Очкарик

Это история реальна. Дальше - читайте. Я не могу сказать, что рассказ мой нравоучительный или созидательный. Нет, скорее всего, он имеет какую-то закономерность действий, событий и обстоятельств в жизни людей... Прошу читателя не судить строго мои философские экзерсисы, дабы иначе выразить всю интерпретацию мыслей я не могу - да и нельзя, я думаю.
Школа. Раннее утро. Учителя обычно приходят рано, но и они ещё не все подтянулись, чтобы начать свой новый жизненный путь с учениками длинною в целый день - это и монотонное бдение своих постулатов, это и передача информации ребятам на основе пройденного и изученного ими материала в институтах, это и целый круговорот аналитического процесса и восприятия нашего огромного мира в кулуарах строгих кабинетов школы.
В одном классе - белка в клетке, зелёные парты и стулья, наспех окрашенные грубой краской, дешёвые длинные лампы наверху, скомканные тряпки, доска и бежевый цветастый линолеум, заскакивающий на побитые плинтуса. Это школьный класс, это помещение учебного заведения советского периода. И сейчас тут пустота, пустое молчание, запах нового класса, отдохнувшего после летних каникул, начищенного половыми тряпками и замазанного твёрдыми кисточками. И эту строгость любят и ценят учителя - и один мальчик, который уже сидит в этом классе, который пришёл чуть позже учителя биологии. Учительница курит в помещении, примыкающему к классу, дешёвые и крепкие сигареты, а мальчик по имени Алексей раскладывает на парте учебные принадлежности. Алексей носит маленькие очки, его короткие волосы аккуратно зализаны набок, и вся форма придаёт ему вид внушительный и какой-то педагогический. Кажется, будто в этом маленьком мальчике скопились все те строгие правила знаний, которые так не любят прочие дети.
Сделаю небольшое отступление. Я отрицаю общепринятое мнение, что раньше люди были добрей и отзывчивей. Нет, не правда. Раньше люди были в чём-то злей и жадней, так как людям многого не хватало. Все радости жизни, вкусные и полезные блюда были за рамками отведённых правил и территорий. Все стремились к своей собственности - моральной, материальной, физической и эстетической - что очень схоже в своей философской подоплёке.
Как бы сказать... Когда человек видит общественные и жизненные блага, то он хочет непременно пользоваться ими. Но раньше было сделано так, что благами пользовались за ширмой социалистических идеологий те люди, которые про эти идеологии и кричали, продвигали их и якобы были их ревностными сторонниками.  И всё, что создаётся людьми на земле, это для подчинения себе подобных, для размножения, питания куском послаще, для власти. Как сейчас помню бегущую в столовую ватагу школьников, рыскание по столам местечка получше и порции послаще. И эти инстинкты так крепко сидят в каждом человеке, что они вполне объяснимы, оправданны, но некрасивы.  Для того, чтобы перебороть эти инстинкты, я считаю, нужно быть в высшей мере моральным человеком, даже не образованным человеком, но понимающим и чутким представителем своей расы. Но это вопросы очень сложные, эволюционные, и в тоже время, невероятно примитивные и простые. Вернёмся к мальчику Алексею.
В школе стал раздаваться шум с лестниц, раздевалок - бежали ребята в класс. Они весело вбегали в пахнущий краской кабинет класса, садились на свои места и живо переговаривались с собой, рассказывая приключения, события, задирая кого-то, бесясь и т.д.  Алексей сидел на первой парте в среднем ряду - из трёх рядов парт в обычной школе.
- Эхееее, очкарик, - крикнул парень в сером с оленями джемпере. - Ты что не спишь совсем? Давай быстрей мне списать, а не то в лоб получишь!
Алексей сидел неподвижно, потом у него отобрали тетрадки с домашним заданием, стали списывать.
Начался урок. Учительница написала число  и тему на доске, водя скрипящим тонким мелом, обошла парты и села на своё место, позёвывая, закрывая глаза.
- Степанов!! Степанов, встань. Вот ты мне скажи, ты придурок? У тебя опять всё списано у Василенкова. Он то старался, изучал, видно сразу, что готовился человек, а ты опять мне тут будешь кренделя выделывать!
В классе все напряжённо молчали, ждали когда учитель даст задание и уйдёт пить чай в соседний кабинет к учителю истории. Так и дождались опять - учительница поругалась, пообзывала их всех, вздохнула и выпорхнула из класса. Да, нужно сказать, что учительница лишний раз напомнила о денежных сборах на какие-то новые брошюрки, которые она где-то достала по блату.
После ухода дипломированного учителя в классе сразу началось движение, словно сиюминутная волна прошла по партам и стала раздаваться с начала с задних парт, потом доноситься со средних рядов, а потом весь класс дружно загагатал и принялся дурачиться. Алексея задирали, били и ругали. Но он не обращал на это внимание, делал задание, которое дали. И так продолжалось минут двадцать. Потом молодая учительница проверила задание, отметила скупо работу Алексея, поставив ему отлично, отметила также ссадины и синяки на лице у мальчика, но ничего не сказала.
Так мне запомнились школьные годы. И Алексей тогда мне казался каким-то скучным, чопорным, принципиальным и неприступным.  Многие ребята за это время спились, многие сидят в тюрьмах, я  всё реже слышу о крепких и полноценных семьях.
Но вот как-то увидел я на улице Алексея. Идёт он по аллее, лицо строгое, решительное и отрешённое, очки поблёскивают, осанка прямая, как будто он выполняет до сих пор какое-то жизненно важное задание, ещё прописанное в пространстве класса даже не смазливой учительницей, а им самим. Рядом с Алексеем идёт женщина -  держит на руках ребёнка, и по ней видно, что она рада следовать за строгой предрешённостью своего мужа.
- Очкарик, - прокричали девчонки из соседней школы, высыпавшиеся на перемену.
Все шли молча.