Миллениум

                0.
Я тот, кого ждала Россия,
но вот, увы, не дождалась.
Я, может быть, её Мессия,
но мне она не отдалась.
Её имели те и эти,
и так и эдак, сотни лет.
Давно, уж, русскому поэту
к родному телу хода нет.
Так что ж ты, матушка-певунья,
к своим богатым телесам
всех допускаешь? – Скоро, лгунья,
не захочу тебя я сам.
Быть может, грешного инцеста
боишься ты и потому…

Но если так, без стёба, честно:
не любишь русских – почему!?

Да, сердце матери не ровно…
Хоть дети все её, но всё ж
среди детей единокровных
есть тот, кто более пригож.
Подчас, себя не понимая,
не веря сердцу своему,
но сливки, пенку ли снимая,
предложит первому ему.
И руку лишний раз положит
туда, где детский «родничок»,
так странно бившийся под кожей,
давно зарос, и впалость щёк,
не раз тревожившая маму,
вдруг стала маминой мечтой:
«Три с половиной килограмма,
а нынче – центнер! Ой-ёй-ёй…».
               
                I.
«Не ровно» сердце у России…
Одним карт-бланш: лови момент,
быть небогатым – некрасиво,
а потому, прочь «сентимент» –
тащи, воруй, прихватизируй,
любой ценой – клепай «лавэ»!
А, ты, вверху, закон дозируй,
чтоб вдруг народ не полевел.

«Форбс» выдал «клуб миллиардеров»
(их «новорусскими» зовут)  –
гляжу, глазам своим не верю,
не встретить «старорусских» тут.
Там есть и тот, и та, и этот –
четвёртый «интернацьёнал» –
но православных в списке нету:
зазорно  им в коробках «нал»
при свете дня, как коробеи,
таскать, снуя туда-сюда,
от вида «копов» не робея…

Глаза их видели? – слюда!
А испокон веков известно,
глаза, ведь, зеркало души;
встречал глаза – икону, песню,
а здесь – оконца, кругляши, –
как в керосинке, – слюдяные
подслеповатые глазки,
где копоть знаки водяные
рисует изнутри…
                «Куски»,
«куски», «куски», «куски»,  «лимоны» –
не «поле», а «поля чудес»!
Не одиночки, а колонны
уже шагают через лес.

– И «неча» Библию нам тыкать:
«Скорей верблюд сквозь…, чем богач…».
Мы Богу вашему, Владыка,
церквей настроим – пой и плач,
народ с душою православной!
Нам очень нравится ваш Бог,
помощник наш он самый главный!
Кто б нам ещё вот так помог:
всех конкурентов разом, скопом,
одним лишь словом – «Не кради!» –
убрал с дороги и в окопы
загнал, как прежние  вожди.

– Внушив при этом славный слоган:
«Подставь другую… не убий…», –
солдат обманут и оболган –
«Люби, он брат тебе, люби!..».
Карт-бланш одним, другим привычно
на царство божье уповать.
И, вот, по улицам столичным
опасно русскому гулять.
Россия-мать, «не ровно» сердце
твоё, опомнись, оглянись,
со мной сравняй всех иноверцев –
не на словах…
                Не поленись…

                II.
Веротерпимости химеру
я не могу понять, принять:
«терпеть» – «за веру»? или «веру»?
Терпеть?  Терпеть! При этом знать:
есть мера всякому терпенью
и, коль превышена она,
от тренья возникает тленье,
а следом – взрыв!.. 
                Обречена
страна «терпил», страна героев –
изгоев в собственном дому.
Нарыв терпенья полон гноя
и несть числа причин тому.

Салют, всеядная Европа!
Как нынче терпится тебе?
Ты в полной рифме? Что ж на шёпот
вдруг перешла? Твоей судьбе
не позавидует и «Раша»
(не из неё – в неё бегут!),
скажи, тебе «бай-бай» не страшен?
А лимузин твой не сожгут?
Пришёл в себя заложник-остров
В сердцах расстрелянный в упор?

