Признание мертвеца

Стихи твои читал. Смущён. Смущён.
Я всё твоё так близко принимаю,
что и не знаю: правду или ложь
тебе ответить. Но ведь ты поймёшь
меня, давно идущего по краю,
рисково  надоедливым клещом

в хозяйский палец впившегося бяку.
Тебя я чую, словно часть себя.
Ты прижилась во мне, в обнимку спя,
так вольно и роднО,  легко и всяко,

что ранка не болит. Мы – монолит.
Я стал температурой, тенью, телом
твоим.  И мне уже не разделить
в медлительном, продажном, загустелом,

давно поводья бросившем мозгу
себя с тобой.  И за тебя додумав,
я поступаю, как бы поступил
я сам. Бродяга, скиф, библиофил,
твой рыжий темперамент руби-глумов
я выучил и склочно  стерегу

свои победы у тебя в сердечке,
за пазухой, за ушком, за плечом.
Что сочиняем мы? Куда течём?
Благодаря какой такой осечке

судьбы – мы вместе, вместе до сих пор?
Любимая, прости меня  за слабость,
но ты, ты  явно выиграла спор
за жизнь мою, которую залапать

и заплевать теперь уж никому…
Ведь кто-то ж поручился перед главным,
что я уже погас и присмирел.
Но, безнадёжный врун и самострел,
я мнил себя, как раньше, богоравным, 
когда б не ты. И моему уму,

не менее порочному, чем сердце,
и моему челну – невозвращенцу
ты – гавань, ты росинка на тропе,
ты –  тайный клад, феномен и ноумен.
 
Даруй же бог терпения тебе,
любимая. Всё кончено. Я умер.