Письмо отца сыну Статьи - Притчи

Письмо отца сыну
Статьи - Притчи
Цивилизованность общества
определяется его отношением
к детям, женщинам, старикам.

Дорогой Сын,

В тот день, когда я состарюсь и буду уже не такой как раньше, когда я буду пачкать едой свою одежду и забуду, как завязывать шнурки, вспомни, как я учил тебя этим вещам. Если я буду повторять тебе слова, которые ты уже знаешь наизусть, не прерывай меня и дослушай. Когда ты был маленьким, я должен был рассказывать тебе один и тот же рассказ сотни раз, пока твои глазки не смыкались...

Если я не удержу свои «потребности» рядом с собой, не смущайся окружения, ведь я уже себя не контролирую. Подумай, сколько раз в твоем детстве я терпеливо ждал, когда ты закончишь и помогал тебе очистится.

Не сердись на меня, если я не захочу мыться. Вспомни, сколько времени и сколько сил мне пришлось потратить, когда ты был ребенком, чтобы ты шел купаться!

Прими меня таким, и прости, потому что теперь ребенок – это я.

Когда увидишь, что я не в силах понять все эти технологические новинки, прошу тебя, не смейся надо мной, а помоги. Я выделил столько времени на то, чтобы обучить тебя есть, ходить, читать, всему тому, что подготовило тебя к сегодняшней интенсивной и трудной жизни.

Когда мои ноги уже не станут меня хорошо держать, дай мне опереться на твою руку, как ты опирался на мою, когда начинал ходить на своих неокрепших ножках.

И в конце-концов, когда в один день услышишь, как я говорю: «я больше не хочу жить, а хочу умереть», не сердись. Потому что здесь нет никакой связи с моим отношением к тебе, или к величине моей любви к тебе, попробуй понять, что я не живу, а существую, а это не одно и то же.

Я всегда хотел для тебя самого хорошего, и готовил для тебя те пути, по которым тебе было лучше всего двигаться. И тот шаг, перед которым я стою, тоже путь, который я прокладываю для тебя... и всегда с тобой.

Не чувствуй грусть и беспомощность, когда ты видишь меня теперь другим. Дай мне место в сердце и пойми меня, как я сделал это для тебя, когда ты начинал жизнь. Прошу тебя, проводи меня в мой последний путь.

Дай мне любовь и терпение, потому что я верну тебе благодарность и улыбку вместе с любовью.

С любовью, твой отец.




Тайна запертой комнаты
Статьи - Притчи
Суфийская притча

Ближайшим другом великого завоевателя Махмуда, ниспровергателя идолов, правителя Газни, был невольник Аяз. Он впервые появился при дворе как нищий раб, Махмуд же сделал его своим советником и другом. Остальные придворные испытывали ревность к Аязу и следили за каждым его шагом, чтобы при случае уличить в какой-нибудь оплошности и ввергнуть в опалу. Однажды эти ревнивцы пришли к Махмуду и сказали:

— О, сень Аллаха на земле! Знай, неустанно служа тебе, мы не спускали глаз с твоего раба Аяза и вот что заметили. Каждый день, покидая двор, Аяз уходит в крошечную комнатку, куда больше никто не вхож. Он остается там какое-то время и лишь затем отправляется в свои покои. Мы подозреваем, что этот его обычай указывает на тайное вероломство. Возможно даже, что он сообщается с заговорщиками, которые злоумышляют против вашего величества, посягая на вашу жизнь.

Долгое время Махмуд и слышать не желал никаких измышлений, направленных против Аяза. И все же загадка запертой комнаты не давала ему покоя. В конце концов, он ощутил, что непременно должен узнать о ней все.

 

И вот однажды, когда Аяз выходил из своей комнатки, появился Махмуд, окруженный придворными, и потребовал показать ему, что там внутри.

— Нет, — промолвил Аяз.

— Если не позволишь мне войти в комнату, все мое доверие к тебе как к человеку надежному и преданному исчезнет безвозвратно. Выбирай, — проронил жестокосердный завоеватель.

Аяз, заплакав, распахнул дверь. Внутри не было почти ничего. Всего-то там и было, что крючок на стене. На крючке висел изношенный плащ, весь в заплатках, посох и чаша для подаяния.

Махмуд и его свита опешили, недоумевая. Махмуд потребовал объяснений, и Аяз промолвил:

— Долгие годы я был для тебя и рабом, и другом, и советчиком. Я старался никогда не забывать, где мое начало, и для этого каждый день приходил сюда, чтобы напомнить себе о том, кто я такой. Весь я — твой, а вот это — все, что мое: лохмотья, посох, чаша и скитания по лику земли.



Как найти Бога?
Статьи - Притчи
Однажды вечером, после жаркого дня, шейх Фарид отправился на реку. К нему подошел молодой человек и спросил:

— Как найти Бога? Фарид схватил его за шиворот и с силой окунул в воду с головой. Тот пытался вырваться, но Мастер держал его крепко.

Когда наступил критический момент, молодой человек, отчаянно сопротивляясь, вырвался. Тяжело дыша, он закричал:

— Зачем Вы это сделали?

— Когда ты захочешь найти Бога также сильно, как хотел дышать, – ответил Фарид, – только тогда ты сможешь найти Его.




Что дальше?
Статьи - Притчи
Молодой жизнерадостный человек пришел к отцу и говорит: – Отец, порадуйся со мной, я поступил в университет. Я буду юристом! Наконец-то я нашел свое счастье! — Очень хорошо, сын мой, — ответил отец, — значит, ты хочешь теперь усердно учиться. Ну а что потом?

— Через четыре года я защищу на отлично диплом и покину университет.

— И что же дальше? — не отступал отец.

— Потом я буду изо всех сил работать, чтобы как можно скорее стать самостоятельным адвокатом.

— А дальше?

— А потом я женюсь, создам семью, буду растить и воспитывать детей, помогу им выучиться и получить хорошую
профессию.

— А дальше?

— А потом я пойду на заслуженный отдых – буду радоваться счастью своих детей и покоиться в доброй старости.

— Что же будет потом?

— Потом? — юноша на минуту задумался. — Да, вечно никто на этой земле не живет. Потом мне нужно будет, наверное, как и
всем людям, умереть.

— А что потом? — спросил старый отец. – Дорогой сын, что же будет потом? — дрожащим голосом проговорил отец.

Сын еще больше задумался и сказал неуверенно:

— Благодарю тебя, отец. Я понял. Я забыл главное...



Первая ступенька к Богу
Статьи - Притчи
Один человек пришел к святому Раманудже и сказал:

— Я хотел бы найти путь к Богу. Помоги мне.

Рамануджа ответил:

— Скажи мне сначала, любил ли ты кого-нибудь?

Человек ответил:

— Я не интересуюсь мирскими делами, любовью и прочим. Я хочу прийти к Богу.

Рамануджа сказал:

— Подумай еще раз, пожалуйста, любил ли ты в своей жизни женщину, ребенка или хотя бы кого-нибудь?

Человек ответил:

— Я ведь уже сказал тебе, что я человек религиозный, я не обычный мирянин. Я никого не любил.

Рамануджа стал грустным, слезы появились на его глазах, и он сказал:

— Тогда это невозможно. Сначала ты должен кого-нибудь полюбить. Это будет первая ступенька к Богу. Ты спрашиваешь
про последнюю ступеньку, а сам еще не ступил на первую. Иди и полюби кого-нибудь!





Зрелая душа
Статьи - Притчи
Ученики спросили однажды Фарида:

— Говорят, что Иисус не испытывал физической боли на кресте, когда его распинали. Как это может быть? Говорят, когда
Мансуру отрубили руки и ноги, он улыбался. Когда ему выкололи глаза, то на его лице не отразилось никаких мук боли. Как это
возможно? Фарид сорвал с дерева зеленый орех, протянул его ученику и сказал:

— Расколите орех так, чтобы не повредить сердцевины.

Ученик ответил, что это невозможно. Фарид спросил:

— А у спелого ореха возможно отделить скорлупу, не повредив ядро?

— Со спелым орехом нет никаких проблем, — ответил ученик.

— Все правильно, – сказал Фарид. – Но ведь ты сам дал ответ на свой вопрос. У большинства людей душа полностью срослась с
телом. Если наносят раны телу, то ранят и душу. Но есть и другие люди – их душа настолько свободна, что имеет тело, как оболочку. Повреждая их тело, невозможно нанести урон их душам. Иисус и Мансур были людьми, подобными спелому ореху.






Разрушение ада и восстановление его
Статьи - Притчи
I

Это было в то время, когда Христос открывал людям свое учение. Учение это было так ясно, и следование ему было так легко и так очевидно избавляло людей от зла, что нельзя было не принять его, и ничто не могло удержать его распространения по всему свету. И Вельзевул, отец и повелитель всех дьяволов, был встревожен. Он ясно видел, что власть его над людьми кончится навсегда, если только Христос не отречется от своей проповеди. Он был встревожен, но не унывал и подстрекал покорных ему фарисеев и книжников как можно сильнее оскорблять и мучить Христа, а ученикам Христа советовал бежать и оставить его одного. Он надеялся, что приговор к позорной казни, поругание, оставление его всеми учениками и, наконец, самые страдания и казнь сделают так, что Христос отречется от своего учения. А отречение уничтожит и всю силу учения.

Дело решалось на кресте. И когда Христос возгласил: «Боже мой, боже мой, для чего ты меня оставил», – Вельзевул возликовал.Он схватил приготовленные для Христа оковы и, надев их себе на ноги, прилаживал их так, чтобы они не могли быть расторгнуты, когда будут одеты на Христа.

