Отец

Мне луч протягивает лапку,

Клен полыхает над водой.

Я не заметила, как папа,

Мой папка стал совсем седой.

Но слышится в сердечном стуке

Машины «ЗИЛ» гудящий рёв.

Твои натруженные руки

Косили сено для коров.

Дрова уверенно кололи,

Плели косички, свет несли

И пахли хлебом после поля

И сладким запахом земли.

Все дальше нас уводит время

В безликий быт,

Как в темный лес.

По Родине ступает племя

Глупцов жестоких и повес.

Они то пьют от дикой скуки,

То бьют – без этого ни дня.

Твои натруженные руки

Упреком служат для меня

В моем безмолвье и бессилье.

Зачем весь мир оглох, ослеп?

Ты не для этого в России

Пахал и сеял добрый хлеб.

Ты не для этого ночами

Баранку маятно вертел,

Чтоб мы, покорные, молчали

И оставались не у дел.

Бежал легко, дохнув упруго,

Твой старый, но надежный «ЗИЛ».

Ты мне когда-то, помню, с луга

Зайчонка-кроху привозил.

Дрожащего и без пеленок.

И долго объясняла я,

Что это маленький зайчонок

И дома ждет его семья:

Зайчиха-мама горько плачет,

И очень жаль братишек мне…

И ты отвез, а как иначе,

Его встревоженной родне.

И вспоминать я не устану,

Всё, что несло с собой любовь:

И изумрудные поляны,

И запах земляничных снов,

Лугов нескошенную замять,

Разлив оранжевой зари,

Лучистых рос святую память

И тополя-богатыри…

В овраге старую криницу

С прозрачной ледяной водой.

И ветер белокрылой птицей,

И ночь с негаснущей звездой,

И ситец занавесок тонких,

Берёзы шёпот у окна –

Всё-всё с беспечностью ребёнка

В себя впитала я сполна.

Как объяснить, сама не знаю,

Происходящее в душе.

Я та же девочка смешная

(А может, и не та уже.)

В глазах родных искра тревоги.

Ты слишком сильный, чтоб роптать.

Передо мной твои дороги

Но нужно мне свои топтать.

В дому поселится грустинка:

Однажды в утро, не забудь,

Я тихо выйду на тропинку,

Чтоб отыскать широкий путь.

А в сердце будет свет и ветер,

Как в детстве, слышишь,

Как тогда.

Меня проводит на рассвете

В путь негасимая звезда.