Теперь ты знаешь, как не просто
вступать с самой Природой в спор,
меч над собою видя, верить:
Бог нас не выдаст, упасёт…
Прозрели? Открывая двери,
спроси: «Кого там чёрт несёт!?»…

Лиши озимую пшеницу
привычных зимних холодов,
она взойдёт, но, вот, налиться
не суждено зерну, таков
Закон Природы: век за веком,
ведя естественный отбор,
она и хлеб, и человека
ваяла, словно храм – топор.
Как мастер, точно подгоняла
живое к собственной среде,
и, как дотошная меняла,
меняла что-то в нас, в еде.
К болезням местным приучала,
внося редакцию в геном…

И, вот, теперь ей всё сначала –
всё перевёрнуто вверх дном.
Зря расселяла по «квартирам»
и раздавала ордера.
Природную картину Мира
мы рушим с криками «Ура!».

Гость, говорят, «посланец Бога»,
Нежданный – да, незваный – нет! 
Хранит медведь свою берлогу,
Межу – заботливый сосед.

                III.
Ещё крестовые походы
не смыты волнами веков,
а кто-то вновь, тельцу в угоду,
клепает гвозди для подков.
Броня теперь не то, что латы,
иная сбруя, стремена;
луч – вместо грозного булата,
но крестоносцев суть одна:

Не вера их зовёт – добыча,
добыча нефти, прочих недр,
но если требует обычай,
вот вам святой (Бог даст,  не «педр»!)
Дон Пэдро, может быть, Петруччо,
а в общем, вам не всё равно? –
Чуть-чуть похуже, чуть получше:
бревно и в Африке – «бревно».

По воле новых крестоносцев
давно ли божие слова
вещали залпы миноносцев:
«Мы – за права, мы – за права!..».
Теперь крылатые ракеты,
коль где поднимется буза,
несут священные заветы:
«Мы – за!.. мы – за!.. мы – за!.. мы – за!..».

А в головах ракетных – схемы               
всех мест, рельефов, русел рек:
«Ведь, неизвестно завтра с кем мы,
и будет ли нам верен грек,
и эфиоп, и египтянин…
Вот разберёмся здесь и тут,
и вновь пройдёмся по славянам –
чавой-то там они плетут…».

                IV.
Вонючий смог, как мог, рассеяв,
и, восвояси воротясь,
скажу я так, что есть Рассея –
Россия, Русь – и есть в ней власть.

Века сменялись: громыхали,
то вязкой жижею ползли, –
блюли страну и Царь и Сталин,
пусть плохо-бедно, но везли.
Несли ответственности бремя
за жизнь в Москве и кишлаке,
за то, чтоб «будущее время»
осталось в Русском языке.

И вот– Миллениум!..  «Меленой»*
страна отметила ярмо
(с народом в лад пришлось и Бэ.Н.Е.,
изведать «чёрное дерьмо»).
Рецепт старинный: ложку мёда
на бочку дёгтя – жри, народ!
тебе, ведь, главное – свобода!
Хватай, глотай, сколь примет рот!

Народ безмолвствует и «квасит»,
закуски требуют кишки…
А где ж орлята «дяди Васи»,
их кореша и корешки?
Кто защитит Русь от «гарантов»?
Где все «батяни» и «отцы»? –
Под новогодние куранты
в глухой броне горят бойцы.

Расчётлив был  – хитрее волка –
кто исподволь войны топор
подбросил власти и надолго
стравил сынов равнин и гор.
Пока в охоте друг за другом –
и те и эти – вне игры,
и можно Русь пустить по кругу,
друг другу делая дары.

                V.
Прощай, «умытая» Россия*,
где нет господ, одни рабы.
За веком век ты ждёшь Мессию,
а получаешь лишь гробы.
Не по пути с тобой давно нам,
час пробил, всё твоё – моё,
оставь себе ты песни-стоны,
кресты, пол-литру и  хамьё.
«Вершки» – твои, а с «корешками»
простись, и думать не моги,
«свободный мир» стоит за нами,
чуть что…
                Адью! Моей  ноги
не будет больше здесь, ликуйте,
нас Лондон ждёт, мы «дома» в нём.
вы здесь ключи от счастья куйте*,
когда скуёте, умыкнём».

