Актеры

Черная улица – шелковый лепесток, два ответвления, это район трущоб, ты устремляешь стопы в людской поток, слезы стыда и гнева стирая с щек. Боль униженья режет тупым ножом, прошлое – и не хочется вспоминать. Он говорит тебе «слушай, ведь я пришел», он называет странные имена, он на запястье пальцы переплетет, тянет куда-то, кажется, что в кабак. Тело твое послушно за ним идет. Вы незнакомы. Просто он хочет так.
Он говорит тебе, жарко и горячо, странный попутчик, тонкий, как чья-то трость, льет тебе пиво, гладит твое плечо, тащит из сердца всаженный кем-то гвоздь. Да он не молод, даром что так красив, то ли актер он, то ли какой циркач. Хмель сделал дело, и не осталось сил сопротивляться нежным его рукам. Юный мой мальчик, сладкий, как первый мед, бледный мой призрак, сотня твоих обид мига не стоит – того, что нас дальше ждет. Дай мне любить тебя, только и сам люби!
Ночью все было странно, как никогда. В первый раз в жизни с кем-то дышалось в такт, было ли больно? Было, но не беда. Как было сладко! Сотня очков из ста. Ста поцелуев жарких, как талый воск, сотни объятий, крепче морских узлов, пальцы запутались в черной копне волос, он говорил тебе, но ты не слышал слов. Как же хотелось вмиг перестать дышать, крепче прижаться, в кожу его врасти, с тем, кто не будет мучить и унижать. С тем, кого можно (если он вдруг!) простить.
…Простыни смяты, солнце глядит в окно. Клятвы поблекли, и в голове шумит. Что это было? Вспомнить бы, как оно… Где твой попутчик? Рядом никто не спит. Встанешь, шатаясь, кутаясь в простыню, больно и страшно, новый удар под дых. Я не виню тебя, слышишь, я не виню! Там у кровати – несколько золотых.
Стыдно настолько – кровь прилила к щекам, ты убегаешь от самого себя. Как он шептал тебе «я тебя не отдам», как обманул тебя, как на кресте распял. И как насмешка – горстка его монет. Что с этой ночи вспомнить тебе еще? Ты убегаешь, выхода просто нет, слезы стыда и гнева стирая с щек.