 

Но вдруг с креста раздались слова: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают», и вслед за тем Христос возгласил: «Свершилось!» – и испустил дух.

Вельзевул понял, что все для него пропало. Он хотел снять со своих ног оковы и бежать, но не смог сдвинуться с места. Оковы скипелись на нем и держали его ноги. Он хотел подняться на крыльях, но не мог расправить их. И Вельзевул видел, как Христос, в светлом сиянии остановился во вратах ада, видел, как грешники от Адама до Иуды вышли из ада, видел, как разбежались все дьяволы, видел, как самые стены ада беззвучно распались на все четыре стороны. Он не мог более переносить этого и, пронзительно завизжав, провалился сквозь треснувший пол ада в преисподнюю.

II

Прошло 100 лет, 200, 300 лет. Вельзевул не считал времени. Он лежал неподвижно в черном мраке и мертвой тишине, и старался не думать о том, что было, и все-таки думал и бессильно ненавидел виновника своей погибели.

Но вдруг, – он не помнил и не знал, сколько лет прошло с тех пор, – он услышал над собой звуки, похожие на топот ног, стоны, крики, скрежет зубов.

Вельзевул приподнял голову и стал прислушиваться. То, что ад мог восстановиться после победы Христа, Вельзевул не мог верить, а между тем топот, стоны, крики и скрежет зубов становились все яснее и яснее.

Вельзевул поднял туловище, подобрал под себя мохнатые, с отросшими копрами ноги (оковы, к удивлению его, сами собой соскочили с них) и, затрепав свободно раскрывшимися крыльями, засвистал тем призывным свистом, которым он в прежние времена призывал к себе своих слуг и помощников.

Не успел он перевести дыхание, как над головой его разверзлось отверстие, блеснул красный огонь, и толпа дьяволов, давя друг друга, высыпались из отверстия в преисподнюю и, как вороны вокруг падали, расселись кругом Вельзевула.

Дьяволы были большие и маленькие, и толстые и худые, и с длинными короткими хвостами, и с острыми, прямыми и кривыми рогами.

Один из дьяволов, в накинутой на плече пелеринке, весь голый и глянцевито-черный, с круглым безбородым, безусым лицом и огромным отвисшим животом, сидел на корточках перед самым лицом Вельзевула и, то закатывая, то опять выкатывая свои огненные глаза, не переставая улыбаться, равномерно из стороны в сторону помахивая длинным, тонким хвостом.

III

– Что значит этот шум? – сказал Вельзевул, указывая наверх. – Что там?

– Все то же, что было всегда, – отвечал глянцевитый дьявол в пелеринке.

– Да разве есть грешники? – спросилВельзевул.

– Много, – отвечал глянцевитый.

– А как же учение того, кого я не хочу называть? – спросил Вельзевул. Дьявол в пелеринке оскалился так, что открылись его
острые зубы, и между всеми дьяволами послышался сдерживающийся хохот.

– Учение это не мешает нам. Они не верят в него, – сказал дьявол в пелеринке.

– Да ведь учение это явно спасает их от нас, и Он засвидетельствовал его своею смертью, – сказал Вельзевул.

– Я переделал его, – сказал дьявол в пелеринке, быстро трепля хвостом по полу.

– Как переделал?

– Так переделал, что люди верят не в его учение, а в мое, которое они называют его именем.

– Как ты сделал это? – спросил Вельзевул.

– Сделалось это само собой. Я только помогал.

– Расскажи коротко, – сказал Вельзевул.

Дьявол в пелеринке, опустив голову, помолчал как бы соображая, не торопясь, а потом начал рассказывать:

– Когда случилось то страшное дело, что ад был разрушен, и отец и повелитель наш удалился от нас, – сказал он, – я пошел в те места, где проповедовалось то самое учение, которое чуть не погубило нас. Мне хотелось увидать, как живут люди, исполняющие его. И я увидал, что люди, живущие по этому учению, были совершенно счастливы и недоступны нам. Они не сердились друг на друга, не предавались женской прелести и, или не женились, или, женившись, имели одну жену; не имели имущества, всё считали общим достоянием, не защищались силою от нападавших, а платили добром за зло.

И жизнь их была так больше хороша, что другие люди все более и более привлекались к ним. Увидав это, я подумал, что все пропало, и хотел уже уходить. Но тут случилось обстоятельство, само по себе ничтожное, но оно мне показалось заслуживающим внимания, и я остался. Случилось то, что между этими людьми одни считали, что надо всем обрезываться и не надо есть идоложертвенное, а другие считали, что этого не нужно и что можно не обрезываться и есть все. И я стал внушать и тем, и другим, что разногласие это очень важно, и что ни той, ни другой стороне никак не надо уступать, так как дело касается служения Богу. И они поверили мне, и споры ожесточились. И те, и другие стали сердиться друг на друга, и тогда я стал внушать и тем, и другим, что они могут доказать истинность своего Учения чудесами. Как ни очевидно было, что чудеса не могут доказать истинности учения, им так хотелось быть правыми, что они поверили мне, и я устроил им чудеса. Устроить это было не трудно. Они всему верили, что подтверждало их желание быть одними в истине.

Одни говорили, что на них сошли огненные языки, другие говорили, что они видели самого умершего учителя и многое другое. Они выдумывали то, чего никогда не было, и лгали во имя того, кто назвал нас лжецами, не хуже нас, сами не замечая этого. Одни говорили про других: «ваши чудеса не настоящие – наши настоящие», а те говорили про этих: «нет, ваши не настоящие, наши – настоящие».

Дело шло хорошо, но я боялся, как бы они не увидели слишком очевидного обмана, и тогда я выдумал церковь. И когда они поверили в церковь, я успокоился: я понял, что мы спасены, и ад восстановлен.

IV

– Что такое церковь? – строго спросил Вельзевул, не хотевший верить тому, чтобы слуги его были умнее его.

– А церковь – это то, что когда люди лгут и чувствуют, что им не верят, она всегда, ссылаясь на Бога, говорят: ей-богу, правда
то, что я говорю. Это, собственно, и есть церковь, но только с той особенностью, что люди, признавшие себя церковью, уверяются, что они уже не могут заблуждаться, и потому, какую бы они глупость не сказали, уже не могут от нее отречься.
Делается же церковь так: люди уверяют себя и других, что учитель их, Бог, во избежание того, чтобы открытый им людям закон не был ложно перетолкован, избрал особенных людей, которые одни они или те, кому они передадут эту власть, могут правильно толковать его учение. Так что люди, считающие себя церковью, считают, что они в истине не потому, что то, что они проповедуют, есть истина, а потому, что они считают себя едиными законными преемниками учеников учеников учеников и, наконец, учеников самого учителя Бога. Хотя в этом приеме было то же неудобство, как и в чудесах, а именно то, что люди могли утверждать каждый про себя, что они члены единой истинной церкви (что всегда и бывало), но выгода этого приема та, что, как скоро люди сказали про себя, что они -церковь, и на этом утверждении построили свое учение, то они уже не могут отречься от того, что они сказали, как бы нелепо ни было сказанное и что бы ни говорили другие люди.

– Но отчего же церкви перетолковали учение в нашу пользу? – сказал Вельзевул.

– А сделали это они потому, – продолжил дьявол в пелеринке, – что, призвав себя едиными толкователями закона Бога и убедив в этом других, люди эти сделались высшими вершителями судеб людей и потому получили высшую власть над ними. Получив же эту власть, они, естественно, возгордились и большей частью развратились и тем вызвали против себя негодованиеи вражду людей. Для борьбы же со своими врагами они, не имея другого орудия, кроме насилия, стали гнать, казнить, жечь всех тех, кто не признавал их власти. Так что они самым своим положением были поставлены в необходимость перетолковывать учение в таком смысле, чтобы оно оправдывало и их дурную жизнь, и те жестокости, которые они употребляли против своих врагов. Они так и сделали.

V

– Но ведь учение было так просто и ясно – сказал Вельзевул, все еще не желая верить тому, чтобы слуги его сделали то, чего он не догадался сделать, – что нельзя было перетолковать его. «Поступай с другим, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Как же перетолковать это?

–    А на это они, по моему совету, употребляли самые различные способы, – сказал дьявол в пелеринке. – У людей есть
сказка о том, как добрый волшебник, спасая человека от злого, превращает его в зернышко пшена, и как злой волшебник,
превратившись в петуха, готов уже было склевать это зернышко, но добрый волшебник высыпал на зернышко меру зерен.
И злой волшебник не мог съесть всех зерен и не мог найти то, какое ему было нужно.

То же сделали и они, по моему совету, с учением Того, кто учил, что весь закон в том, чтобы делать другому то, что хочешь, чтобы делали тебе, они признали священным изложением закона Бога 49 книг и в этих книгах признали всякое слово произведением Бога – святого духа. Они высыпали на простую, понятную истину такую кучу мнимых священных истин, что стало невозможно ни принять их все, ни найти в них ту, которая одна нужна людям. Это их первый способ.

Второй способ, который они употребляли с успехом более тысячи лет, состоит в том, что они просто убивают, сжигают всех тех, кто хочет открыть истину. Теперь этот способ уже выходит из употребления, но они не бросают его и, хотя не сжигают уже людей, пытающихся открыть истину, но клевещут на них, так отравляют им жизнь, что только очень редкие решаются обличать их. Это второй способ.

