Снег на заре

Глава I. Снег

Тихий ветер едва заметный
Обнимает крылом холмы.
Зимний парк. Ранний час рассветный.
Но тепло, будто нет зимы.

Поперек всяких формул, чисел,
Не велящих огонь дарить,
Земляничным пожаром с выси
Льется огненный цвет зари.

Нет морозной хрустящей крепи,
Всё обмякло, и даль пестра.
Снег летит, словно белый пепел
От рубинового костра.

Он горячий сейчас не в меру.
В чём же тайна? Ведь есть она,
Ведь девчонка идет по скверу,
Тихо плачет теперь она.

Ей как будто никак не сжиться
С тем, что видится впереди.
Снег на волосы ей ложится,
Согревает, не холодит.

Словно он говорит несмело
Белым шепотом на ветру:
“Это всё, что могу я сделать
Для тебя, мой любимый друг”.


Глава II. Скука

Там, где улицы в ярком свете,
Где неоновый пестрый пыл,
Парень жил, был лихой, как ветер,
И, как ветер, холодный был.

Никого не любил сильнее,
Чем другие. Не знал утрат.
Днями спал, ну а как стемнеет –
Танцы, музыка до тура.

Вечеринки, ночные клубы,
Много девушек, шум кругом.
Руки, взгляды, улыбки, губы –
Всё смешалось в единый ком.

Где-то волосы бурей вьются,
Где натура тонка, как нить…
Но победы легко даются,
Если искренне не любить.

Притаишься, как белый кролик,
И набросишься, как удав…
И бросал он легко, без боли,
И бесцельно текли года.

Словно виделась из тумана
Жизнь его, так громка, пуста,
Оттого охладел он рано,
Всем пресытился и устал.

Вот обнимет кого за плечи,
А в глазах – лишь тоска и лёд,
Та же музыка, те же речи,
Сладкой лжи золотистый мёд.

Проводить ли кого до дома,
Там остаться… зачем, скажи?
Всё изведано, всё знакомо,
Потому не ценил он жизнь.

Он увял, как деревья сада,
Только ветер гулял в груди.
Мягкий снег на дорогу падал,
Было утро, он шел один.

“Не познал я ни боли острой,
Ни любви на пути крутом.
Проживу я легко и просто,
И легко я уйду потом.

Всё прощаю и всё приемлю,
И когда-то в холодном сне
Упаду я на эту землю,
Словно белый пушистый снег”.


Глава III. Обращение

Месяц скалился тонкогубо,
Снег серебряный не любя.
Парень шел из ночного клуба,
Тихо думал он про себя:

“словно грифель, судьба сточилась,
Не напишешь веселых слов.
Хоть бы что-нибудь приключилось,
Заострило меня, спасло.

Чтоб подкралось, не беспокоя,
И оставило яркий след.
Происшествие бы какое,
Новых чувств золотистый свет!

Чтобы сладость улыбки томной,
Чтобы звезды в ладонях лип!”
Он пошел к подворотне темной,
Вдруг – удар, еле слышный хрип.

Тьма исчезла в тумане белом,
Улетучились мысли все.
Парень трясся холодным телом,
На бугристый асфальт осев.

Лязги улицы, будто, смолкли,
Доносились издалека.
Шею тонкую, как иголки,
Продырявили два клыка.

Серый ветер спустился с крыши,
Зашептал, а потом затих.
“Не всего выпивай, ты слышишь?
Он иначе хотел уйти”.

Сумрак черным котом свернулся,
Парень сдавленно застонал.
Всё пропало, и он очнулся.
Никого… только ночь одна.

Но как будто в ногах солома,
Даже силы, как будто, нет.
Он шатаясь, дошел до дома
И забылся в тяжелом сне.


Глава IV. Сон

Отворились резные двери
В параллельный холодный мир,
Снились вороны, когти, звери,
Капли крови, зубцы секир,

Шепотки, как стальные щупы,
И зловещая тишина:
“Ты хотел приключений, глупый?
Получи… получи сполна!

Будет плоти больней и скольже,
Встанут улицы на дыбы,
Света дня не увидишь больше,
Только в сумраке сможешь быть.

