И всё дыханье отдаёт молитве...

Евген Маланюк

(1897 - 1968)




* * *


Ave Caesar, август певучий,
августейший властитель лет!
На плодов твоих терпких тучи,
На всю землю сквозь полдень жгучий
ослепительный льётся свет.

Ave Caesar, твой день сияет -
рощ колонны, форум лугов.
Рим твой синь и лазурь вдыхает
и сквозь дымку времён оживляет
пантеон плодовитых богов.

Ave Caesar, застывший на троне
Миф и стёртый на мраморе след!
Снова солнце играет в короне,
А виски стынут сталью на склоне
Опалённых историей лет.




Зима


Ты, как сестра, ко мне приходишь вновь
Вслед за наркозом позднего тумана.
Эфиром смыта ссохшаяся кровь,
И снег твой, марлей, охлаждает рану.

И целый свет твой бел, как лазарет
Для воина, что еле выжил в битве,
Что чует всю печаль посмертных лет
И всё дыханье отдаёт молитве.




Эхо


Еле доносится гул -
Крики голодных хазар...

Где-то синеет Ингул,
Стылый осенний пожар.

Где-то за стуком колёс -
Шпола-Цветково-Тальня.
Там, где за дымкой, без слёз,
Вотчина помнит меня.

Стынет синюшно вода,
Пустошь, где сад был и дом.
Сердце моё навсегда
Там, на ветру молодом.

Что ж, не судилось. Уймись,
Горькая в горле слеза.

Прянут в пустынную высь
Клики голодных хазар.

1942




Города минувших дней

5.

Посмертный день среди руин змеится
Могильным гадом. Юркнет и конец.
А ей всё то же понапрасну снится,
стране до камня высохших сердец.

Всё снятся ей величье, мощь и слава
и пышность слов, и почестей оплот.
Ей невдомёк, что этот сон державы,
как некий призрак мщенья, промелькнёт.

И станет явной суть неумолимо
Гербов щербатых, сломанных колонн.
Посмертный день растает. И незримо
исчезнет в тишине последний сон.

1933



Памяти Йоланы Кардош


Акации цветут - хмельной мадьярский вечер -
О амбра страсти той, что, словно месть, сладка!
Акации цветут. И пьяный душный ветер -
В дыханье губ твоих и в прядке у виска.

Акации шумят - куда от них подеться?
Вся улица в цвету. Вся улица, как сад.
И в буре лепестков уже не в силах сердце
Пить смерти и страстей пекучий аромат.

1937




Посвящение


Не забыть мне, как властно, как ладно
Ты вела лабиринтом любви,
Ариадна моя, Ариадна!
Снова в лето твоё позови.

И когда бы не смуглые руки,
Не очей твоих вечных сапфир,
Не бровей твоих тонкие луки,
Стал ещё бы безжалостней мир.

И без нити твоей золотистой
Я бы сгинул во тьме и ослеп.
Лебединая плавность, монисто.
И душистая память, как хлеб


1944



Перевёл с украинского
Сергей Шелковый