Третий же способ в том, что, признавая себя церковью, следовательно, непогрешимыми, они прямо учат, когда им это нужно, противоположному тому, что сказано в писании, предоставляя своим ученикам самим, как они хотят и умеют выпутываться из этих противоречий. Так, например, сказано в писании: «один учитель у вас Христос, и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас отец, который на небесах, и не называйтесь наставником, ибо один у вас наставник – Христос», а они говорят: «мы одни отцы и мы одни наставники людей». Или сказано: «если хочешь молиться, то молись один в тайне, и Бог услышит тебя», а они учат, что надо молиться в храмах, всем вместе, под песни и музыку. Или сказано в писании: «не клянитесь никак», а они учат, что всем надо клясться в беспрекословном повиновении властям, чего бы не требовали эти власти. Или сказано: «не убий», а они учат, что можно и должно убивать на войне и по суду. Или еще сказано: «учение мое дух и жизнь, питайтесь им, как хлебом». А они учат тому, что если положить кусочки хлеба в вино и сказать над этими кусочками известные слова, то хлеб делается телом, а вино -кровью, и что есть этот хлеб и пить это вино очень полезно для спасения души. Люди верят в это и усердно едят эту похлебку и потом, попадая к нам, очень удивляются, что похлебка эта не помогла им, – закончил дьявол в пелеринке, закатил глаза г и осклабился до самых ушей.

– Это очень хорошо, – сказал Вельзевул и улыбнулся. И все дьяволы разразились громким хохотом.

VI

– Неужели у вас по-старому блудники, грабители, убийцы? – уже весело спросил Вельзевул. Дьяволы, тоже развеселившись,
заговорили все вдруг, желая высказаться перед Вельзевулом.

– Не по-старому, а больше, чем прежде, – кричал один.

– Блудники не помещаются в прежних отделениях, – визжал другой.

– Губители теперешние злее прежних, – выкрикивал третий.

– Не наготовимся топлива для убийц, – ревел четвертый.

– Не говорите все вдруг. А пусть отвечает тот, кого я буду спрашивать. Кто заведует блудом, выходи и расскажи, как ты делаешь это теперь с учениками того, кто запретил переменять жен и сказал, что не должно глядеть на женщин с похотью. Кто заведует блудом?

– Я, – отвечал, подползая на заду ближе к Вельзевулу, бурый Женоподобный дьявол с обрюзгшим лицом и слюнявым, не переставая жующим ртом. Дьявол этот выполз вперед из ряда других, сел на корточки, склонил набок голову и, просунув между ног хвост с кисточкой, начал, помахивая им, певучим голосом говорить так:

– Делаем мы это по старому приему, употребленному тобой, нашим отцом и повелителем, еще в раю и передавшему в
нашу власть весь род человеческий, и по новому церковному способу. По новому церковному способу мы делаем так: мы
уверяем людей, что настоящий брак состоит не в том, в чем он действительно состоит, в соединении мужчины с женщиной, а в том, чтобы нарядиться в самые лучшие платья, пойти в большое устроенное для этого здание и там, надевши на головы особенные, приготовленные для этого шапки, под звуки разных песен обойти три раза вокруг столика. Мы внушаем людям, что только это есть настоящий брак. И люди, уверившись в этом, считают, что всякое вне этих условий соединение мужчины с женщиной есть простое, ни к чему не обязывающее удовольствие или удовлетворение гигиенической потребности, и потому, не стесняясь, предаются этому удовольствию.

Женоподобный дьявол склонил обрюзгшую голову на другую сторону и помолчал, как бы ожидая действия своих слов на Вельзевула.

Вельзевул кивнул головой в знак одобрения, и женоподобный дьявол продолжал так:

– Этим способом, не оставляя при этом прежнего, употребленного в раю способа запрещенного плода и любопытства, – продолжал он, очевидно желая польстить Вельзевулу, – мы достигаем самых лучших успехов. Воображая себе, что они могут устроить себе честный церковный брак, и после соединения со многими женщинами, люди переменяют сотни жен и так при этом привыкают к распутству, что делают то же и после церковного брака. Если же им покажутся почему-либо стеснительными некоторые требования, связанные с этим церковным браком, то они устраивают так, что совершается второе хождение вокруг столика, первое же считается недействительным.

Женоподобный дьявол замолчал и, утерев кончиком хвоста слюни, наполнявшие ему рот, склонил на другой бок голову и молча уставился на Вельзевула.

VII

– Просто и хорошо, – сказал Вельзевул. – Одобряю. Кто заведует грабителями?

– Я, – отвечал, выступая, крупный дьявол с большими кривыми рогами, с усами, загнутыми кверху, и огромными, криво
приставленными лапами. Дьявол этот, выползши, как и прежде, вперед и по-военному обеими лапами оправляя усы,
дожидался вопроса.

– Тот, кто разрушил ад, – сказал Вельзевул, учил людей жить, как птицы небесные, и повелевал давать просящему и хотящему
ваять рубашку, отдавать кафтан, и сказал, что для того, чтобы спастись, надо раздать именье. Как же вы вовлекаете в грабеж людей, которые слышали это?

– А мы делаем это, – сказал дьявол с усами, величественно откидывая назад голову, – точно так же, как это делал наш отец и
повелитель при избрании Саула на царство. Точно так же, как это было внушено тогда, мы внушаем людям, что, вместо того, чтобы им перестать грабить друг друга, им выгоднее позволить грабить себя одному человеку, предоставив ему власть надо всем. Нового в нашем способе только то, что для утверждения права грабежа этого одного человека мы ведем этого человека в храм, надеваем на него особенную шапку, сажаем на высокое кресло, даем ему в руки палочку и шарик, мажем постным маслом и во имя Бога и его сына провозглашаем особу этого помазанного маслом человека священною.

Так что грабеж, производимый этой особой, считающейся священной, уже ничем не может быть ограничен. И священные особы, и их помощники, и помощники помощников – все, не переставая, спокойно и безопасно грабят народ. При этом устанавливают обыкновенно такие законы и порядки, при которых даже без помазания праздное меньшинство всегда может безнаказанно грабить трудящееся большинство. Так что в последнее время в некоторых государствах грабеж продолжается и без помазанников так же, как и там, где они есть. Как видит наш отец и повелитель, в сущности, способ, употребляемый нами, есть старый способ. Ново в нем только то, что мы сделали этот способ более общим, более скрытым, более распространенным по пространству и времени и более прочным. Более общим мы сделали этот способ тем, что люди прежде всего подчинялись по своей воле тому, кого избирали, мы же сделали так, что они теперь независимо от своего желания подчиняются не тем, кого избирают, а кому попало.

Более скрытым мы сделали этот способ тем, что теперь уже ограбливаемые, благодаря устройству податей особенных, косвенных, не видят своих грабителей...

По времени же новый способ этот более распространен, чем прежде, благодаря устройству займов, общественных и государственных: ограбляются теперь не одни живущие, а и будущие поколения. Способ же этот более прочным мы сделали тем, что главные грабители считаются теперь особами священными, и люди не решаются противодействовать им. Стоит только главному грабителю успеть помазаться маслом, и уже он может спокойно грабить того, кого и сколько он хочет. Так, одно время в России я, ради опыта, сажал на царство одну за другою самых гнусных баб, глупых, безграмотных и распутных и не имеющих, по их же законам, никаких прав. Последнюю, же – не только распутницу, но преступницу, убившую мужа и законного наследника. И люди, только потому, что она была помазана, не вырвали ей ноздри и не секли кнутом, как они делали это со всеми мужеубийцами, но в продолжении 30 лет рабски покорялись ей, предоставляя ей и ее бесчисленным любовникам грабить не только их имущество, но и свободу людей. Так что в наше время грабежи явные, т.е., отнятие силою кошелька, лошади, одежды, составляют едва ли одну миллионную часть всех тех грабежей законных, которые совершаются постоянно людьми, имеющими возможность это делать. В наше время грабежи безнаказанные, скрытые и вообще готовность к грабежу установилась между людьми такая, что главная цель жизни почти всех людей есть грабеж, умеряемый только борьбою грабителей между собою.

VIII

– Что ж, это хорошо, – сказал Вельзевул. – Но убийства? Кто заведует убийством?

– Я, – отвечал, выступая из толпы, красного кровяного цвета дьявол с торчащими изо рта клыками, острыми рогами и поднятым кверху толстым, неподвижным хвостом.

– Как же ты заставляешь быть убийцами учеников того, кто сказал: «Не отвечай злом на зло, люби врагов»? Как же ты делаешь убийц из этих людей?

– Делаем это мы и по старому способу, – отвечал красный дьявол оглушающим, трещащим голосом, – возбуждая в людях
корысть, задор, ненависть, месть, гордость. И также по старому способу внушаем учителям людей, что лучшее средство отучить людей от убийства состоит в том, чтобы самим учителям публично убивать тех, которые убили. Этот способ не столько дает нам убийц, сколько приготовляет их для нас. Большее же количество давало и дает нам новое учение о непогрешимости
церкви, о браке и о равенстве. Учение о непогрешимости церкви давало нам в прежнее время самое большое количество убийц.

Люди, признавшие себя членами непогрешимой церкви, считали, что позволить ложным толкователям учения развращать людей есть преступление, и что поэтому убийство таких людей есть угодное Богу дело. И они убивали целые населения и казнили, жгли сотни тысяч людей. При этом смешно то, что те, которые казнили и жгли людей, начинавших понимать истинное учение, считали этих самых опасных для вас людей вашими слугами, т.е. слугами дьяволов. Сами же казнившие и жегшие на кострах, действительно бывшие нашими покорными слугами, считали себя святыми исполнителями воли Бога. Так это было в старину.