Наливаются кровью тучи.
Дождь пойдет. Не спасет вода!
Будет голод жевать и мучить,
Будет ветром кусаться даль.

Всё уйдет, не вернется снова,
И останется только боль,
Словно жажда того, иного,
Что тебе – как на рану соль,

Что имел ты и сам, пропащий,
Но душой оценить не смог.
Хоть глаза на луну вытаращивай,
Хоть беги, не жалея ног,

Не насытишься ты, не сможешь.
Люди что? Не вернешься к ним!
Хоть захочешь до крупной дрожи,
Хоть с обрыва себя столкни!

Жаль, не вечная кара эта,
Лик бездонности не такой…
Что-то тронет, как луч рассвета,
Лишь тогда обретешь покой”.


Глава V. Вампир

Щекотали мурашки спину,
Парень встал, словно тень, угрюм.
Занавески чуть-чуть подвинул
Но ошпарился об зарю.

Он обратно окно зашторил.
Значит, правда? и как же быть?
Злая грусть появилась вскоре,
Боль и голод… хотелось пить.

Но еда не могла насытить,
И вода не могла помочь…
Дырки звезд на небесном сите
Загорелись, настала ночь.

Лунный заяц коснулся кожи,
Обращенный глядел в окно.
А по улице шел прохожий,
Что-то ёкнуло: “Вот оно!”

Тот же ветер гулял по крыше,
Свет полился из звездных дыр.
Парень быстро оделся, вышел,
В прошлом парень, теперь – вампир.

Прошагал вдоль кирпичной груды,
Приминая метельный шелк,
И до дна осушил сосуды
Человека, что рядом шел.

И без выкрика, и без слова
Человек на бетон осел.
Стало легче… вампиру снова
Захотелось… где люди все?

Где легко головам и шеям?
Где их много и ночь всегда?
Он устроился в клуб ди-джеем –
Та веселье и там еда,

Кровь так жарко и вкусно брызнет
На клыкастое остриё…
Он почувствовал сладость жизни
Лишь когда потерял ее.

Мысли в страшный клубок вязались,
Обрываясь в холодной тьме,
Если в тело клыки врезались,
Если пищу добыть сумел.

Но иглой протыкало слово
Этот мысленный злой комок:
Ведь теперь не вернуть былого,
Ведь насытится он не мог.

И глядел он не так довольно,
И измучился от всего,
Было грустно и было больно:
Жизнь чужая, но не его.


Глава VI. Не укусил

Было тихо, ни слов, ни вздоха,
Только снежная мишура,
Ну а в клубе – жара и грохот,
Танцы, музыка до утра.

Электронные ветры дули там,
Ноты стукались об порог,
И вампир за диджейским пультом
Развлекал разбитной народ,

Сыпал бит горячей и чаще,
Но другому вертушку дал
И закончил свой сет звенящий,
Приподнялся и вышел в зал.

Луч неона, как заяц бойкий,
Прыгнул в синюю гладь стекла,
 Там девчонка у барной стойки,
Улыбаясь, коктейль пила.

Кудри, словно шторма морские,
Взгляд – как звездочки в темноте –
Попадались и не такие,
Разговор, пара общих тем.

И смотрела она в надежде:
Говорите, танцуйте с ней!
Он умел привлекать и прежде,
А теперь стал еще сильней.

Ярких лампочек позолота
Расплавляла кусочки льда.
Он хотел укусить, но что-то
Помешало ему тогда.

Он ее обнимал руками,
Плёл изысканные слова,
И не тронул ее клыками,
Только в шею поцеловал.

Он, как будто, не ждал иного
И шептал ей в кудрей гряду:
“Завтра встретимся здесь же снова”.
“Хорошо, я опять приду”.


Глава VII. Две ноты

Снова музыка, снова танец,
Переливчатый, гулкий мир.
Как две ноты на звездном стане,
Были девушка и вампир.

Он – как четверть, хоть в куртке белой,
Но закрашенный, неживой,
А она была нотой целой,
Светлой-светлой и дождевой.

То длиннее, а то короче
Лились отзвуки, как вода,
И он понял, что есть не хочет,
Лишь бы видеть ее всегда!

