Почему тускнеет зеркало души?

Я предвосхищаю вашу реакцию, проверяющий. Вы непременно обвините меня в дерзости, но я не чувствую бремени вины. Быть дерзким со всякой проблемой – это необходимое условие честности. Красная материя мне ни к чему! Я возьму эту рогатую проблему за рога, - для этого я достаточно ловкий. Впрочем, вы можете обвинить меня в оригинальности. Бремя этой вины я чувствую! Мне также знакомы глупость и усталость моего времени, которые мне претят, но от которых я обособлен par excellence: здесь я выступаю как противоречие своего времени или как единственный его современник. Вы спрашиваете «почему», но пора бы уже задать другой вопрос, «зачем». На вопрос «почему» уже не раз давали ответ, и почему вы задаете его школьникам, проверяющий? Тем, для которых слепота – привычное состояние, которые играют чужими мыслями, понятиями и формулами отчужденно, в которых все новое и живое, все человеческое, каждый нюанс несут бремя вины, тем, из которых делают «ничто», но выдают за «нечто». Я называю это русским нигилизмом. Это не тот здоровый нигилизм, который ставит прошлое под сомнение, от которого отталкивается – нет! Здесь нигилизм отрицает будущее, отрицает всякий «новый росток, если не знает ему имени». Ох, этот скверный воздух для легких юности – для моих легких, но и почва, на которой растут все человечески институты: патриотическое, историческое, альтруистическое – какое угодно чувство, кроме чувства жизни. Здесь все противоречит ему и пытается его опрокинуть, ибо наблюдают в нем опасность. А вы задаете вопрос «почему»! Мои юные уши слышат в нем иронию, да что угодно, но не желание что-то узнать. Надеюсь, это наблюдение скомпрометирует меня в недостатке слуха. Но, позвольте, я продолжу. Как вы меня правильно поняли – я восстановлен против школы. У меня есть сочинение, в котором я обнажаю все ее недостатки. Здесь я укажу лишь некоторые из них. Воспитателей превратили в учителей, в «жвачных животных», в безличный учебник, которые забрасывает нас пылью веков, догмами и схоластикой. Мне возразят: «зачем изобретать велосипед», - но я отвечу: «нам дают велосипед, как единственное средство передвижения». Нас погружают в холод понятий и определений в то время, когда в нас горит желание жить и познавать эмпиристически, чувственно, - это я называю порочным. Я первый обвинил школу в порочности! Что делают история и литература? Они воспитывают в нас патриотическое чувство, вместо того, чтобы воспитывать космополитическое. Нам подают христианскую мораль, как человеческое, тем самым обесценивая в нас все человеческое, самое человеческое. Вот почему школьник не знаком с Марло и Шекспиром. И когда наш инстинкт восстает против всего этого, неживого, условного, - нам предлагают повзрослеть! Вот последовательность всех больных и уставших: они не хотят лечиться, они призывают к состраданию. Они возносятся над жизнью; и там, где она достигает своего апогея – в юности, они прибегают к обвинениям. Они обвиняют нас в жизненности, пылкости, весне! Сократ сказал, что жизнь – это болезнь. И они, рады стараться, дают нам пилюли. Отныне все наши стремления направлены от больной суетливости к больному спокойствию, неподвижности, застою – к счастью. Отныне счастье – панацея; к чему животное стремиться инстинктом, к тому человек стремится сознанием! Но человек ставит себя выше животного, и «как возносит он грудь, даже не имея груди». Здесь я не имею в виду учителей. Позвольте мне сравнение: они - цветок, которому не дают раскрыться, но я не исключаю, что это скверный цветок!

- Но что же мы будет делать без школ?
- Я не отрицаю школу.
- Как же? Этой фразой вы опрокидываете все предыдущие ваши слова.
- Решительно нет. Я предлагаю вам другую школу.
- Какую же?
- Дистервег!

Но я восстаю не только против школы, я вижу дальше. Я обвиняю все институты в слепоте, как следствии трусости, я обвиняю все институты в нигилизме, как «воли к ничто». Понят ли я здесь? Или я лишь обозначил расстояние? И в моих словах читающий увидел лишь жестикуляцию, мимику, юность, но не услышал слов? Как в случае, когда я писал философский этюд на конкурс сочинений и занял первое место. Мне сказали «замечательно». Я знал, что они увидят в этом замечательное, и ничего больше. Я хочу, чтобы меня услышали. Здесь говорит голос, требующий перемен, которые рождает перемены из самого себя. Я исчерпал вопрос «почему». Ваш шаг, проверяющий.