В наше же время очень большое количество убийц дает нам учение о браке и о равенстве. Учение о браке дает нам, во-первых, убийства супругов друг другом и матерями детей. Мужья и жены убивают друг друга, когда им кажутся стеснительными некоторые требования закона и обычая церковного брака. Матери же убивают детей большей частью тогда, когда соединения, от которых произошли дети, не признаются браком. Такие убийства совершаются постоянно и равномерно. Убийства же, вызванные учением о равенстве, совершаются периодически, но зато когда совершаются, то совершаются в очень большом количестве. По учению этому людям внушается, что они все равны перед законом. Люди же ограбленные чувствуют, что это неправда. Они видят, что равенство это перед законом состоит только в том, что грабителям удобно продолжать грабить, им же это неудобно делать, и они возмущаются и нападают на своих грабителей. И тогда начинаются взаимные убийства, которые дают нам сразу иногда десятки тысяч убийц.

IX

– Но убийства на войне? Как вы приводите к ним учеников того, кто признал всех людей сынами одного Отца и велел любить врагов?

Красный дьявол оскалился, выпустив изо рта струю огня и дыма, и радостно ударил себя по спине толстым хвостом.

– Делаем мы так: мы внушаем каждому народу, что он, этот народ, есть самый лучший из всех на свете... А так как всем
народам мы внушали то же самое, то они, постоянно чувствуя себя в опасности от своих соседей, всегда готовятся к защите и
озлобляются друг на друга... Так что теперь все люди, принявшие учение того, кто назвал нас убийцами, все постоянно и
преимущественно заняты приготовлениями к убийству и самыми убийствами.

X

– Что ж, это остроумно, – сказал Вельзевул после недолгого молчания. – Но как же свободные от обмана ученые люди не
увидали того, что изначальное учение истинно, и не восстановили его?

– А они не могут этого сделать, – самоуверенным голосом сказал, выползая вперед, матово-черный дьявол в мантии, с
плоским покатым лбом, безмускульными членами и оттопыренными большими ушами.

– Почему? – строго спросил Вельзевул, недовольный самоуверенным тоном дьявола в мантии. Не смущаясь окриком Вельзевула,
дьявол в мантии не торопясь, спокойно уселся не на корточки, как другие, а по-восточному, скрестив безмускульные ноги, и начал говорить без запинки тихим, размеренным голосом:

– Не могут они делать этого, оттого что я постоянно отвлекаю их внимание оттого, что они могут и что им нужно знать, и направляю его на то, что им не нужно знать и чего они никогда не узнают.

– Как же ты сделал это?

– Делал и делаю я различно по времени, – отвечал дьявол в мантии. – В старину я внушал людям, что самое важное для них – это знать подробности об отношении между собою лиц Троицы, о происхождении Христа, об естествах его, о свойстве Бога и т.п. И они много и длинно рассуждали, доказывали, больше спорили и сердились. И эти рассуждения так занимали их, что они вовсе не думали о том, как им жить. А не думая о том, как им жить, им не нужно было знать того, что говорил им их учитель о жизни. Потом, когда они уже так запутались в рассуждениях, что сами перестали понимать то, о чем говорили, я внушал одним, что самое важное для них -это изучить и разъяснить все то, что написал человек по имени Аристотель, живший тысячи лет тому назад в Греции; другим внушал, что самое важное для них – это найти такой камень, посредством которого можно было бы делать золото, и такой эликсир, который излечивал бы от всех болезней и делал людей бессмертными. И самые умные и ученые из них все свои умственные силы направили на это. Тем же, которые не интересовались этим, я внушал, что самое важное это знать: Земля ли вертится вокруг Солнца или Солнце вокруг Земли? И когда они узнали, что Земля вертится, а не Солнце, и определили, сколько миллионов верст от Солнца до Земли, то были очень рады, и с тех пор еще усерднее изучают до сих пор расстояния от звезд, хотя они знают, что конца этим расстояниям нет и не может быть, и что самое число звезд бесконечно, и знать им это совсем не нужно. Кроме того, я внушил им еще и то, что им очень нужно и важно знать, как произошли все звери, все червяки, все растения, все бесконечно малые животные. И хотя им это точно так же совсем не нужно знать, и совершенно ясно, что узнать невозможно, потому что животных так же бесконечно много, как и звезд, они на эти и подобные этим исследования явлений материального мира направляют все свои умственные силы и очень удивляются тому, что, чем больше они узнают того, что им не нужно знать, тем больше остается не узнанного ими. И хотя очевидно, что, по мере их исследований, область того, что им удалось узнать становится все шире и шире, предметы исследования все сложнее и сложнее, и самые приобретаемые ими знания все неприложимее и неприложимее к жизни, это нисколько не смущает их, и они, вполне уверенные в важности своих занятий, продолжают исследовать, проповедовать, писать и печатать и переводить с одного языка на другой все свои, большей частью ни на что не пригодные исследования, а если изредка и пригодные, то на потеху меньшинству богатых или на ухудшение положения большинства бедных.

Для того же, чтобы они никогда уже не догадались, что единое нужное для нас – это установление законов жизни, которое указано в учении Христа, я внушаю им, что законов духовной жизни они знать не могут и что всякое религиозное учение, в том числе и учения Христа, есть заблуждение и суеверие, и что узнать о том, как им надо жить, они могут из придуманной мною для них науки, называемой социологией, состоящее в изучении того, как различно дурно жили прежние люди. Так что, вместо того, чтобы им самим, по учению Христа постараться жить лучше, они думают, что им надо будет только изучить жизнь прежних людей, и что они из этого изучения выведут общие законы жизни, и для того, чтобы жить хорошо, им надо будет только сообразоваться в своей жизни с этими выдуманными ими законами. Для того же, чтобы еще больше укрепить их в обмане, я внушаю им, что существует некоторая преемственность знаний, которая называется наукой, и что утверждения этой науки так же непогрешимы, как и утверждения церкви. А как только те, которые считаются деятелями науки, уверяются в своей непогрешимости, так они, естественно, провозглашают за несомненные истины самые не только ненужные, но и часто нелепые глупости, от которых они, раз сказавши их, уже не могут отречься. Вот от этого-то я и говорю, что до тех пор, пока я буду внушать им уважение, подобострастие к той науке, которую я выдумал для них, они никогда не поймут того учения, которое чуть было не погубило нас.

ХI

– Очень хорошо. Благодарю, – сказал Вельзевул, и лицо его просияло. – Вы стоите награды, и я достойно награжу вас.

– А нас вы забыли, – закричали в несколько голосов остальные разношерстные, маленькие, большие, кривоногие, толстые, худые, дьяволы.

– Вы что делаете? – спросил Вельзевул.

– Я – дьявол технических усовершенствований.

– Я – разделения труда.

– Я – путей сообщения.

– Я – книгопечатания.

– Я – искусства.

– Я – медицины.

– Я – культуры.

– Я – воспитания.

– Я – исправления людей.

– Я – одурманивания.

– Я – благотворительности.

– Я – социализма.

– Я – феминизма, – закричали они все вдруг, теснясь вперед перед лицом Вельзевула.

– Говорите порознь и коротко, – закричал Вельзевул. – Ты, – обратился он к дьяволу технических усовершенствований. – Что ты делаешь?

– Я внушаю людям, что чем больше они сделают вещей и чем скорее они будут делать их, тем это для них будет лучше. И люди, губя свои жизни для произведения вещей, делают их все больше и больше, несмотря на то, что вещи эти не нужны тем, которые заставляют их делать, и недоступны тем, которые их делают.

– Хорошо. Ну а ты? – обратился Вельзевул к дьяволу разделения труда.

– Я внушаю людям, что, так как делать вещи можно скорее машинами, чем людьми, то надо людей превратить в машины, и они делают это, и люди, превращенные в машины, ненавидят тех, которые сделали это над ними.

– И это хорошо. Ты? – обратился Вельзевул к дьяволу путей сообщения.

– Я внушаю людям, что для их блага им нужно как можно скорее переезжать с места на место. И люди, вместо того, чтобы
улучшать свою жизнь, каждому на своих местах, проводят большую часть ее в переездах с места на место и очень гордятся
тем, что они в час могут проехать 50 верст и больше. Вельзевул похвалил и этого.

Выступил дьявол книгопечатания. Его дело, как он объяснил, состоит в том, чтобы как можно большему числу людей сообщить все те гадости, которые делаются и пишутся на свете.

Дьявол искусства объяснил, что он, под видом утешения и возбуждения возвышенных чувств в людях, потворствует их порокам, изображая их в привлекательном виде.

Дьявол медицины объяснил, что их дело обстоит в том, чтобы внушать людям,что самое важное для них дело – это забота о своем теле. А так как забота о своем теле не имеет конца, то люди, заботящиеся с помощью медицины о своем теле, не только забывают о жизни других людей, но и о своей собственной.

Дьявол культуры объяснил, что внушает людям то, что пользование всеми теми делами, которыми заведуют дьяволы технических усовершенствований, разделения труда, путей сообщения, книгопечатания, искусства, медицины, есть нечто вроде добродетели, и что человек, пользующийся всем этим, может быть вполне доволен собой и не стараться быть лучше.

Дьявол воспитания объяснил, что он внушает людям, что они могут, живя дурно и даже не зная того, в чем состоит хорошая жизнь, учить детей хорошей жизни.

