Бабочковый сад

Когда залебедится иван-чай
и разлетится с треском недотрога,
мы двери сна откроем невзначай
и выйдем, не почувствовав порога:
полночная, в пестринах, тишина,
живущая в развалинах черешни,
привычные земные имена
затеплит полногласием нездешним,
в траве жеребчик, зелен и усат,
сыграет пиццикато на коленке…
Я приманю к нам бабочковый сад –
на лето с кружевной клубничной пенкой –
и вдруг поймаю марлевым сачком,
натянутым на рамку окоёма,
и принесу, и выпущу молчком –
по стеблю и цветку – расти у дома,
и станут к нам, отныне и всегда,
на дефиле меняющихся вкусов
слетаться разноцветные стада
и разноусых, и булавоусых,
и, путая местами ночь и день
в искании душистых откровений,
медовую осеннюю сирень
предпочитать пронзительной весенней:
для каждой – махаон ты или моль,
не вышедшая из невзрачных гунек –
желтеет бархатистый лакфиоль
и набирает свет лиловый лунник.
В саду таком, когда ни загляни,
не будет никогда - ни на целковый –
ни овощной базарной толкотни,
ни переспелой тяжести фруктовой,
одни цветы – крылатые и нет,
а гусеницы, жаждущие снедей,
питаются, как явятся на свет,
капустами рачительных соседей.