…Уходит «пятая колонна» 
под шелест проданных знамён,
а мы стоим и смотрим сонно,
и каждый честен и умён…
А вот и «гости» – как мы рады! –
на местный наплевав закон,
снося прогнившие ограды,
прут, под шумок, со всех сторон.

А мы стоим, глядим, как дети,
весной на грязный ледоход.
И мысль рождается в поэте:
что будет, когда схлынет лёд
и разольётся половодье, 
и море скроет берега –
не кинусь ли и я с народом
куда-то… в Африку, в бега…*

А следом мысль придёт другая,
ведь, деды наши и отцы,
ругая власть и отступая,
судьбу держали под уздцы.

Я помню почту полевую
(как это почтой-то назвать?),
бумажку с дыркой пулевою –
письмо! – в слезах читала мать.

Так нам ли, детям их и внукам,
как те, бежать в перегонки,
чтоб в горький час народной муки
урвать «мясистые» куски.

Куски обманутой державы,
Когда-то вставшей на дыбы –
Не ради злата или славы,
А ради собственной судьбы.

И где все те, кто теплил свечи
секретным банковским счетам?
Одних уж нет, а те – далече,
И все когда-то будут там.

Господь наш добр, но знает меру
И всем воздаст по их делам,
И подлецам, и лицемерам,
И мне, конечно, ну, и вам.

А жизнь кончается не завтра,
мы «разменяли» – нет, не век! –
вошли мы с пламенным азартом
в тысячелетия ковчег.
Найдётся ли, подобный Ною,
Иль дед-Мазаю имярек,
Чтоб не стоял он за ценою,
Как мы у наших славных рек.

Покуда Волга пучит жилы,
И сердце чувствует беду –
Пусть бурлаки мы, но мы живы, –
И эту вытянем байду*.


* Мелена (синоним: «чернуха», дегтеобразный стул) — неоформленные черные испражнения, напоминающие деготь, со зловонным запахом. Мелена  — важнейший симптом кровотечения из верхних отделов пищеварительного тракта.
(http://medical-enc.ru/12/melena.shtml)

* Прощай, немытая Россия,
   Страна рабов, страна господ,
   И вы, мундиры голубые,
   И ты, им преданный народ.

   Быть может, за стеной Кавказа
   Сокроюсь от твоих пашей,
   От их всевидящего глаза,
   От их всеслышащих ушей.
                М.Ю. Лермонтов   (1841?)

*        Ф.С. Шкулев
         МЫ КУЗНЕЦЫ
Мы кузнецы, и дух наш молод,
Куем мы к счастию ключи!
Вздымайся выше, тяжкий молот,
В стальную грудь сильней стучи.

Мы светлый путь куем народу, -
Полезный труд для всех куем...
И за желанную свободу
Мы все страдаем и умрем.

Мы кузнецы. Отчизне милой
Мы только лучшего хотим.
И мы не даром тратим силы
Не даром молотом стучим.

Ведь после каждого удара
Редеет тьма, слабеет гнет,
И по полям родным и ярам
Народ измученный встает.
                (1905 или 1906)
http://az.lib.ru/s/shkulew_f_s/text_0030.shtml



*   «Вы пробовали выйти в праздник на Красную площадь? А вы видели, кто там гуляет? Вы видели, кто населяет центр Москвы к вечеру? Сколько процентов мигрантов, сколько процентов москвичей? Какие 30, 90%. Русских практически нет". http://www.rosbalt.ru/video/2013/06/04/1136892.html

* Байда — в простонародье — ерунда, чепуха
   Байда — старорусский — белый, чистый, пустой
    Байда (казак) — украинский фольклорный герой
     Байда — деревянная лодка
      Байда — остров на Днепре, рядом с островом Хортица.
       Байда — фестиваль авторской песни и песенной поэзии.