Храм

Ослепительно белый Храм
Вырос на самом высоком утесе,
Прозрачным взором из рам кружевных
Взирал он на лес из елей и сосен,
Храм, что живее иных.
И был его ров наполнен до самых краев
Кровью, живой, человечьей,
И доносился из самых глубин его рев,
О том, что он жив. И вечен.
И солнце его заливало с небес,
Холодным и чистым светом,
И шумом ветвей отвечал Храму лес,
Что до самых корней согрет он...
И воздух рябил,
В хрусталь застывая в высотах...
И впитывал Храм, как пчелиные соты
Любовь. И любил.
С другой стороны билось в утес
Как настырный любовник море...
Любовник, который однажды принес
В безупречные стены горе.
Был то посланник - с парусом красной парчи,
Что якорь отбросил, словно единственный грех...
В тихий зал, в мягком свете свечи,
Ступила она, кутаясь в бархатный мех.
И тут же в багрянец окрасился весь белый свет,
Замерла тишина в объятиях пьяного пира,
Ей невозможно сказать было "нет" -
Ее звали Мира.
В вино обратилась кровь из глубокого рва
И ей упивались, и ей омывали друг друга...
И пели псалмы, встав полукругом
С себя одеяния сорвав...
И Храм был любим.
Как никто, никогда этим миром.
И в страсти слепой упивалась сама им
Жадная жаркая Мира...
И воздух в высотах растаял в соленые слезы,
И выпал дождем на огнем полыхающий лес,
И поднялся смог до самых небес,
И явью стали все грезы...
О пламени жарком. О душных объятьях ее.
О стонах, о том, что храм будет полон...
На обугленных соснах сушилось белье,
Хлеб на углях душист был и солон.
На высоком утесе дымится разрушенный храм,
В нем сытно, тепло, и теплится вечное лето,
И окна горят из рам кружевных
Желтым дьявольским светом.