лавочек всё-таки не хватило. Парень, о котором говорил Николай, Татьяне не понравился сразу. Она окинула его холодным взглядом,  он это увидел, и не подходил к ней весь вечер. Лишь изредка кидал на неё непонятные  настороженные взгляды. Николай был сильно разочарован.  Он недовольно поглядывал на Татьяну и заметно нервничал. А Катерина всё ещё не теряла надежды на местных  кавалеров. Но и с этим вопросом также ничего не вышло. Татьяна весь вечер крутилась вокруг гостей, за что Катерина была ей особенно благодарна. На следующий день она подарила Татьяне ещё одни  нарядные бусы.

- Да куда мне их столько? -  отказывалась Татьяна. - Не было женихов, и не надо. Живу и живу. Что вам всем хочется меня побыстрее в рабство отдать?
- Дело говорит, - поддержал её Стефаныч. - Свободы девка лишится точно. Кого хочешь, возьми.  Мужу надобно  служить. По-другому всё едино семья распадётся.  А на чём ей тогда держаться? – философствовал он, сидя на летней кухне, пока женщины возились  с грудой посуды.
- Тебя послушать, так лучше век одной сидеть, - недовольно выговаривала Петровна. - Хотя, в одном ты прав. В кабалу девки идут, в кабалу.
 Катерина с Николаем собирались обратно в город и, не встревая в разговор, молча паковали сумки.  Они тоже были расстроены тем, что им так и не удалось  познакомить Татьяну ни с одним парнем. Никто, абсолютно никто её не заинтересовал.

   После их отъезда  дни побежали ещё быстрее. Татьяна занималась с детьми. Катерина с Николаем работали  и  больше не появлялись до самого их отъезда. На вокзал их отвозил Митяй. Николай приехал прямо к поезду. Обняв родителей и Татьяну, он обещал приехать к ним с женой на зимние праздники.

- Установим жесткий график встреч, - сказал он, усаживая их на места. - Вы к нам летом, мы к вам зимой. Всем хорошо и удобно.
Митяй  печально поглядывал на Татьяну через окно  и курил.
- До чего хороша девка, - сказал он со вздохом Николаю, когда поезд тронулся, - прямо  на сердце легла. - Да вот назад не повернёшься.  Тамарка с  пацанами не эпизод, а целая  история. Поди, её перечеркни вот так запросто.
- Чем твоя Тамарка хуже? - бурчал недовольно Николай. – Таких ребят тебе подарила и у самой всё при всём.  Мне бы хоть одного такого мальца. Я бы с Катюхи пылинки сдувал. А вы живёте столько лет,  по разным улицам не бегаете, - продолжал он с нескрываемым раздражением в голосе, -  вот и живите дальше. Я свою жизнь уже менял, всю эту байду прошёл. Препоганая вещь, скажу я тебе.
- Да, порознь не сидим, твоя правда,  - Митяй курил одну за другой. - И на всех не женишься. Просто из головы Танюха у меня никак не выходит. Всю зиму её вспоминал. Как пирогами из какого дома пахнёт, так и заскулит внутри, так и вспоминаю.  Такая она вся ладная, смотрел бы и смотрел. Другой раз так затоскую, аж  самому тошно.
- И твоя пироги печёт, - продолжил Николай. - Пусть лучше Танька там у себя в городе замуж выходит, и ездить сюда перестанет. Вот и все дела. Да я и сам скажу бате, чтобы с этими приездами пересмотрел.  Погостила девушка и хватит, не доведёт это до добра. Мне и Катерина так советует. Расставаться надо, пока  все обнимаются. Потом упрёки да обиды повылезают из каждого.  Так что, проводили, и хорошо. Пора своими делами заниматься. Следующим летом я стройку затею, не до гостей  будет.  Поможешь, или нет? – он  вопросительно посмотрел на  Митяя. - В новый дом новые гости приедут. Всё и забудется.
- Сделаем, - пообещал Митяй. - А всё равно, как подумаю, что Танюха кому-то  там достанется, злость одолевает от одной мысли, - процедил он сквозь зубы  и печально посмотрел в след ушедшему поезду.

Эпилог.

Тогда, на том изнывающем от палящего солнца перроне, никто из них не мог и предположить, что через восемь лет жена Митяя уйдёт от него и переедет жить в город подальше от этих мест.  Он останется  в  доме один  и будет встречать сыновей, когда те станут навещать отца, в студенческие каникулы. Николай перенесёт две серьёзные операции и рано выйдет на инвалидность. Дом в селе они продадут. Вскоре после этого  тот сгорит из-за неисправности старой проводки. На этом месте хозяева поставят новый дом, но ни Николай, ни Катерина там уже  не появятся. Татьяна через несколько лет выйдет замуж, неудачно.  Муж окажется человеком пьющим и драчливым.  Вместе они проживут недолго, трудно расстанутся,  и она будет одна растить двоих  пацанов. Стёпка после школы поступит в мореходку,  станет  бороздить моря, и океаны. Раз в год он будет  привозить матери и брату диковинные подарки, в виде больших  ракушек и расписных  бамбуковых панно. Долго не женится, и Татьяна будет каждый раз с трепетом ожидать его приезда.