Чарльз Буковски. О, Мы - Изгои

Чарльз Буковски. Из сборника «Мадригалы доходного дома. Избранные стихи 1946-1956»

О, Мы – Изгои

о, господи, что за ШАЙКА:
больше
поэзии, все время больше
ПОЭЗИИ.

если не выходит, прибегни к помощи
слабительного. пусть твое имя засияет НЕОНОМ,
и попадет в ротатор на
8 1/2 х 11 дюймов.

сохрани это как чудо.

о господи, писатели – самые отвратительные
из всех уродов!
с пожелтевшими зубами, сутулые,
трусливые, покусанные вшами и
банальные… мягкосердечные
в своих комнатушках
рассказывают нам
что не так с этим миром –
а мы типа и не знали что ментовская дубинка
может проломить башку
и что война – это игра погрязнее
брака…
или в подвальном баре
прячась от жены которая его не ценит
и от детей которых он
не хочет
он нам втирает что его сердце тонет
в блевоте. черт, наши сердца и без того в блевоте тонут,
и в сале, и в плохих стихах, и в сопливой
любви.
но он-то думает, что он один такой
особенный, думает, что он – Рембо,   
думает, что –
Паунд.

и смерть! как насчет смерти? ты не знал
что мы все когда-нибудь умрем? даже Китс умер, даже
Мильтон!
а Д. Томас – ОНИ УБИЛИ ЕГО, разумеется.
Томас не хотел всего этого халявного бухла
и всех этих халявных телок –
они… ПРИНУДИЛИ ЕГО
а надо было всего лишь оставить его одного чтоб он мог
писать писать ПИСАТЬ!

поэты.

и есть другой
тип. Я встречал их в их загородных
резиденциях (не спрашивайте меня что я там делал
я сам не знаю).

они родились с деньгами и
могли не марать свои руки
работой на бойнях или мытьем
посуды в занюханных забегаловках
или вождением такси или сутенерством или продажей травы.

у них есть время понять эту
Жизнь.

они входят держа коктейльный бокал
на уровне груди
и когда они пьют они делают лишь маленькие
глотки.

ты пьешь зеленое пиво которое
принес собой
так как ты пришел к выводу спустя годы
что богатые ублюдки скупы –
дешевые пятицентовые марки вместо авиапочты
обещания всевозможных ништяков
к твоему приезду
от галлонов виски до дорогих
сигар. но всего этого никогда
не бывает.
и они ПРЯЧУТ от тебя своих женщин –
своих жен, бывших жен, дочерей, горничных и так далее,
потому что они читали твои стихи и
считают что предел твоих желаний – это выебать всех
и вся. что когда-то и было
правдой но сейчас не
совсем.

и –
он ТОЖЕ ПИШЕТ
СТИХИ, конечно
же. все
пишут
стихи.

у него полно времени и
почтовый ящик в городе
и он мотается туда по три-четыре раза в день
надеясь получить согласие на публикацию своих
стихов.

он считает что бедность – это душевный
порок.

он думает что твой рассудок болен из-за того что ты
все время пьян и должен въебывать на
фабрике по десять-двенадцать часов
напролет.

он приводит свою жену уведенную им у
богача
победнее.
дает тебе поглазеть на нее секунд тридцать
а затем выпихивает ее из
комнаты. она почему-то
плачет.

ты можешь остаться в гостевом доме
дня на три-четыре, говорит он,
«приходи как-нибудь
на ужин.»
но он не говорит когда или
куда. а затем ты понимаешь что ты вообще
НЕ В ЕГО ДОМЕ.

ты лишь в
ОДНОМ из его домов но
его дом где-то в другом
месте –
ты не знаешь
где.

даже бывшие жены живут в одном из его
домов.

его основная забота – держать своих бывших подальше
от тебя. он не хочет упустить ни одной
чертовой мелочи. и винить его в этом нельзя:
все его бывшие молоды, уведены у кого-то, на содержании,
не без талантов, хорошо одеваются, образованные,
говорят то с французским, то с немецким акцентом.

и!: они
ТОЖЕ ПИШУТ СТИХИ. Или
РИСУЮТ. или
ебутся.

но его главная проблема заключается в том чтобы
забрать из почтового ящика в городе
отвергнутые стихи
а также проверить почтовые ящики
в других своих
домах.

тем временем, на улицах маленького
городка посреди пустыни голодающие индейцы продают бусы и
корзины.

индейцев не пускают в его дома совсем не
потому что они представляют сексуальную
угрозу а потому что они
грязные и
неотесанные. грязные? Я смотрю на свою
рубаху с пивным пятном на животе.
неотесанные? Я зажигаю дешевую сигару
и не парюсь об
этом.

