Мои кумиры. Дм. Кедрин, ч. 2

   Многие стихи Кедрина – просто романы, сжатые до размера стихотворения. И это ли не свидетельство гениальности! Да вот хоть следующее:

    Прошение.
Ваше благородие! Теперь косовица,
Хлебушек сечётся, снимать бы пора.
Руки наложить? На шлее удавиться?
Не обмолотить яровых без Петра.

Всех у нас работников – сноха да внучек.
Молвить по порядку, я врать не люблю,
Вечером пришли господин поручик
Вроде бы под мухой. Так, во хмелю.

Начали – понятное дело: пьяный,
Хмель хотя и ласковый, а шаг до греха –
Бегать за хозяйкой Петра, Татьяной,
Которая нам сноха.

Ты из  образованных? Дворянского рода?
Так не хулигань, как последний тать.
А то повалил посреди огорода,
Принялся давить, почал хватать.

Петр – это наш, это – мирный житель:
А ни воровать, а ни гнать самогон.
Только ухватившись за  ихний китель,
Петр ненароком сорвал погон.

Малый не такой чтобы драться с пьяным,
Тронул их слегка, приподнял с земли.
Они же осерчали.  Грозя наганом,
Взяли и повели.

Где твоя погибель – поди приметь-ка,
Был я у полковника, и сам не рад.
Говорит:  «Растреляем!». Потому как Петька
Будто бы и есть «большевистский гад».

Ваше благородие! Прилагаю при этом
Сдобных пирогов – напекла свекровь.
Имей, благородие, сочувствие к летам,
Выпусти Петра, пожалей мою кровь.

А мы с благодарностью – подводу, коня ли,
Последнюю рубашку, куда ни шло…
А если Петра уже разменяли –
Просим отдать барахло.
1929

   Это, как бы сказать, глас самого неграмотного русского народа в тяжкую годину гражданской войны. Строки намеренно тяжело построены,  передавая муку отца.
Но отец-то уже и ко всякому привык, не больно-то верит в милость образованных господ, которых пирогами не задобришь… Вот хоть барахло с Петьки взять, а что, собственно,  - сапоги, поди, да рубаха со штанами… А если его уже «разменяли» - словцо тех лет, означавшее «пустили в расход»…
А язык-то, язык! Господи, да как можно научиться такому языку, который парой-тройкой слов передает характер и эпоху?!... Просто надо родиться гением!..
 И, между прочим, - никаких глагольных рифм, этого нашего мочала!.
 Конец романа – «кина»! А третий подход к Поэту – воспоследует!