Стихи поэта Николая Дмитриева

Авторская страничка поэта Николая Дмитриева на Стихи.ру
http://nikdmitriev.narod.ru/

Сайт, посвящённый жизни и творчеству Николая Дмитриева:
nikdmitriev.narod.ru





МОСКВА. 1999 год.

Свобода слова, говоришь,
И всяческой приватизации?
Москва похожа на Париж
Времён фашистской оккупации!

Пусть продают кругом цветы,
Пусть музыка и пусть движение -
Есть ощущенье срамоты
И длящегося унижения...

Есть призрак русского  маки!
Ни в чьи глаза смотреть не хочется...
Лишь подлецы и дураки
Не знают, чем всё это кончится!



КЛАД.

Огород  оттаявший копали
Братья в три лопаты дотемна,
И уже на вскопанное пали
Золотые отсветы окна...

То, что в сказках, разве невозможно
Повстречать среди привычных дел?
Вот,  лопата звякнула тревожно,
И один на корточки присел.

И взглянули все заворожённо,
Рук не чуя, и не чуя ног,
На увязанный и обожжённый
Маленький кормилец-чугунок.

И нашедший молча повинился,
Разрывая старую тесьму,
Что пораньше к бабке не явился
Ну, хотя б, по третьему письму.

А глаза другого заскучали -
Он давно мечтал о "Жигулях",
А над пряслом облачко печали,
Повисев, растаяло в полях.

Ну, а третий знал о жизни мало,
Но заметил, всё-таки, малыш,
Как меж ними что-то пробежало -
Крохотоное, серое, как мышь...

Разогнулись быстро эти спины,
Только в лица лучше не смотри -
Чугунок отдал им корпус мины,
Где записка рваная внутри.

Бабкино оконце золотое
Высветило след карандаша:
"Нас теперь в окопе только трое -
Как сегодня зорька хороша...

В третий раз мы отогнали немцев!
Родина..." - расплылся карандаш.
Лишь в конце: " Иван Переведенцев,
Пётр Замятин, Славка Барабаш."

Где они? Сыры земли объятья.
Где они? У сумерек спроси.

...Бережно в избу вносили братья
Главное сокровище Руси.

1985


***
И за гробом прибавление
Буде мне грехов (для ясности):
Есть такое преступление -
Оставление в опасности...

Как детей оставить, Господи,
В этом сраме, в этой копоти?
Даже, если в рай отправишься -
Райским яблоком подавишься.

И в душе сомненье кроется,
Что покойники - покоятся...

2003


 
МНЕ БЫЛО ВСЁ ТВОРЦОМ ДАНО
Без всяких проволочек:
И дом с крыльцом, и мать с отцом,
И складыванье строчек.

Россия - рядом, и в груди,
С  мечтой о новом Спасе,
С тысячилетьем позади
И с  вечностью в запасе.

Мне было всё дано Творцом:
И у скворечни - скворчик,
И дом с крыльцом, и мать с отцом,
И складыванье строчек...

И, вот, теперь сказать могу -
( Не за горами старость!),
Что всё досталось дураку,
Всё - дураку досталось.

1997



ПОМНЮ СОННУЮ ПОЗОЛОТУ
Володимирского села.
Помню бабушкину заботу
и зарёванного себя

От обиды коленки ныли -
Пылью бросил в меня мой друг,
И набрал я ответной пыли,
Но меняется всё вокруг.

Как назло, подоспело стадо -
Сердце будущей мести радо:
"Ну-ка, бабушка, отпусти!"
"Сколь пылинок, внучок, в горсти
Ты сочти, и, коль, будет надо,
Столько раз ты людей прости..."

1979


***
Вы своим переворотам рады,
Но не трожьте Павлика, прорабы
Перестройки. Правды сон глубок,
Что вам сей вспорхнувший глубок?
Вам такие не приснятся муки.
Да, и там он бдительно-глазаст,
Но, ведь, он и там - в святые руки! -
Свой линялый галстук не отдаст...


1991



***
Что меня сегодня разбудило?
Взглядом ли, касаньем ли смутило,
Словно тронул кто-то одеяло? -
Никого здесь нет и не бывало!

