Астхик дочь портного Аршака

Портной Аршак своим авторитетом в Арабкире уступал только знахарке Ануш, которая в 60-е годы прошлого века в Ереване пользовалась  непревзойденной славой.
Аршак на общем сером фоне «а- ля» соцреализм резко выделялся своей изящной внешностью и прирожденным изысканным вкусом. Он был родом из Франции, откуда с семьей репатриировался в Армению в 46-м, как и все остальные жители района Арабкир.
Будучи из бедной семьи учителей, я выглядел так невзрачно, как только может выглядеть последний ребенок в многодетной семье, донашивающий все старьё, оставшееся от старших сестер и братьев. Тем не менее, возможно, даже не осознавая степень моей наглой смелости, я был влюблен в Астхик, дочь Аршака.
Нам было по 14 лет, и эта взаимная любовь была чистой, наивной и романтичной, какая бывает только в юности.
Экономический кризис 60-х годов оказался роковым для Аршака. И он принял непоколебимое решение покинуть Армению и с семьей переселиться в свой родной Марсель.
«Нас уверяли, что скоро наступит коммунизм, да хлеб кончился», - с выраженным ахпарским диалектом иронизировал Аршак.
В те годы эмигрировать из СССР было почти неразрешимой проблемой, однако, благодаря своим знаменитым клиентам, Аршаку удалось заполучить разрешение на выезд во Францию.
Мы с Астхик находились в оцепенении, в состоянии ожидания катастрофического исхода.
…И вот как-то рано утром жители нашей улицы были разбужены поразившей всех вестью: ночью Аршак скоропостижно скончался от инфаркта.
Похороны Аршака прошли достойно и чинно…
Я не любил его и при жизни всячески избегал встреч с ним. Однако вместе с Астхик я переживал его смерть и был переполнен горем. После смерти Аршака казалось, что его семья откажется от мысли эмигрировать во Францию, однако его вдова на похоронах заявила, что сделает все, чтобы исполнить волю покойного мужа.
Прощание с Астхик было трогательным. Всю накопленную страсть не состоявшихся до того наших ласк и поцелуев она истратила при прощании. Слишком много страданий накопилось в ее молодой, чистой, невинной душе, и она, естественно, не устояла: перед посадкой в самолет с ней случилась настоящая истерика…
В этом же году умерли мои родители, и их похоронили недалеко от могилы Аршака.
По иронии судьбы, единственным ухаживающим за его бесхозной, брошенной могилой оказался я…
Регулярная переписка с Астхик продолжалась в течение нескольких лет.
Однажды в очередном письме она сообщила, что собирается приехать ко мне в гости. С этого момента время как будто остановилось, и я оказался в плену чудесных иллюзий и грез о предстоящей с ней встрече. И во сне и наяву я бредил нежными словами признания в любви и преданности.
Наша встреча была искренней и бурной. Время и пространство с этого момента смешались воедино и наполнились необъятным чувством счастья и наслаждения.
Наша физическая близость была неизбежной и произошла естественно и непринужденно. Астхик отдалась мне со всей своей девственной чистотой и нежностью.
Я был встревожен и несколько растерян, чувствовал себя виноватым и не смог этого скрыть, а Астхик нежно гладила мои волосы и шептала, что еще никогда не была так счастлива…
Наше расставание было таким же трогательным иэмоциональным, как и встреча.
В течение года регулярная переписка продолжалась, однако со временем Астхик стала все реже и реже отвечать на мои письма, ссылаясь на занятость.

  ***
Спустя два года со дня нашей встречи, после большого перерыва, я получил от нее письмо. В него была вложена фотография. На меня грустными глазами смотрел темноглазый, красивый ребенок полутора-двух лет. Глазами быстро прошелся по тексту. Это был мой сын, которого она назвала моим именем – Арарат.
Жгучее чувство боли, смешанное с ошеломляющим восторгом и счастьем, захлестнуло мою душу. Я чувствовал себя счастливым и безумно одиноким, незаслуженно отвергнутым и обласканным, виноватым и бесконечно любящим.

