В палате для онкобольных

         Памяти моего сотрудника,
         редактора Игоря Сабельникова, который умер от рака горла.
         За полгода до смерти Он уже не мог говорить.
         Он лишился голоса. Он был - нем!
         Для него стала пыткой не боль, а собственное безмолвие.

Под окнами - озёра светлых луж;
в палате - тёмно-синие панели,
и взгляд, сопротивляющихся душ,
и медсестра, подобная модели.
 
Она фехтует разовым шприцом,
она в коротком с декольте халате,
скрывает под косметикой лицо,
и на груди болтается распятье.

Ей - комплименты от больных с утра,
ей - шоколадки с яркой позолотой...
Вчера, забылось, кто-то умирал,
зря выдышал подушку кислорода.

Азартный мастер жертвовать ферзём,
казалось всем, Он отлучился только,-
Его ладья и белопольный слон
ещё грозят на тумбочке, у койки.

Он не замаливал в углу грехи
и в театральном не просил поклоне,
с крестомолитвенным штрихом руки,
у Бога милости от мрачной боли...

   ..."Температуры тридцать шесть и шесть
   тут не бывает. В этой богадельне,-
   так Он писал,- мечтают одолеть
   субботу, воскресенье, понедельник.
   Тут чёрный выход - как парадный вход:
   торжественно заносят и выносят.
   Зачем немому губы, выдох, вдох,
   знак восклицательный и знак вопроса?
   Мне, вероятно, снится карнавал:
   я - в маске обречённого больного,
   на ветер не бросаю я слова,
   и не даю, и не возьму я слово;
   молчу, как схимник, спрятавшись от чувств,
   и как танцовщики кордебалета;
   родная речь из посторонних уст
   звучит во мне сонатой и сонетом.
   Я слышу ясно сквозь сердечный стук
   крылатой парочки круженье сверху:
   кому к лицу моя душа, мой дух -
   ужель архангелу?.. вдруг Люциферу?
   Смешайте с водкой поминальный тост!
   Заканчивается кинокартина!...
   Так "...быть или не быть?"... А мой вопрос
   решился сам,- без потрясенья мира."

Азартный мастер жертвовать ферзём,
казалось всем, Он отлучился только,-
ладья Его и белопольный слон
ещё грозят у оголённой койки.
   -/-   -/-   -/-  -/-