Дьявол исправления объяснил, что он учит людей тому, что, будучи сами порочны, они могут исправлять порочных людей.

Дьявол одурманивания сказал, что он научает людей тому, что, вместо того, чтобы избавиться от страданий, производимых дурною жизнью, стараясь жить лучше, им лучше забыться под влиянием одурения вином, табаком, опиумом, морфином...

Дьявол социализма хвастался тем, что, во имя самого высокого общественного устройства жизни, он, кроме вражды сословий, возбуждает еще и вражду между полами.

– Я – комфорта, я – моды! – кричали и пищали еще другие дьяволы, подползая к Вельзевулу.

– Неужели вы думаете, что я так стар и глуп, что не понимаю того, что, как скоро учение о жизни ложно, то все, что могло быть вредно нам, все становится нам полезным, – закричал Вельзевул и громко расхохотался. – Довольно. Благодарю всех, – и всплеснув крыльями, он вскочил на ноги.

Дьяволы окружили Вельзевула. На одном конце сцепившихся дьяволов был дьявол в пелеринке – изобретатель церкви, на другом конце – дьявол в мантии, изобретатель науки. Дьяволы эти подали друг другу лапы, и круг замкнулся. И все дьяволы, хохоча, визжа, свистя и порхая, начали, махая и трепля хвостами, кружить и плясать вокруг Вельзевула. Вельзевул же, расправив крылья и трепля ими, плясал в середине, высоко задирая ноги. Вверху же слышались крики, плач, стоны и скрежет зубов.

Ученье это было так ясно, и следование ему было так легко и так очевидно избавляло людей от зла, что нельзя было не принять его, и ничто не могло удержать его от распространения по всему свету.




Терпение
Статьи - Притчи
Богобоязненный Мадмуд имел обыкновение оказывать гостеприимство в своем пустынном доме всякому пришельцу.

Однажды к нему постучался путник почтенного вида и попросил разрешения отдохнуть. Мадмуд проявил гостеприимство, поставил на стол пищу и пригласил гостя подкрепиться. Тот с радостью согласился и начал уплетать. Мадмуд спросил его, почему он даже не поблагодарил Бога перед едой. Путник ответил, что никогда этого не делал, да и теперь не намерен. Набожный хозяин рассердился на гостя и прогнал его прочь.

В тот же вечер, когда пришло время благочестивому Мадмуду предаться молитве, Бог спросил его, почему он прогнал усталого и голодного гостя. Мадмуд ответил, что он не смог вынести его неблагодарности к Богу. Бог же сказал ему:

– Я терплю его 60 лет, а ты не смог потерпеть его и один вечер!




Кто более велик
Статьи - Притчи
Индийская притча

Жил на свете один царь, для которого нестерпима была сама мысль, что кто-то может быть выше его. Однажды он созвал своих министров и задал им такой вопрос:

— Кто из нас более велик — Я или Бог? Министры задрожали от страха. Будучи людьми мудрыми, как к тому их обязывала профессия, они попросили отсрочки, чтобы подумать. Все министры были уже в преклонном возрасте, и никому из них не хотелось подвергнуться гонениям и нарушить счастливую жизнь своих семей. Но они также были достойными людьми и не хотели гневить Бога. Долго они сокрушались по поводу постигшего их несчастья, но тут инициативу взял самый старый министр, сказав:

— Предоставьте все мне, завтра я сам поговорю с государем.

На следующий день, когда весь двор был собран для торжественного приема, пришел и этот старый человек. Он был спокоен, руки его были смиренно сложены, а лоб натерт белой золой. Он низко поклонился царю и произнес:

— О, господин, ты, несомненно, более велик.

Царь трижды закрутил свои длинные усы и высоко поднял голову. А старик продолжил:

— Ты, несомненно, более велик, о, царь, потому что ты можешь изгнать нас из своего царства, а Бог — не может, потому что Его Царство — все вокруг, и некуда уйти от Него.




Мальчик и слон
Статьи - Притчи
Это случилось в одной деревне: бедный мальчик, сын нищего, был молод и полон сил. Он был так молод и настолько силен, что когда королевский слон проходил через деревню, он просто хватал слона за хвост — и слон не мог двинуться с места! Это вызывало большое недовольство короля и восторг народа, поскольку король сидел на слоне, а собирался весь рынок, и все смеялись. И все из-за какого-то сына нищего! Король позвал своего премьер-министра:

— Что-то надо делать. Это оскорбительно. Я уже боюсь проезжать через эту деревню, а тот мальчишка иногда уже приходит и в другие деревни! Где угодно, в любое время, он может схватить моего слона за хвост, и тот не сможет двинуться. Этот парень изумительно силен, так сделай что-нибудь, чтобы поубавить его энергию.

— Мне придется сходить посоветоваться с мудрецом, потому что я представления не имею, как истощить его силы, —
ответил министр. — Он же просто нищий. Имей он какую-нибудь лавку, это поубавило бы его энергию. Если бы он работал в
конторе, это истощало бы его. Будь он школьным учителем, тогда его силы расходовались бы на другое. Но он ничем не
занимается. Он живет ради собственного удовольствия, и народ любит и кормит его, поэтому он никогда не испытывает
недостатка в еде. Он счастлив, он ест и спит. Трудно будет что-то придумать, но я пойду. Итак, министр отправился к одному
старому мудрецу. Старец этот велел ему:

— Сделай одну вещь. Пойди и скажи мальчику, что ты будешь давать ему по золотой рупии ежедневно, если он будет
выполнять одну небольшую работу — а работа эта действительно небольшая. Он должен будет зайти в деревенский храм и
зажечь лампу. Нужно лишь зажечь в сумерках лампу, только и всего. И ты будешь давать ему по одной рупии каждый день.

— Но как это поможет? — удивился премьер-министр. — Это может только лишь придать ему еще сил. Он будет получать по рупии ежедневно и он станет еще больше есть. Ему даже не надо будет заниматься сбором милостыни.

— Не беспокойся, просто делай, что я говорю, – ответил мудрец.

Так и было сделано. А на следующей неделе, когда король проезжал мимо, мальчик вновь попытался остановить слона, но потерпел поражение. Слон протащил его.



Забирайте своё
Статьи - Притчи
Буддийская притча Однажды Будда проходил со своими учениками мимо деревни, в которой жили противники буддистов.

Жители деревни выскочили из домов, окружили Будду и учеников, и начали их оскорблять. Ученики тоже начали распаляться и готовы были дать отпор, однако присутствие Будды действовало успокаивающе. Но слова Будды привели в замешательство и жителей деревни, и учеников. Он повернулся к ученикам и сказал:

— Вы разочаровали меня. Эти люди делают свое дело. Они разгневаны. Им кажется, что я враг их религии, их моральных
ценностей. Эти люди оскорбляют меня, и это естественно. Но почему вы сердитесь? Почему вы позволили этим людям
манипулировать вами? Вы сейчас зависите от них. Разве вы не свободны?

Жители деревни не ожидали такой реакции. Они были озадачены и притихли. В наступившей тишине Будда повернулся к ним:

— Вы все сказали? Если вы не все сказали, у вас еще будет возможность высказать мне все, что вы думаете, когда мы будем
возвращаться.

Люди из деревни были в полном недоумении, они спросили:

— Но мы же оскорбляли тебя, почему же ты не сердишься на нас?

— Вы — свободные люди, и то, что вы сделали, — ваше право. Я на это не реагирую. Я тоже свободный человек. Ничто не может заставить меня реагировать, и никто не может влиять на меня и манипулировать мною. Я хозяин своих проявлений. Мои поступки вытекают из моего внутреннего состояния. А теперь я хотел бы задать вам вопрос, который касается вас. Жители деревни рядом с вашей приветствовали меня, они принесли с собой цветы, фрукты и сладости. Я сказал им: «Спасибо, но мы уже позавтракали. Заберите эти фрукты с моим благословением себе. Мы не можем нести их с собой, мы не носим с собой пищу». Теперь я спрашиваю вас: «Что они должны делать с тем, что я не принял и вернул им назад?»

Один человек из толпы сказал:

— Наверное, они забрали это домой, а дома раздали фрукты и сладости своим детям, своим семьям.

Будда улыбнулся:

— Что же будете делать вы со своими оскорблениями и проклятиями? Я не принимаю их. Если я отказываюсь от тех фруктов
и сладостей, они должны забрать их обратно. Что можете сделать вы? Я отвергаю ваши оскорбления, так что и вы уносите свой груз по домам и делаете с ним все, что хотите.




Два волка
Статьи - Притчи
Когда-то давно старик открыл своему внуку одну жизненную истину:

— В каждом человеке идет борьба, очень похожая на борьбу двух волков. Один волк представляет зло: зависть, ревность, сожаление, эгоизм, амбиции, ложь. Другой волк представляет добро: мир, любовь, надежду, истину, доброту и верность. Внук, тронутый до глубины души словами деда, задумался, а потом спросил:

— А какой волк в конце побеждает?

Старик улыбнулся и ответил:

— Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь.





В лавке у Бога
Статьи - Притчи
Однажды женщине приснился сон, что за прилавком магазина стоял Господь Бог.

— Господи! Это Ты? — воскликнула она с радостью.

 

— Да, это Я, — ответил Бог.

— А что у Тебя можно купить? — спросила женщина.

— У меня можно купить все, — прозвучал ответ.

— В таком случае дай мне, пожалуйста, здоровья, счастья, любви, успеха и много денег.

Бог доброжелательно улыбнулся и ушел в подсобное помещение за заказанным товаром. Через некоторое время Он вернулся с маленькой бумажной коробочкой.