Пенье ли детдомовского хора?
Голос тихий? Ветра колыханье?
Но, прошу я душу, чтоб не скоро
Возвратила ровное дыханье...

1979



***

Когда в каникулы домой
вернулся в первый раз  -
Увидел ельник молодой
на вырубке у нас.

В один из сумасшедших дней
заехал на чаёк,
Услышал -  от реки моей
остался ручеёк...

На третий - мне открыла дверь
уже старухой мать,
И, вот, на родину теперь
боюсь я приезжать.

1975


***

Вдруг, ослепит на повороте
Ненастный,  льдистый свет небес -
Как много странного в природе,
Как смотрит в душу этот лес!

И снега нет, но есть творожный
Тревожный запах юных зим,
Над колеёй моей  дорожной
Скользит он - хрупок и незрим.

И ветру с торопливой речью
Вдруг удаётся донести
Печаль, почти что человечью,
Своё какое-то "прости".

И как бывало не однажды,
Когда родна земле тоска,
Я всё ищу, ищу в пейзаже
Недостающего мазка.

С годами сердце не умнеет.
Смотрю, смотрю в простор полей
Где, объясняя всё,  темнеет
Фигурка матери моей.

1977



КОСТЁР.

С хорошей девушкой
Одной
Сквозь лес дождливый,
Шепотливый
Родной ненастной
Стороной
Я шёл угрюмый
И счастливый.

Взгляд упирал в листву
И муть
В промоин глиняные
Стенки,
Чтоб только вправо
Не взглянуть -
Туда, где мокрые
Коленки.

Я не был на язык
Остёр.
Так чем блеснуть на первый
Случай?
Конечно же, зажечь
Костёр -
Уютный, вьющийся,
Трескучий!


Он за меня расскажет
Ей.
Что на земле вдвоём
Светлей.

Скорей!
Сосновые сучки,
Шалашиком располагая,
Шептал я:
"Небо, помоги!
Ты посмотри, она какая!

Какие поступь и глаза!"
Но, взревновали небеса.

Уже и ветви шевеля,
Дождь разгулялся
Оголтело.
Шестую спичку, вдоль
Деля,
Я понял, что не выйдет
Дело.

И, правда, зашипев,
Зачах
Несостоявшийся
Очаг.

Кто мне теперь её
Вернёт?
Без поцелуя
под грозою
Простились мы.
И вечер тот
Уже, как-будто,
В мезозое.

И так немыслимо далёк
Тот дождь в линеечку
Косую!
Но, я на память уголёк
Унёс.
И, вот, сейчас рисую
Пейзаж с погодою
Дурной
И под осинкой скользкой
Нежной
Её,
Следящую за мной -
И с любопытством,
                и с надеждой...


1983



Что прошло, то не вернётся -
Может этим мир и жив?
Пусть она  с другим смеётся,
Ручки белые сложив!

Кто охапку от былого
Бережёт.  Кто - пол-горсти.
Я-то с пылу молодого
Сколько взял - не унести.

Но, пускай я и заплачу,
Не найдя таких же дней -
Я её ли не богаче
С этой памятью моей?

За студенческой столовкой
Вон они средь тишины...
Но, ни омут, ни веревка
Мне сегодня не нужны.

Что он смотрит чемпионом?
Я водил её и сам
По еловым, по кленовым
По немыслимым местам.

На глаза надвину кепку,
Подойду, покой храня:
 - Не целуй её так  крепко,
А то вспомнит про меня!

1975



ЕЩЁ О ТРАВЕ.

Не могу на траву наглядеться -
Как тебя обниму, косогор,
Чтоб на теле моём против сердца
Отпечатался вечный узор!

Потянусь к колыбельному сену,
Отступлюсь - в незабудки упасть,
суну голову львиному зеву
Прямо в сладкую львиную пасть.

Будь зелёной по свету дорога,
Не порвись, стебельковая нить,
Знаю: люди придумали бога,
Не умея траву объяснить.

Снова этому верить готовый,
Чуть не плача, стою ротозей.
Кто призвал меня в этот медовый,
Шелестящий, жужжащий музей?

Но, я руку тому поцелую
(Не гадая, он друг, или враг).
Кто устроил поляну цветную
По дороге из мрака во мрак.

