На флоте...

 
                Кто видел в море корабли
                Не на конфетном фантике…

На флоте заведён порядок строгий:
В поход не провожают корабли,
В моря уходят только по тревоге,
Устав с землёй прощаться не велит.
А в море вплоть до горизонта пусто,
И нет границ меж небом и водой,
И умирают постепенно чувства
От качки килевой и бортовой.
Конец похода и отбой тревоги,
Сойдёшь по трапу с борта корабля,
Насмешливо глядят земные боги
Как под тобой качается земля.
Пока придёт уверенность в походке,
Вернутся ли забытые слова,
И станет снова ль силуэт твой чётким?
Нет, надо жить на суше, ты права.
Но почему же снится мне порою
Как солнце, отражаясь от волны,
Встаёт над морем, словно над судьбою,
И солнечные брызги солоны.
   

    Командир подлодки

С шипеньем из морской пучины
всплывала чёрная громада,
и командир её по чину
не ниже каперанга. Надо
ему законом Архимеда
владеть, но не в границах ванны:
доска для верного ответа –
все мировые океаны.
Расчислить путь атомохода
до точки запуска ракеты
и траекторию полёта
с поправкою на ход планеты,
нырнуть на сотни метров в бездну,
и месяцами не всплывая,
с Нептуном царствовать совместно -
здесь жизнь и служба боевая.
И  лет ему не так уж много,
он стал бы точно адмиралом…
коль не ржавели бы убого
сейчас подлодки по причалам.
Сам каперанг давно в отставке,
и не грозит заморской суше,
служа в охране на полставки,
но мир не стал добрей и лучше.

 


        Биография


 От судьбы заслониться нам нечем,
 каждому свой предписан урок:
 лейтенантские звёзды – на плечи
 и служить – на положенный срок.
 Не такая прямая дорога
 от “хотелось бы” – к чёткому: “Есть”,
 командир – он на уровне Бога,
 и Устав вместо Библии здесь...
 А потом жизнь летела, что пуля,
 но бывало пусть эдак, пусть так,
 коль ветра нас к земле жёстко гнули,
 мы равнялись на гюйс и на флаг…
 Но сейчас корабли наши ржавы,
 им уже не поднять якоря,
 переплавлен флот бывшей державы
 в океанские яхты ворья
 или в сейфы с бронёй корабельной,
 где сверкает запас золотой
 от торговли по таксе отдельной
 и страною, и нашей судьбой...
 Только верится, нам рановато
 на прикол, потому что в свой срок
 до конца научились когда-то
 выполнять предназначенный долг.



       Остров Путятин

На острове Путятин, у причала,
волна свободно сейнеры качала.
Сверкала чешуёй на солнце рыба,
и тень на пирс отбрасывала глыба
грозы земных морей - атомохода,
что шёл домой из дальнего похода.
Но нас другая мучила забота,
хоть сами были лейтенанты флота.
Мы с рыбаком меняли полусонным,
измученным совсем сухим законом,
на крабов спирт приморского розлива.
Так славно шла по таксе справедливой
заначка из подпольного улова,
что не было счастливей краболовов.