Цитадель. Часть 1. Заброшенная часовня. VI-X

VI. Аббат.

Я нож отдёрнул было, но скелет
Отвёл руки костлявое подобье,
И глас с насмешкой горькой
Вновь вопросил: - В чём твой обет, герой?

И замолчал. И крест, в патине синей,
Приподнял на ладони пред собой,
На том, что от неё ещё осталось,
Истлевшей к ней склонившись головой.

Играли тени на патине медной мягко,
И кости поворачивали крест,
Как будто углядеть пытаясь тяжко
Укрытое среди известных мест.

- Я был аббат, мой гость, - продолжил голос, -
И много мог, но дух надменный мой
Считал, что власть моя превыше силы,
Что я имел, отравленный молвой.

Так многие осанну голосили,
И падали ничком передо мной,
И отравили... впрочем, нет. Отрава
Вошла в мой ум вполне сама собой.

Чума приходит так в живое тело,
Когда открыта дверь, и во плоти
Нет силы, чтоб болезни дать отпора...
Я искусился, гость надменный мой.

И вот стою теперь перед тобой...

VII. Столкновение.

- А мой обет - очистить это место!
Так крикнул я, толкнув его рукой,
И остов пал... Осыпался гротескно,
И, стукнув по брусчатке головой,

Распался в прах. Едва из костной пыли
Торчали клочья мантии былой,
И крест, что только что превозносили,
Да черепа остаток небольшой.

Да, всё ж года его поизносили...
Я чуть толкнул трухи негрозный холм,
И, потянув, за медную цепочку
Крест вынул. И в пакет, без пыли,

Что стала полно мёртвой, положил,
А тот - в карман. Управившись с трофеем,
Я бросил взгляд на цифири часов -
Ведь свет из склянки, скажем так, не вечен.

Вдали виднелась дверь. На ней - засов.

VIII. Нападение.

Я пересёк часовню. Нож достав,
Я потянул в проушинах засов,
И скрежет ржавой стали в древних скобах
Заполнил комнату. И на пол пал брусок.

Свет - вовремя!! колдун, да будь ты проклят!! -
Погас, и всё вокруг сглотала тьма.
Из этой тьмы, стремительно и грозно,
Чужое что-то пало на меня.

Лишь то, что нож был выставлен, спасло -
И лента серебра у кровостоков -
Мое недруг напоролся на него,
И вспыхнул красным, и вскричал высоко.

Мелькнувший абрис вспыхнул и погас,
И в тишине на пол ложился пепел,
И волчий контур на сетчатке гас,
И дрожь трясла меня. В часовне-склепе

Где прах лежал, я опустился сам
На крупной дрожью бьющие колени,
И, снова вынув колдовскую колбу света,
Отполз туда, где старый прах опал.

Разбив стекло, я пожалел об этом.

IX. Рана.

По камню красных капель след бежал.
Страх во крови бурлил с адреналином,
И боль в предплечье левом укрывал.
Но кровь - не страх. Не закуёшь обетом.

Я лезвием ножа вспорол рукав,
Уже намокший от потока крови,
И, рану от клыков открыв, узнал,
Что страх бывает разным. Как монета

Из красной меди тот укус мерцал.
И кровь, ссыхаясь, вязкой липкой грязью
Сияла, как абрис во тьме сиял,
Сгорая в пепел ярко и ужасно.

Я к ране серебро ножа прижал,
И боль в меня ворвалась тварью страстной,
И рвала в клочья. Как же я кричал...
Не описать - слова так безучастны.

Когда всё кончилось, и я, как мёртвый, пал.

X. Покидая часовню.

- Вставай, вставай! - в виски стучался голос,
- Вставай немедля, коль не хочешь умереть!
Он верные слова нашёл для страха.
И я со стоном оперся о твердь.

- Вперёд, быстрее! Нож возьми, растяпа!
Нож лёг в ладонь, был весь в густой крови,
И мышцы, разогнув меня со стоном,
Вперёд, куда, не видя, понесли.

- Левей! Бегом! - был нескончаем голос,
И я бежал те жалкие шаги,
Что мне казались ныне бесконечной
Дорогой в окровавленной пыли.

И я ввалился в дверь, откуда рвался
Мой враг, что пеплом лёг, порвав меня,
И вслед за ним я наземь пал со стоном,
Но голос не смолкал во тьме, гремя:

- Рычаг! Левее! Поднимайся, падаль!
И, разозлённый, всё ж поднялся я.
И на стене, больной рукой нащупав,
Я выступ потянул... И пала тьма.

За каменной преградой вой раздался,
Что опустилась позади, гремя,
И скрежет - когти врезались в преграду.
Я вновь упал. И глас не гнал меня.

Во тьме, поранен, лишь пройдя преддверье,
Без двух колб света, лишь с одним ножом,
Я оставался... Идиот надменный.
Был прав тот глас. Я плакал, поражен.

А вой замолк. И стих по камню скрежет.