Он вовек не услышит мой ропот,
Хоть и просится с губ:  - " Ты не прав.
Кто же в этаком месте торопит..."
Но Смотритель берёт за рукав.


1983


***

Подожди возле мокрого сада,
Я сегодня тебе не скажу,
Что опять чуть угрюмей, чем надо,
По зелёной траве прохожу.

И берёза, что молча страдает,
Сок зацветший роняя в глуши,
Подтвердит:  не всегда совпадает
Майский дождь с непогодой души.

И кузнечик забылся не в песне -
Он в колени уткнулся в слезах.
Ничего! Мы научимся вместе
Нянчить радость в лугах и лесах.

Только  ты у знакомого сада
Так услышала май в тишине,
Что сияешь чуть больше, чем надо,
И чуть меньше, чем хочется мне...

1981


НАД МОЕЙ ДОРОГОЙ ВОРОНЬЁ ЛЕТАЕТ,
Тёмное отрепье, старая тоска...
По моей дороге ветер заплетает
Золотые косы, косы из песка.

Не пускает ветер, на дороге вязко,
Волокусь, как пьяный, хоть и налегке.
Если вьются косы - значит, златовласка
Села - отдыхает где-то на пеньке.

То свистит с норд-оста, то гудит с норд-веста
Ветер и всё тянет нудное своё:
Не твоя забота, не твоя невеста,
И надрывно ветру вторит вороньё.

Ни по ком на свете дева не вздыхает,
Просто, в васильковом, ласковом венке
Шла, да притомилась, села - отдыхает,
Никого не хает на своём пеньке.

Над моей дорогой вороньё летает,
Тёмное отрепье , хватит - не кричи...
Я давно смирился с тем, что силы тают,
Мне б домой добраться, до моей печи.

До угла родного, дорогого стана
С тёмным чугунком, светлым образком,
А совсем устану - и, ведь, тоже стану
Старою дорогой, ветром и песком.


2005




 
Надо мной в хвое синица цвиркнула,
Вылетела, села на рогозину.
Будто бы рассчитанное циркулем,
Подплыло к ногам лесное озеро.

 

Крохотное, правильное, странное,
По краям осока заржавевшая,
А с боков извилинами рваными
Два оврага – тайны леса лешьего.

 

И бугор, задымленный малинником,

И еще озера над низиною.

Я к отцу, сияя именинником,

Он из чащи выбрался с корзиною.

 

И – глаза печальные и строгие,

И скользят по складкам пальцы нервные.

Скупо объясняет геологию:

Не было озер до сорок первого.




***


Голос чибиса жалобно-тонок,
И ему откликается сад.
Я подумал, что это котенок,
И бегу на болото спасать.

 
Лет шести, исцарапанный, цепкий,
Излучая застенчивый свет,
Я принёс занемогшей соседке
Чудодейственный липовый цвет.

 
И сестренке сквозь галочьи крики,
Через хлипкую гать и жнивье
Притащил я стакан земляники
В день рождения бедный ее.

 
А потом были к сердцу оббиты
Все пороги, и ночью слепой
Собираются чьи-то обиды
У крыльца молчаливой толпой.

 
Помню мамы прозрачную руку,
На лице неземную печать
И мою запоздалую муку,
О которой уместней молчать.

 
Это было, и здесь, в настоящем,
Не спасут ни дела, ни слова,
И поэтому чаще и чаще
На ладонях моя голова.

 
...Вы судьбы бестолковую повесть,
Где в страницах мятежный раздор,
Прочитаете, Память и Совесть,
И объявите свой приговор.

 

...Встать! Идут мои судьи бесшумно,
Пусть меня не оставят в беде
Земляники стакан, тетя Шура
И котенок в болотной воде.



***


Вот Есенин – ровно с песню прожил,
Он и сам исчез, как с яблонь дым,
А уйди десятком лет попозже –
Разве так бы плакали над ним!

 
Он ушел то нежным, то драчливым,
На глазах сгорающим огнем,
А уйди он лысым и ворчливым –
Разве так грустили бы о нем!