Ведь она – словно жизни искра,
Словно светится изнутри,
То так плавно, а то так быстро,
Но не жжется, как блик зари.

Словно солнечная дорога
Утром залита до краёв…
Он бы мог пригубить немного,
Он бы мог обратить её,

Чтоб луна, синевой сверкая,
Их ждала, освещая путь.
Но зачем ей судьба такая?
Он не стал… только вздрогнул чуть.

Вечный сумрак и зубы крючья –
Не для этого здесь она,
Он не мог превратить созвучье
В колкий плачущий диссонанс.

Отворились стальные двери,
Показалась ночная даль.
“Здесь так шумно, а утром в сквере
Так спокойно… пойдем туда!

Там тропинка бежит лесная,
Клен от инея белый весь”.
“Не могу… не могу, родная!
Лучше встретимся снова здесь”.

“Почему? – словно сердце сжалось –
Ты подумай… ” – она ушла.
Только четверть одна осталась,
Без улыбки и без тепла.

Он летел под покровом ночи
Сквозь пурги голубой дымок,
И созвучья ни с кем из прочих
Он не сделал… не стал… не смог.


Глава VIII. Если любишь, приди

Та же вьюга за стенкой дула,
Та же музыка, та же дверь.
Много дней с той поры минуло,
И вампир был один теперь.

В грудь прокрался зловещий холод,
Он смотрел на узор окна,
Снова жажда и снова голод…
Но однажды пришла она

И плеснула себе заварки
Горечь жгучую не любя:
“Почему же ты не был в парке?
Я весь день прождала тебя!”

“Хоть порву себя, искалечу,
Хоть забудусь я, всё кляня,
Но зарю никогда не встречу,
Не могу… ты прости меня.

Я и в будущем не исправлюсь,” –
Он коснулся ее плеча.
“Почему? Я тебе не нравлюсь?”
“Нет… не в этом…” – он замолчал.

“Нет! не трогай меня, обманщик!”
Он ответил… и фразы той
Никогда не сказал бы раньше:
“Я люблю тебя… друг, постой!

Не могу рассказать об этом,
Эту тайну не разгадать…”
“Если любишь, приди с рассветом
В старый парк… я там буду ждать”.

Глава IX. Пепел

Было тихо и было серо,
Даже ветер замедлил бег,
Лишь на черные камни сквера
Падал белый пушистый снег.

Чуть скрипел под ногами хворост,
Силуэт шел куда-то  вдаль.
Здесь темно… да ведь утро скоро!
И изменится всё тогда.

Где-то в клубе погаснут клипы…
Но вампира мечта звала,
Ведь любимая возле липы
На скамейке его ждала.

Он махал ей, кричал ей что-то…
Раскололась скорлупка туч,
Как перо, как живая нота,
Показался рассветный луч.

Стал вампир, будто в стельку пьяный,
Спотыкался, жал снег в руке,
Он глядел то на блик багряный,
То на милую вдалеке.

И от яркого перелива
Он дрожал, словно тонкий ствол.
Эх, и как же заря красива!
Как она… как мечта его!

Он ведь раньше не знал об этом…
Вдруг он вытянулся, как шест,
Вспыхнул ярким багровым светом,
Как восход, как любовь в душе.

Пусть у всех неизменны роли,
Но и в холод придет жара,
Он горел так легко, без боли,
Словно рад был, что мог сгорать.

Стихли слезы, упреки, всхлипы,
Всё исчезло в рассветном сне,
И летел на ладони липы
То ли пепел, а то ли снег.

Прах развеяли вербы-мётлы,
Успокоились тополя,
И остался лишь ветер тёплый,
Необычный для февраля.

…………………………………..
…………………………………….

Видно, быть не могло иначе…
И с тех пор уж который год
Та девчонка негромко плачет,
Если снег на заре идет.

Далеки те ночные клубы,
Радость ранняя первых чувств,
Стерло время улыбки, губы,
Словно ветер задул свечу…

Ей как будто никак не сжиться
С тем, что видится впереди.
Снег на волосы ей ложится,
Согревает, не холодит,

Словно он говорит несмело
Белым шепотом на ветру:
“Это всё, что могу я сделать
Для тебя, мой любимый друг”.