— И это все?! — воскликнула удивленная и разочарованная женщина.

— Да, это все, — ответил Бог. — Разве ты не знала, что в моем магазине продаются только семена?





Дворец и лачуга
Статьи - Притчи
Как-то человек отправился в город к великому мудрецу. Выяснилось, что живет мудрец в ветхой лачуге на окраине. В жилище не было ничего, кроме продавленной кровати и заваленного книгами стола, за которым сидел старик, погруженный в чтение.

Удивленный гость обратился к нему с вопросом:

— Где живет мудрец?

— Это Вы меня ищете, — объяснил ему старик. — Что Вас так удивило?

— Я не понимаю. Вы — великий мудрец, у Вас много учеников. Ваше имя известно по всей стране. Вы должны жить во дворце.

— А где живете Вы? — спросил старик.

— Я живу в особняке, большом богатом доме.

— А как Вы зарабатываете на жизнь?

Гость рассказал хозяину лачуги, что он бизнесмен и два раза в год ездит в большой город за товарами, которые затем продает местным купцам.

Старик слушал его внимательно, после чего поинтересовался, где он останавливается в чужом городе.

— В маленьком номере маленькой гостиницы, — сообщил бизнесмен.

— Если бы кто-нибудь посетил Вас в этом маленьком номере, он мог бы спросить: «Почему Вы, состоятельный человек, живете в таком бедном номере?» Вы бы могли ответить: «Я здесь проездом и ненадолго. Здесь есть все, что мне нужно. Приезжайте
в мой настоящий дом, и Вы увидите, что он совсем другой».

То же самое справедливо и для моего пристанища. Я здесь только проездом. Этот материальный мир есть лишь дорога. В моем настоящем доме все выглядит иначе. Приходите в мое духовное жилище, и Вы увидите, что я живу во дворце.





Ученый и погонщик верблюдов
Статьи - Притчи
В караване, что шел по пустыне, был один очень ученый проповедник. Он был так умен, что понадобилось семьдесят верблюдов, чтобы нагрузить на них тяжелые ящики, в которых не было ничего, кроме книг ученого о мудрости прошлых и теперешних времен. Вся эта груда книг представляла собой лишь ничтожную каплю того знания, которое проповедник нес в своей голове.

Вместе с караваном шел бедный погонщик верблюдов. О нем было известно, что он верил в то, что пришел последний имам (новый пророк). В один прекрасный день проповедник велел позвать к себе погонщика верблюдов и сказал ему: «Ты знаешь, как я знаменит среди ученых людей нашей страны и всего мира. Вот семьдесят верблюдов, которые везут на себе только ничтожную часть моих знаний. Как это может быть, чтобы ты, простой погонщик верблюдов в рваной одежде, ты, который даже не постиг простейшее искусство письма и чтения и не учился в школе, не говоря уже об академии, как ты осмеливаешься верить в то, что пришел последний имам?»

Погонщик верблюдов, скромно стоявший перед благородным господином, поклонился вежливо и сказал: «Мой господин! Я никогда бы не осмелился предстать перед тобой и обратится к тебе с моей убогой речью. Но ты сам задал мне вопрос. Поэтому я осмелюсь высказать то, что думаю, и подтвердить это одним скромным примером. Господин! Ты обладаешь чудесными
драгоценностями знаний, которые я мог бы сравнить с самыми великолепными жемчужинами моря. Эти жемчужины так дороги, что их нужно хранить только в искусно изукрашенном ларце, завернутыми в мягкий бархат. Мои же знания похожи на простые камни, на которые мы наступаем ногой, когда идем по пустыне. Представь себе, что восходит солнце. Оно посылает нам свои лучи. Господин, ответь мне: кто принимает на себя солнечные лучи и отражает их сияние? Твои драгоценные жемчужины, завернутые в бархат и запрятанные в ларец, будто в тюрьму, или мои бедные камни на краю дороги?»




Небольшая разница
Статьи - Притчи
Один восточный властелин увидел страшный сон, будто у него выпали один за другим все зубы. В сильном волнении он позвал к себе толкователя снов. Тот выслушал его озабоченно и сказал:

— Повелитель, я должен сообщить тебе печальную весть. Ты потеряешь одного за другим всех своих близких.

Эти слова вызвали гнев властелина. Он велел бросить в тюрьму несчастного и позвать другого толкователя, который, выслушав сон, сказал:

— Я счастлив сообщить тебе радостную весть— ты переживёшь всех своих родных.

Властелин был обрадован и щедро наградил его за это предсказание. Придворные очень удивились.

— Ведь ты сказал ему то же самое, что и твой бедный предшественник, так почему же он был наказан, а ты вознаграждён? — спрашивали они.

На что последовал ответ:

— Мы оба одинаково истолковали сон. Но всё зависит от того, не что сказать, а как сказать




Сад на крыше и два разных мира
Статьи - Притчи
Летней ночью в саду на крыше дома спали все члены семьи. Мать увидела, что невестка, которую она вынуждена была терпеть против своей воли, и сын спали, тесно прильнув друг к другу. Смотреть на это было свыше ее сил. Она разбудила спящих и закричала: «Как это можно в такую жару так тесно прижиматься друг к другу? Это вредно для здоровья».

В другом углу сада спала ее дочь с любимым зятем. Они лежали на расстоянии, по крайней мере, одного шага друг от друга. Мать заботливо разбудила обоих и прошептала: «Мои дорогие, почему в такой холод вы лежите врозь, вместо того чтобы согревать друг друга?»

Эти слова услышала невестка. Она встала и громко, как молитву, произнесла: «Сколь всемогущ Бог. На крыше один сад, а какой разный в нем климат».





Два монаха
Статьи - Притчи
Два монаха-странника встретились как-то на постоялом дворе и решили продолжать свой путь вместе. Один все время копил что-то про запас, другой проповедовал отречение и не имел с собой ни гроша. Спор о том, как правильнее жить на этом свете, помогал им коротать долгую дорогу, ибо никогда не кончался: каждый день приносил каждому из них новые и новые доказательства их правоты. Однажды, привычно обсуждая, разумно ли отрекаться и можно ли выжить в этом мире, не имея ничего, дошли они до реки. Вечерело, зябкая сырость, идущая от реки, пробирала до костей. На другом берегу мигала огнями деревня, но на этом не было даже деревца, чтобы укрыться от ветра.

Тот, который не имел никаких денег, сказал: «Видно, Господь хочет, чтобы мы заночевали на берегу. Останемся здесь. Не нужно никуда переправляться. У нас все равно нет денег для лодочника. Будем всю ночь петь и говорить о Боге, а наутро снова отправимся в путь. Глядишь, найдем, где переправиться». — «Нет, — возразил другой. — У меня припасены деньги. Здесь мы замерзнем или нас съедят волки. А на другом берегу можно будет попроситься на ночлег. Кричи лодочника».

Они переправились, устроились на ночлег. Перед сном запасливый монах больше не мог сдерживаться. Не скрывая своего торжества, он заговорил: «Теперь ты понял всю бессмысленность своего фанатичного отречения? Если бы я был таким же глупцом, как ты, то мы оба замерзли бы на том берегу. Только потому, что я запасся деньгами, наши жизни были спасены. Обещай мне, что отныне ты больше никогда не будешь проповедовать бессмысленное отречение».

Ничуть не смутившись, его товарищ возразил ему: «Друг мой, спасли нас вовсе не твои деньги, а только отречение. Сам подумай, если бы ты не отрекся от своих денег и не отдал их лодочнику, что бы с нами было? И к тому же, у тебя были деньги, и ты здесь. У меня не было денег, и я тоже здесь. Сам Бог сделал твой карман моим. Я никогда ни в чем не знаю нужды. Все, что мне нужно, Бог мне дает, а если чего-то не дает, то значит и не нужно».



Путник и дерево манго
Статьи - Притчи
Индийская притча

Однажды путник по имени Кадирвель шёл из одной деревни в другую. Пройдя полпути, он увидел красивую рощицу. Посреди рощицы росло пышное, широко раскинувшее ветви дерево манго. Ветки и листья его так густо переплелись, что ни один луч палящего солнца не проникал сквозь эту живую завесу. После долгого пути Кадирвель устал и, хотя у него не было лишнего времени, не смог удержаться, чтобы не передохнуть немного под зелёным покровом. Оказавшись под кроной великана-манго, он присел у его ствола.

Как хорошо было здесь! Слышались нежные трели птичек, спрятавшихся в листве от полуденного зноя; время от времени набегал прохладный ветерок, лаская и освежая тело.

Кадирвелю захотелось немного полежать на спине. Он лёг на травяной ковер, закинул руки за голову и стал рассматривать шатёр манго. Сначала взгляд его коснулся ветвей. «Да, — подумал он, — как они чудесны! Как приятно смотреть на них! А эти крошечные плоды! Они тоже прекрасны! Наверное, тот, кто создавал это дерево, предназначал их нарочно для пташек, которых здесь такое множество. Да, творец, видно, был неглуп».

Кадирвель вытянул ноги, потянулся всем телом и опять задумался. «Но вот если бы мне, например, поручили это дело, я бы сделал не так, — продолжал он рассуждать.