он или они или еще кто-то должны были встретить
меня
на вокзале.

разумеется, никого там
не было. «Мы будем встречать великого
Поэта!»

в общем, я огляделся и не увидел ни одного
великого поэта. к тому же было семь утра и
лишь четыре градуса тепла. такое
бывает. беда была в том что в округе не было
ни одного открытого бара. все закрыто. даже
тюрьма.

он поэт.
еще он доктор, мозгоправ.
то есть никакой
крови. он мне не скажет безумен я или
нет – у меня нету
денег.
он куда-то уходит с бокалом в руках
его нет часа два, может три,
затем внезапно возвращается
без предупреждения
с тем же бокалом
убедиться что я не прихватил
что-нибудь более ценное чем
сама Жизнь.

мое дешевое зеленое пиво убивает
меня. он сочувствует (ура) и
дает мне таблетку которая снимает
отрыжку.   
но никакой стоящей
выпивки.

он купил блок пива
к моему приезду но он закончился за час
и пятнадцать
минут.

«Я куплю тебе баррели пива,» говорил он.

Я воспользовался его телефоном (одним из телефонов)
чтобы заказать пиво и
дешевое виски. город находился в десяти милях отсюда,
под горой. Я отслюнявил жалкие баксы от своей жалкой
пачки. и пареньку, разумеется, надо было дать
чаевые.   

по тому как все это складывалось я видел что я
едва ли Дилан Томас, и даже не
Роберт Крили. конечно у Крили вряд ли бы
были пивные пятна
на рубахе.
так или иначе, когда я наконец подкатил к одной из его
бывших я оказался слишком пьян чтобы
что-нибудь сделать.

и напуган. еще бы, я представил его как он подглядывает
через окно –
он ведь не хочет упустить ни одной чертовой мелочи –
и
прицеливается из своего «люгера» пока я
пыхчу
пока «Марш на эшафот» играет
фоном
и стреляет мне сначала в жопу а
потом в мою несчастную
башку.

«коварный тип,» слышу я, что он им говорит,
«насиловал одну из моих беззащитных бывших.»

Сегодня я вижу его публикации в некоторых
журналах. не очень хорошие вещи.
и обо мне
поэма: Полак.

Полак слишком много ноет. Полак ноет о своей
стране, других странах, всех странах, Полак
как дурак внеурочно работает на заводе, среди
других дураков с «осушенной душой.»
Полак пьет кислое зеленое пиво
морями. у Полака запущенный
геморрой. Полак западает на пидоров
«утонченных пидоров.» Полак ненавидит свою
жену, ненавидит свою дочь. его дочь станет
алкоголичкой, проституткой. у Полака
«измученная тучная жена». У Полака
спазмы в желудке. Полак –
«головожопый.»
спасибо, Доктор (и поэт). сколько я Вам
должен? Я знаю у меня есть должок за
таблетку.

Твоя поэма не слишком хороша
но зато я разжег твой творческий пыл.
в большинстве твоих вещей жизни столько же
сколько в сдувшемся и мокром пляжном
мячике. но этот раунд – твой, ты выиграл этот раунд.
пригласишь меня в гости этим
Летом? Я мог бы наскрести
на поезд. у меня есть друг индеец который жаждет познакомиться
с тобой и твоим семейством. он клянется что у него самый большой
хер в штате Калифорния.

и угадай что?
он тоже
пишет
СТИХИ!


Необходимые пояснения:

(1) Рембо: Артюр Рембо (Arthur Rimbaud, 1854-1891) – французский поэт.
(2) Паунд: Эзра Паунд (Ezra Pound, 1885-1972) – англо-американский поэт.
(3) Д. Томас: Дилан Томас (Dylan Thomas, 1914-1953) – британский (валлийский) поэт.
(4) Зеленое пиво: недобродившее пиво, пивной «полуфабрикат».
(5) Крили: Роберт Крили (Robert Creeley, 1926-2005) – американский поэт.
(6) «люгер» - модель пистолета, известного также как «Парабеллум».
(7) «Марш на эшафот»: одна из частей «Фантастической симфонии» французского композитора Гектора Берлиоза (Hector Berlioz, 1803-1869).
(8) Полак (Polack): здесь – игра слов: и фамилия героя «поэмы», и пренебрежительное обозначение людей польского происхождения (литературная норма – сущ. Pole, прил. Polish). Из-за «славянской» фамилии Буковски часто принимали за поляка, хотя он был немцем по происхождению.