Я рисую

Я рисую. На белом листе
 Карандаш видит тонкие тени,
 Видит выгнутый мост вдалеке,
 И ажурные блики ступеней,

 Видит Солнце над головой,
 Как ему улыбаются лица,
 Как идут по аллее толпой
 Пары юные, и клубится

 Грозовая гряда вдалеке...
 Видит ветер, озёрные волны,
 Гомонящих на мокром песке
 Озорных ребятишек... Весёлых

 И хмельных рыбаков в камышах,
 Стариков, так степенно суровых,
 И придирчивых кумушек ряд,
 Что сидят на скамейках не новых,

 Судят-рЯдят всему обо всём...
 Видит мир карандаш. Тонкий кончик
 Проникает нервом во всё,
 И всему понимание точит

 На полоске точилки стальной.
 Окропляя графитовой кровью
 Полотно бумаги льняной,
 Он рисует, что видит. И хочет

 Он проникнуть за внешнюю суть.
 Но мешает ему соглядатай,
 Что его нарушает путь
 Мыслью так осечённо крылатой,

 Что не может взмахнуть и уплыть,
 Погрузив себя в летнее небо,
 И путь искренний углядеть,
 Верный, чудный, чуть-чуть нелепый,

 Проходящий мир видимый сквозь...
 И молит он о помощи ластик -
 Чтоб очистил он путь ему,
 Соглядатая стёр с его фальшью,

 И прогнал слабокрылую мысль...
 Ластик в силах стереть злодея,
 Но для этого нужно тому
 На рисунок взойти. Смелея,

 Он ведёт меня к зеркалу. Вот
 Я смотрю на себя в тёмной раме.
 В пальцах левой - эскизный блокнот,
 В пальцах правой - гроза мирозданья,

 Строгий ластик. Поднявшись вверх,
 Входит он в отраженья рисунок.
 Влево, вправо с нажимом идёт,
 Оставляя во мнимом лакуны...

 Он стирает моё лицо -
 Лоб, глаза, торчащие уши,
 Щёки, шею, грудь и кольцо
 Живота, что так любит слушать

 Рассуждения о худобе,
 Бёдра, голени, ступни и пальцы...
 Оставляя в концов конце
 Только кисть, что держит скитальца

 По полям бумажным... Ну что ж,
 Говорит поистёршийся ластик,
 Я открыл дорогу, твой ход -
 Поднимайся, ищи своё счастье...

 Только холоден карандаш,
 Обессилен лежит, безучастен.
 Ластик падает на трельяж,
 И стирает в падении части,

 Что остались в зеркальной канве -
 Пальцы вместе с ладонью, запястье -
 И, смиряясь ко злой судьбе,
 Умолкает и спит... Ненастье

 Проникает в оконный проём -
 Та гроза, что была далёко,
 Дождя каплями входит в дом,
 Что открыт ей так беззаботно...

 Капли тяжкие бьют по лицу.
 Я глаза открываю. От дрёмы
 Утираюсь, и дождь и грозу
 Затворяю рамой оконной.

 В кухню кофе сварить иду,
 Полусонно во мгле дождливой...
 Возвращаюсь назад, несу
 Чашку кофе в руке... Лениво

 По пути бросив в зеркало взгляд,
 Замираю. Падает чашка.
 Вижу комнату в глубину,
 Вижу дождь, что в стекло бьёт тяжко...

 Но не вижу себя. Ни рук,
 Ни лица, ни привычки-брюха -
 Я не вижу с е б я. Молчу
 И щипаю себя за ухо...

 Боль, мой друг, как тебе я рад!
 Я к лицу поднимаю руки -
 Вот на пальцах мозоли горят,
 Вздуты вен голубых пороги -

 Вижу я, как пульсирует кровь.
 Я кидаю взгляд в зеркало - пусто.
 Я ладони вздымаю вновь -
 Вот они, дрожащие грустно

 И устало... Сажусь за стол.
 Отрываю намокший рисунок
 И листы, по которым прошёл
 Дождь, и взглядом ищу безумным

 Карандаш. Вот он, спит на столе,
 И блестит тиснением жёлтым.
 Рядом - ластик, в серой золе
 От рисунков, навеки затёртых.

 В пальцах дрожь. Я беру карандаш
 И попытка успешна не сразу -
 Страх во мне, как волна на пляж,
 Набегает на бьющийся разум -

 Но я стиснул его в кулаке.
 Ногти впились в ладонь, тупой болью
 Отрезвив меня. В темноте,
 Под стук капель, под вспышки молний

 И во грохоте грома - веду
 Я черту по белой бумаге.
 Я рисую дождь и грозу.
 И стираю пустые страхи.