 
Я опять услышал эти речи,
И согласно вздрогнула душа,
Но теперь от них поникли плечи,
Потому что молодость ушла.

 
По журналам мусор и полова,
Но однажды в свой счастливый час
Вдруг найду красивого и злого,
Юного и лучшего из нас.

 
Дорогое повторяя имя,
Крикну я решившему сгорать:
«Станьте некрасивыми, седыми, –
Только не спешите умирать!»


***

Снова снится мне равнина,
Черный бор и талый снег.
Видно, что-то обронила
Там душа моя навек.

 
Я не знаю точный адрес,
Мне оттуда нет вестей,
Но, наверно, и состарясь
Я увижу па кресте

 
Колокольни отзвучавшей
Гроздь растрепанных ворон
И как сумерки из чащи
С четырех ползут сторон.

 
Может, это вид дорожный,
Поразивший всех сильней,
Или это лик тревожный
Прежней родины моей?




***


Парк насажен, лифт налажен,
Дед смущен, но ликом важен.
Внучка деда привезла,
На девятый вознесла.

 
Ночью дед вставал – не спится,
Письма родичам писал.
Словно раненая птица
Над балконом нависал.

 
Думал – что теперь в деревне,
Живы ль, нет его друзья?
И что старые деревья
Пересаживать нельзя.



***


Где свет сиял мертво,
Читали и скучали,
Запел мужик в метро
От счастья ль, от печали?

 
Он права не просил
На самовыраженье,
Но пел, не голосил –
По правилам движенья.

 
Москву не удивишь,
И он, не удивляя,
Пел, как шумит камыш,
Мчит тройка почтовая.

 
Он пел, облокотясь
На чемодан фанерный...
Вот вздернула, косясь,
Гражданка профиль нервный.

 
А ей бы потерпеть,
Пусть он ей как заплата...
Табличек нет: «Не петь»,
Табличек нет: «Не плакать».




***

 
Прощайте, Красных Шапочек года,
Теперь в лесу мы ходим без опаски,
Мы сами не заметили, когда
Произвели отстрел последней сказки.

 
Остались тайны злака и листа,
Боровика, тумана в чаще синей,
Но потеряли прежние места
Ознобную тревожащую силу.

 
Ушло зверье неведомой тропой,
Оставив нам с надеждою и грустью
На память волчье лыко, зверобой,
Медвежье ухо, заячью капусту.

 

 * * *


Холодают ночи, холодают!
Выйду и антоновку сорву.
Яблоки с мороза опадают
В жухлую осеннюю траву.

 
Опадают, с ветками прощаясь,
Бьют с размаху о земную грудь.
Не прося у осени пощады,
Упаду и я когда-нибудь.

 
Упаду и я, и мне приснится
Журавлиный клин в родном краю,
И шепну о родине я птицам:
«Берегите яблоньку мою!»




РАДУГА

 
Здравствуй, радуга, как ты сумела понять
Все земные цвета и над грязью поднять?!

 
Встать на время связующим звонким мостом
Между пашнями и высоты торжеством!

 
Между высью небесной и ширью земной?..
А всего-то и было, что дождик грибной!




***


Не топчите мухоморы
За неделю до пороши,
Потому что мухоморы
Носят платьица в горошек.

 
Так отчаянно краснеют,
Пережив грибное царство.
Говорят, что мухоморов
Мухи белые боятся.

 
В листопадную усталость,
В обложной косой дождище
Это все, что нам осталось,
Тем, кто в чащах лето ищет.


***


Рухнул на липы пролетный ливень,
Выпал па землю уже медовым.
Раньше июль называли «липень» –
Крепко любили и мед и слово!

 
Пчелы намокшие сыпанули,
Солнце их высушило в полете,
Чтоб не остаться при ложке дегтя –
Не прозевайте свои июли.

 
Сколько их выпадет, невозвратимых,
Знает ли кто? Но пока они длятся,
Не оставляйте губы любимых –
Пчелы обманутся и слетятся.


Н. Ф. ДМИТРИЕВ.


Страничка поэта Николая Дмитриева на сайте Стихи. ру:
//www.stihi.ru/avtor/nikdmitriev


Сайт о Н. Ф. Дмитриеве:  nikdmitriev.narod.ru