— Такое огромное дерево и такие малюсенькие плоды! Ведь они по величине почти такие же, как яблоки. Вообще-то чувствуется, что творец здесь что-то не доделал. Вот, например, кокосовая пальма. Она хоть и высокая, но по сравнению с этим гигантом кажется маленькой. А тень у неё такая крошечная, что в ней нельзя укрыться даже и одному человеку. И в то же время орехи у пальмы огромные, чуть не с голову человека. Или тыква: стебелёк у неё совсем тоненький, слабенький, а плод — чуть не с дом. Да-а, творец, видно, всё же неважно соображает!

Вот к какому выводу, в конце концов, пришёл Кадирвель. Довольный своим умом и тем, что нашёл нелепость в самой
природе, он ухмыльнулся и сладко заснул.

Вдруг что-то больно ударило его по лбу. Он вздрогнул, открыл глаза и вскочил. Возле него лежал плод манго. Ничего особенного не случилось. Просто этот плод сорвался с ветки и свалился ему на голову.

Кадирвель почесал ушибленное место, положил плод на ладонь и благодарно воззрился на него. «Как хорошо, что он такой маленький! А что было бы, если бы он оказался величиной с тыкву?! Не сидеть бы мне больше здесь, не любоваться красотами природы. Нет, видно, природа всё-таки знает, что делает!» — подумал он.

Он встал, отряхнулся, ещё раз взглянул на маленький плод манго и зашагал своей дорогой.




Три сына. Притча от Льва Толстого
Статьи - Притчи
Дал отец сыну именье, хлеба, скотины и сказал:

—    Живи так, как я, и будет тебе всегда хорошо.

Взял сын всё отцовское, ушёл от отца и стал жить в своё удовольствие. «Отец ведь сказал, чтобы я жил так, как ион. Он живёт и радуется, и я буду так жить».

Жил так год, два, десять, двадцать лет и прожил всё отцовское именье, и ничего не осталось у него. И стал он просить отца дать ему ещё, но отец не слушал его. Тогда стал он задабривать отца и дарить отцу то, что у него было лучшего, и просить его. Но отец ничего не отвечал ему. Тогда сын стал просить прощенья у отца, думая, что он обидел чем отца, и опять просил дать ему ещё, но отец ничего не говорил.

И тогда стал сын клясть отца. Он сказал:

— Если теперь не даёшь, зачем прежде давал и оделял меня, и обещал, что мне будет всегда хорошо жить. Не стоят все мои
прежние радости, когда я проживал именье, одного часа теперешней муки. Вижу, что погибаю, и спасенья нет. А кто виноват?

— Ты. Ты ведь знал, что мне недостанет именья, а не дал больше. Ты сказал мне только: «Живи, как я, и тебе будет хорошо». Я и жил, как ты.

Ты жил в своё удовольствие, и я жил в своё удовольствие. Себе-то ты больше оставил. У тебя и теперь есть, а мне недостало. Не отец ты, а обманщик и злодей. Проклятая моя жизнь, проклят и ты, злодей, мучитель, не хочу знать и ненавижу тебя.

Дал отец именье и второму сыну и сказал только:

— Живи, как я, и тебе будет всегда хорошо.

Второй сын уж не так обрадовался именью, как первый. Он думал, что ему так и следует. Но он знал, что случилось со старшим братом, и потому стал думать о том, как бы не прожить всё именье так же, как и первый. Он понял одно, что старший брат не так понял слова «живи, как я», и что не надо жить только в своё удовольствие. И стал он думать, что значит «живи, как я». И придумал, что надо, как и отец, заводить всё то именье, которое дано ему. И начал заводить вновь такое же именье, как и то, которое дал ему отец.

И стал он придумывать, как бы самому снова сделать всё то, что дал ему отец. И стал спрашивать у отца, как что делать, но отец не отвечал ему. Но сын подумал, что отец боится сказать ему, и стал разбирать все вещи отцовские, чтобы понять по ним, как всё сделано. И перепортил и погубил всё, что получил от отца, а всё, что сделал нового, всё это было не на пользу.

Но ему не хотелось признаться, что он всё перепортил, и он жил и мучился, а всем говорил, что отец ему ничего и не давал, а всё он сделал себе сам. «А все мы сами всё можем делать лучше и лучше, и дойдём скоро так, что всё будет прекрасно». Так говорил второй сын, пока ещё у него оставалось кое-что отцовское, но когда он переломал последнее и ему стало нечем жить, он сам на себя наложил руки и убил себя.

Дал отец такое же именье и третьему сыну, и так же сказал:

— Живи так, как я, и тебе будет всегда хорошо.

И третий сын так же, как первый и второй, обрадовался именью и ушёл от отца. Но он знал, что случилось со старшими братьями, и стал думать о том, что значит «живи так, как я, и тебе будет всегда хорошо».

Старший брат думал, что жить так, как отец, — значит жить в своё удовольствие, и всё прожил и пропал. Второй брат думал, что жить так, как отец, — значит сделать самому всё то, что сделал отец, и тоже отчаялся. Что же значит «живи так, как отец»?

И стал он вспоминать всё, что знал об отце. И сколько он ни думал, ничего другого он не знал об отце, как только то, что прежде ничего не было, и его самого не было; и что отец родил, вспоил, вскормил его, научил и дал ему всякое добро, и сказал: «живи так, как я, и тебе будет всегда хорошо». То же отец сделал и с братьями. И сколько он ни думал, больше он ничего не мог узнать об отце. Всё, что он знал об отце, было только то, чтоотецделалдоброиему, и братьям его.

И тогда он понял, что значат слова «живи так, как я». Он понял, что жить так, как отец,— значит делать то, что он делает, делать добро людям.

И когда он подумал это, отец уж был подле него и сказал:

— Вот мы и опять вместе, и тебе всегда будет хорошо. Поди же к своим братьям, ко всем детям моим и скажи им, что значит
«живите, как я», и что правда то, что тем, которые будут жить, как я, будет всегда хорошо.

И третий сын пошёл и всё рассказал своим братьям, и с тех пор все дети, когда получали именье от отца, радовались не тому, что у них именья много, а тому, что они могут жить так же, как отец, и что им будет всегда хорошо.

Отец — это Бог; сыновья — это люди; именье — это жизнь. Люди думают, что они могут жить одни, без Бога. Одни из этих людей думают, что жизнь им дана затем, чтобы наслаждаться этой жизнью. Они веселятся и проматывают жизнь, а как придёт время умирать, не понимают, зачем была дана жизнь такая, веселье которой кончается страданьями и смертью. И эти люди умирают, проклиная Бога и называя его злым, и отделяются от Бога. Это первый сын.

Другие люди думают, что жизнь им дана затем, чтобы понять, как она сделана, и чтобы сделать её лучше, чем та, которая дана им от Бога. И они бьются о том, чтобы сделать другую, лучшую жизнь. Но они, улучшая эту жизнь, губят её, и этим сами лишают себя жизни.

Третьи говорят: «Все, что мы знаем о Боге, это то, что Он даёт людям благо, велит им делать то же, что и Он, и потому будем делать то же, что Он — благо людям».

И как только они начинают делать это, Бог сам приходит к ним и говорит: «Этого самого Я и хотел. Делайте со Мною вместе то, что я делаю, и как Я живу, так и вы жить будете».





Проповедь
Статьи - Притчи
Однажды мулла пришел в зал, чтобы обратиться к верующим. Зал был пуст, если не считать молодого конюха, что сидел в первом ряду. Мулла подумал про себя: «Должен я говорить или нет?» И он решился спросить у конюха:

— Кроме тебя здесь никого нет, как ты думаешь, должен я говорить или нет?

Конюх ответил:

— Господин, я простой человек, я в этом ничего не понимаю. Но когда я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я всё равно дам ей поесть.

Мулла, приняв близко к сердцу эти слова, начал свою проповедь. Он говорил больше двух часов, и закончив, почувствовал на душе облегчение. Ему захотелось услышать подтверждение, насколько хороша была его речь. Он спросил:

— Как тебе понравилась моя проповедь?

— Я уже сказал, что я простой человек и не очень-то понимаю всё это. Но если я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади
разбежались, а осталась только одна, я все равно её накормлю. Но я не отдам ей весь корм, который предназначен для всех лошадей.



Высшее мастерство
Статьи - Притчи
Однажды к старому Учителю китайских боевых искусств пришёл ученик-европеец и спросил:

—    Учитель, я чемпион своей страны по боксу и французской борьбе, чему ещё вы могли бы научить меня?

Старый мастер помолчал некоторое время, улыбнулся и сказал:

—    Представь себе, что гуляя по городу, ты случайно забредаешь на улицу, где поджидают несколько громил, мечтающих
ограбить тебя и переломать тебе рёбра. Так вот, я научу тебя не гулять по таким улицам.




Ты иди
Статьи - Притчи
По дороге в безлюдной местности шёл путник. А у дороги поддеревом в глубокой медитации сидел, закрывши глаза, старик. Путник подошёл к старику и, не обращая внимания на его медитацию, громко поприветствовав его, спросил: — Почтенный, долго ли мне ещё   идти  до  ближайшего города?

Старик открыл глаза, и, как будто не выходя из своей медитации, махнул рукой в ту сторону, куда шёл путник и сказал:

— А ты иди.

Путник понял, что с ним не хотят разговаривать.
Обидевшись, он отвернулся от старика и быстро зашагал дальше по дороге. Но, пройдя лишь с десяток шагов, путник услышал позади голос старика:

— Если так будешь идти, дойдёшь до захода солнца.





Уроки Соломона
Статьи - Притчи
Однажды некто пришёл к Соломону и сказал ему:

— Царь, помоги мне! Каждый раз, когда мне приходится делать выбор, я не могу спокойно спать — мечусь и страдаю, и раздумываю, то ли я сделал, что должно. Что мне делать?

