Опер

    Опер
  (из сборника "Память души")   

Давным-давно цыганка нагадала,
всего не помню, только пара фраз:
«Бояться надо женщин на вокзалах.
И осени, такой вот, как сейчас…»

Всерьёз не принял  -  опером вокзальным
стал через год…Дневал и ночевал…
Знал всех и всё, ловил воров…Начальник
меня ценил и многое прощал.

Народ там разный  -  всякое увидишь.
За месяц можно так остервенеть,
что в человеке все возненавидишь…
Любить?  Легко… И дёшево…Заметь.

В начале лета новая кассирша
устроилась  -  ну, чувствую, пропал.
Мила, серьёзна, сочиняла вирши.
Я их в «Гудке»  искал и вырезал.

Сошлись не сразу  -  всё робел, стеснялся…
По городу гуляли  раз, другой.
Да, видно, так понравиться старался,
что стал не ухажёром, а слугой.

Нас все считали женихом с невестой  -
шло дело к свадьбе, я ночей не спал.
На службу плюнул  -  «висяки»  полезли…
Начальник  захмурел и заворчал…

Той страшной ночью вызов в опергруппу
был не по нраву, что-то ныла грудь.
Начальник рыкнул в телефонной трубке:
«Ворьё наглеет, делай что-нибудь!

Вновь чемодан украли, как нарочно.
«Шептун»  сказал - в отстойник унесли.
Что хочешь делай,  но сегодня ночью,
чтоб чемодан и жулика нашли.»

Пошли чесать отстойные вагоны…
В одном плацкартном услыхал возню.
Достал  «ТэТэшник», глянул  -  есть патроны…
Подкрался тихо…Слушаю, стою …

Вздыхают двое  -  это мне удача.
Им дела нет, не слышат ни черта…
Торчит у лавки клятый чемоданчик,
знать жулик парит шлюху…Красота!

Но что-то в этих вздохах мне знакомо…
Я заглянул и монументом стал  -
моя любовь в объятиях блатного
стонала так, как раньше не слыхал.

Слепая ярость помутила разум.
А дальше, как в замедленном кино:
«ТэТэ»  в руке и я обоих, сразу
пробил насквозь…Что льётся?  Кровь?  Вино?

Они лежали,  не разжав объятий.
А лужа крови ширилась, ползла…
Не слышно стонов, криков и проклятий.
И тишина с ума меня свела:

Меня скрутило и швырнуло оземь…
Я выл, катался, кулаки кусал…
Права цыганка  -  женщина и осень…
Ствол в рот вложил и на курок нажал.