Какая жалость

Ах, Боже мой, какая жалость!
Людей я, как огня, боялась.
Когда я что-нибудь хотела,
то даже рот открыть не смела.

Жила одна в душе своей.
Как холодно одной быть в ней!
Как будто даже не жила,
а всё училась и ждала.

Ждала чего? Сама не знаю.
Теперь-то я совсем другая.
Ждала какой-то перемены,
чтоб стала взрослою, наверно.

Но когда даже повзрослела,
я к людям приставать не смела.
Решила стать я журналисткой,
могла похвастаться пропиской,

в себе уверена была
и конкурс в МГУ прошла.
Так испугалась, удивилась,
что дал Господь такую милость.

Её боялась потерять,
дрожала - сессию не сдать,
а может, выгонят отсюда,
но продолжалось длиться чудо.

Всю жизнь себя превозмогала,
но журналисткой я не стала.
А стала я стихи писать.
В словах нашла я благодать.

Но дальше слов не было дело.
Я всё равно не стала смелой.
Дружить я научилась всё же,
но книги были мне дороже.

Ведь книги мне не изменяли,
они меня не унижали,
ведь книги все меня любили,
не предавали, не грубили.

Я всё равно людей прощала,
общалась только очень мало.
Когда работала в такси,
молилась: - Боже, пронеси! -

Меня в дурном подозревали,
забуду это всё едва ли.
Везде замешены мужчины.
Как стали мне они противны!

Ведь по себе они все судят.
Они - самцы, они - не люди.
Я догадаться не могла,
что в ложке счастья - бочка зла.

Так жизнь моя и пролетела.
Детей я нарожать хотела,
и этого не удалось.
Жила на свете, словно гость.

Одна отрада - сочиненье.
В нём и любовь, и вдохновенье,
надежда, вера и награда,
которой лишь сама я рада.

А страхи снова по пятам.
Стихи я никому не дам.
Услышать от людей боюсь,
что я не лебедь и не гусь.

что я  - лишь курица-наседка,
жила в чужой и тесной клетке,
стремилась выйти я на свет,
а глядь, и жизни больше нет.