Рана

Ходило в груди сердце,
Объявляя шагами страх,
Что-то скрипнуло, там, за дверью,
Я почему-то представил прах.
(с)Дар Орлов


Сердце виснет на сосудах, как на тросах, опускаясь из груди.
Рассечённый грот из рёбер - в нём два лёгочных поношенных мешка.
Пахнет сыростью и лимфой от замшелых стенок, тинных дыр.
Кто-то воздух подливает в два прозрачных слюдяных горшка.

Флейтой фавна трубка венных тростников льёт горькой песней кровь.
Здесь когда-то тёк ихор, ну а сейчас - железным лязгом сохнет струп.
Лишь из уст в уста толчками легкий газ полнит грудину вновь,
И кастет скрещённых пальцев давит кости, оживляя труп.

Весь лишайником и ягелем одел руины древний храм.
Вавилонские сады в осклизлых недрах духом брошенной души.
А под деревом трахей нашёл пристанище отшельник и монах.
Цокот - это пульс в ключицах, что от травли прячет тело в камыши.

Жизнь есть кровь, а ни вода - она и гейзер и речной излом;
А сукровица застыла слёзной семечкой в углах глазниц.
Мы хотели пахнуть грушей, изразцовой печью и дождём,
Но ветхой тулуп пропитан дикой грустью перелётных птиц.

Парниковый мир манил в свои туманы, будто новый бог,
А потом вгрызался в кожу и до мрака сдавливал виски.
Грот пустой, и зарастают солью в нём прорехи вещих снов.
Сердце бьётся на сосудах, как зверёныш, что попал в силки.