 

И ответил мудрый царь:

— Выбора не существует.

И ещё спросил он:

— Ты бы бросился в реку, увидев тонущего ребенка?

Ответил ему проситель:

— Конечно, царь!

Тогда изрёк Соломон:

— И вчера, и сегодня, и завтра?

— Да, — был ему ответ.

И сказал Соломон:

— Вот видишь — выбора не существует. Из чего выбирать, если всякий раз ты знаешь, как поступил бы, ещё до того, когда приходит черёд действий? Представив себе в подробностях любое событие, ты сразу знаешь, что делать. Всякий раз ты будешь выбирать наилучшее для тебя, и при одинаковых обстоятельствах ты всегда будешь действовать одинаково — и вчера, и сегодня, и завтра.

И ещё сказал Соломон:

— Единственное, где мы действительно можем делать выбор — это в своём сердце. Измени себя, и то, что ты, не задумываясь, сделал бы вчера, завтра уже не покажется тебе наилучшим. Тогда, и только тогда, сможешь ты поступить по-другому. Так что иди с миром и знай, что всё, что ты ни делал, было для тебя лучшим действием из возможных. Единственное, где мы действительно можем делать выбор — это в своём сердце.

Проситель поклонился до земли и вышел, и с тех пор спал спокойно.



Следы на песке
Статьи - Притчи
Как-то раз одному человеку приснился сон. Ему снилось, будто он идёт песчаным берегом, а рядом с ним — Господь.
На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них он замечал на песке две цепочки следов: одну — от его ног, другую — от ног Господа. Когда перед ним промелькнула последняя картина из его жизни, он оглянулся на следы на песке. И увидел, что часто вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Заметил он также, что это были самые тяжёлые и несчастные времена в его жизни. Он сильно опечалился и стал спрашивать Господа:

— Не Ты ли говорил мне: если последую путём Твоим, Ты не оставишь меня. Но я заметил, что в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?

Господь отвечал:

— Моё милое, милое дитя. Я люблю тебя и никогда тебя не покину. Когда были в твоей жизни горе и испытания, лишь одна цепочка следов тянулась по дороге. Потому что в те времена Я нёс тебя на руках.



Проповедь
Статьи - Притчи
Однажды мулла пришел в зал, чтобы обратиться к верующим. Зал был пуст, если не считать молодого конюха, что сидел в первом ряду. Мулла подумал про себя: «Должен я говорить или нет?» И он решился спросить у конюха:

— Кроме тебя здесь никого нет, как ты думаешь, должен я говорить или нет?

Конюх ответил:

— Господин, я простой человек, я в этом ничего не понимаю. Но когда я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я всё равно дам ей поесть.

Мулла, приняв близко к сердцу эти слова, начал свою проповедь. Он говорил больше двух часов, и закончив, почувствовал на душе облегчение. Ему захотелось услышать подтверждение, насколько хороша была его речь. Он спросил:

— Как тебе понравилась моя проповедь?

— Я уже сказал, что я простой человек и не очень-то понимаю всё это. Но если я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади
разбежались, а осталась только одна, я все равно её накормлю. Но я не отдам ей весь корм, который предназначен для всех лошадей.



Высшее мастерство
Статьи - Притчи
Однажды к старому Учителю китайских боевых искусств пришёл ученик-европеец и спросил:

—    Учитель, я чемпион своей страны по боксу и французской борьбе, чему ещё вы могли бы научить меня?

Старый мастер помолчал некоторое время, улыбнулся и сказал:

—    Представь себе, что гуляя по городу, ты случайно забредаешь на улицу, где поджидают несколько громил, мечтающих
ограбить тебя и переломать тебе рёбра. Так вот, я научу тебя не гулять по таким улицам.





Ты иди
Статьи - Притчи
По дороге в безлюдной местности шёл путник. А у дороги поддеревом в глубокой медитации сидел, закрывши глаза, старик. Путник подошёл к старику и, не обращая внимания на его медитацию, громко поприветствовав его, спросил: — Почтенный, долго ли мне ещё   идти  до  ближайшего города?

Старик открыл глаза, и, как будто не выходя из своей медитации, махнул рукой в ту сторону, куда шёл путник и сказал:

— А ты иди.

Путник понял, что с ним не хотят разговаривать.
Обидевшись, он отвернулся от старика и быстро зашагал дальше по дороге. Но, пройдя лишь с десяток шагов, путник услышал позади голос старика:

— Если так будешь идти, дойдёшь до захода солнца.



Уроки Соломона
Статьи - Притчи
Однажды некто пришёл к Соломону и сказал ему:

— Царь, помоги мне! Каждый раз, когда мне приходится делать выбор, я не могу спокойно спать — мечусь и страдаю, и раздумываю, то ли я сделал, что должно. Что мне делать?

 

И ответил мудрый царь:

— Выбора не существует.

И ещё спросил он:

— Ты бы бросился в реку, увидев тонущего ребенка?

Ответил ему проситель:

— Конечно, царь!

Тогда изрёк Соломон:

— И вчера, и сегодня, и завтра?

— Да, — был ему ответ.

И сказал Соломон:

— Вот видишь — выбора не существует. Из чего выбирать, если всякий раз ты знаешь, как поступил бы, ещё до того, когда приходит черёд действий? Представив себе в подробностях любое событие, ты сразу знаешь, что делать. Всякий раз ты будешь выбирать наилучшее для тебя, и при одинаковых обстоятельствах ты всегда будешь действовать одинаково — и вчера, и сегодня, и завтра.

И ещё сказал Соломон:

— Единственное, где мы действительно можем делать выбор — это в своём сердце. Измени себя, и то, что ты, не задумываясь, сделал бы вчера, завтра уже не покажется тебе наилучшим. Тогда, и только тогда, сможешь ты поступить по-другому. Так что иди с миром и знай, что всё, что ты ни делал, было для тебя лучшим действием из возможных. Единственное, где мы действительно можем делать выбор — это в своём сердце.

Проситель поклонился до земли и вышел, и с тех пор спал спокойно.





Следы на песке
Статьи - Притчи
Как-то раз одному человеку приснился сон. Ему снилось, будто он идёт песчаным берегом, а рядом с ним — Господь.
На небе мелькали картины из его жизни, и после каждой из них он замечал на песке две цепочки следов: одну — от его ног, другую — от ног Господа. Когда перед ним промелькнула последняя картина из его жизни, он оглянулся на следы на песке. И увидел, что часто вдоль его жизненного пути тянулась лишь одна цепочка следов. Заметил он также, что это были самые тяжёлые и несчастные времена в его жизни. Он сильно опечалился и стал спрашивать Господа:

— Не Ты ли говорил мне: если последую путём Твоим, Ты не оставишь меня. Но я заметил, что в самые трудные времена моей жизни лишь одна цепочка следов тянулась по песку. Почему же Ты покидал меня, когда я больше всего нуждался в Тебе?

Господь отвечал:

— Моё милое, милое дитя. Я люблю тебя и никогда тебя не покину. Когда были в твоей жизни горе и испытания, лишь одна цепочка следов тянулась по дороге. Потому что в те времена Я нёс тебя на руках.




Проповедь
Статьи - Притчи
Однажды мулла пришел в зал, чтобы обратиться к верующим. Зал был пуст, если не считать молодого конюха, что сидел в первом ряду. Мулла подумал про себя: «Должен я говорить или нет?» И он решился спросить у конюха:

— Кроме тебя здесь никого нет, как ты думаешь, должен я говорить или нет?

Конюх ответил:

— Господин, я простой человек, я в этом ничего не понимаю. Но когда я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади разбежались, а осталась только одна, я всё равно дам ей поесть.

Мулла, приняв близко к сердцу эти слова, начал свою проповедь. Он говорил больше двух часов, и закончив, почувствовал на душе облегчение. Ему захотелось услышать подтверждение, насколько хороша была его речь. Он спросил:

— Как тебе понравилась моя проповедь?

— Я уже сказал, что я простой человек и не очень-то понимаю всё это. Но если я прихожу в конюшню и вижу, что все лошади
разбежались, а осталась только одна, я все равно её накормлю. Но я не отдам ей весь корм, который предназначен для всех лошадей.





Высшее мастерство
Статьи - Притчи
Однажды к старому Учителю китайских боевых искусств пришёл ученик-европеец и спросил:

—    Учитель, я чемпион своей страны по боксу и французской борьбе, чему ещё вы могли бы научить меня?

Старый мастер помолчал некоторое время, улыбнулся и сказал:

—    Представь себе, что гуляя по городу, ты случайно забредаешь на улицу, где поджидают несколько громил, мечтающих
ограбить тебя и переломать тебе рёбра. Так вот, я научу тебя не гулять по таким улицам.




Ты иди
Статьи - Притчи
По дороге в безлюдной местности шёл путник. А у дороги поддеревом в глубокой медитации сидел, закрывши глаза, старик. Путник подошёл к старику и, не обращая внимания на его медитацию, громко поприветствовав его, спросил: — Почтенный, долго ли мне ещё   идти  до  ближайшего города?

Старик открыл глаза, и, как будто не выходя из своей медитации, махнул рукой в ту сторону, куда шёл путник и сказал:

— А ты иди.

Путник понял, что с ним не хотят разговаривать.
Обидевшись, он отвернулся от старика и быстро зашагал дальше по дороге. Но, пройдя лишь с десяток шагов, путник услышал позади голос старика:

— Если так будешь идти, дойдёшь до захода солнца.