***
Ответное письмо, которое я лихорадочно сочинял в течение недели, не нравилось мне. Каждый день по несколько вариантов отправлял в мусорную корзину. Трудно было найти те единственно правильные слова, которые передали бы всю мою тревогу и переживания.
Мысль о существовании моего сына медленно, приобретала четкие очертания, и каждое утро, просыпаясь, с целью вернуться к реальной жизни после сновидений и грез, я долго рассматривал портрет моего сына и с облегчением и радостью убеждался, что это не бред.
Письмо, которое я, наконец, отправил, вряд ли оказалось наилучшим. Я писал, что жажду встречи с ними и что рождение Арарата – самое важное событие в моей жизни.
Потом начались самые тяжелые и томительные дни. Я мысленно старался представить дом, где живет мой сын, расположение кроватки, где он спит…
Временами, даже при сильной занятости, внезапно наступали минуты отчаяния, и чувство потерянности охватывало мою душу. У меня начиналась настоящая депрессия. Я переживал за здоровье сына: не болеет ли он, вдруг он упал или поцарапался? Но больше всего меня интересовал вопрос: как мой сын воспринимает слово «отец»?
Когда внутреннее напряжение достигло предела, я написал письмо, в котором было всего несколько слов: «Схожу с ума без вас. Хочу, чтобы мы жили вместе в Армении».
Астхик ответила не сразу. Вернуться в Армению она не захотела, зато предлагала мне переехать к ним во Францию.
Так напряженно и тревожно прошли годы. Я так и не женился, что позволяло Астхик периодически, в письмах, напоминать мне о своем предложении. Она тоже не выходила замуж…

***
…В аэропорту царила обыкновенная шумная сутолока. Самолет успешно приземлился. Пока подавали трап и сходили первые пассажиры, мне казалось, что я задыхаюсь.
…Арарат был в легком летнем костюме, на плече спортивная сумочка. Он оглядывался, и видно было, что взглядом ищет меня. Ноги мои окаменели и не подчинялись моей воле. Язык прилип к нёбу, я как будто кричал, но звука почему-то не было слышно.
Прорвав кольцо толпы, я подошел к нему. Он широко улыбнулся. Мне показалось, что обнимаю я своего отца. Как он был похож на деда…
На кладбище он возложил цветы на могилы дедушек и бабушки. Все это меня очень тронуло. И чтобы спрятать подступившие слезы, я вынужден был повернуться к нему спиной и сделать вид, будто убираю сорняки на клумбе…
Арарат говорил с выраженным западноармянским диалектом, и это придавало его без того изящным манерам особый шарм.
В Эчмиадзине я его крестил. У него было очень взволнованное и сосредоточенное лицо.
Он поцеловал руку священника, потом нагнулся и взял мою руку для поцелуя. Я поднял его голову и поцеловал в лоб. Потом повесил золотую цепочку с крестом на его шею, обнял крепко, и мы оба заплакали. Крестным был мой старший брат, который старался скрыть слезы, но не смог…


***
Проснулся я с чувством какой-то утраты и вины. Зыбкая грань между сном и реальностью еще оставляла надежду, что Арарат вот-вот появится. Окончательно придя в себя, я осознал всю абсурдность происходящего и всю безысходность. Я был похож на человека, которому только что сообщили скорбную весть о кончине близкого человека.
Пытался восстановить сон во всех подробностях. Четко вспомнил улыбку Арарата, сцену на кладбище, приятную сдержанность священника и слезы брата.
В то утро больше чем когда-либо мне не хотелось возвращаться к реальной жизни. Лежа в постели, я долго разглядывал трещины на потолке, и они мне показались уродливыми …
Эмоциональный накал дошел до предела, острое чувство потери душило и не давало покоя. Мне нужно было поделиться с кем-то тем, что мучило меня. И, не найдя ничего лучшего, решил написать об этом… Раздумывая о форме изложения, я дошел до развязки...
Финал рассказа зависал. Как будто образовалась черная дыра. Ничего не приходило в голову. Тем не менее решил начать, надеясь, что на ходу, с Божьей помощью, что-нибудь да придумаю.
И без долгих сомнений и колебаний написал первые слова моего рассказа: «Астхик - дочь портного Аршака».

31.07.1988г.
г. Ереван


1. Арабкир - район Еревана, населенный в основном репатриантами.
2. Ахпар (жаргон.) – репатриант-армянин.