Ю. М. 2 Николай

II.

Пока горит свеча…
Идёт за годом год.
Без близкого плеча
Ведь всё наоборот...
Из-за тумана даль.
(идёт за годом год)
На сердце грусть-печаль:
Так жизнь совсем пройдёт.


Две недели назад:

Когда идёшь по краю пропасти или по лезвию бритвы, не делай последний шаг:
раскачивайся, махай руками, хватайся за воздух, но держись!



Поэт шёл по улице. На него не смотрел никто. То есть совсем никто: на него не
смотрели девушки, на него не смотрели красивые женщины, на  него не смотрели старухи,
мужчины смотрели сквозь него, либо мельком, как на тумбу фонаря или столб забора.
Его не видели, или его натурально не было, или он был человек-невидимка.
А интересно, заметили бы его, если б он огрел бы кого-нибудь, по голове, обрезком
металлической трубы. Скорее всего, увидели бы упавшее тело, лужу расплывающейся по асфальту крови, но не Его…

Почему ж это на него не смотрели?.. Смотрели на инвалидов, уродливых, бомжей,
смотрели на детей и испитых ветеранов, смотрели: кто, что несёт, кто что ест и что читает.
Смотрели на ноги и на головы, тем более смотрели на то, что посредине. На бесплотного духа, по кличке – Поэт, не смотрел никто…
Сами собой стали складываться строки триптиха, о котором он уже больше недели думал:

Мой народ – «илот»? Вот!
                Иногда…  дурак? Так!
                Ну, а сам-то, кто?
                Я – поэт Никто,
                Я – поэт Ничто!..

Что-то сомнамбулическое будет в этом триптихе, пусть анти-реальное, гиперболизированное и явно не пророческое: некий сарказм прошлого, переходящий в словесный пинок настоящего из весьма проблематического будущего (файно! всё-таки, что я, - подумал Поэт, разговариваю сам с собой, а не то бы любого филолога или лингвиста мигом довёл до
палаты № 6):

…Я вот прожил… всего ничего:
Сотня с гаком для клона – пустяк.
Но «секу», всё пошло от того,
Что залили им в брюхо – «Толстяк»…

Закон 2-й: ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА ТОЖЕ ИМЕЕТ СВОИ ПРЕИМУЩЕСТВА: ОН ВИДИТ ВСЕХ – НА КОГО   СМОТРИТ, ЕГО ЖЕ НЕ ВИДИТ НИКТО, ПОКА ОН НАГОЙ И ГОЛОДНЫЙ!