Майн Кампф

Доброе утро, мои глиняные друзья! Не холодно ли вам в колыбельках? Не угодно ли вам будет испить соляной чаши печали (смотрите, как изящно декорирована!)? Не отрезвели ли вы еще терновой водою? Как там, кстати говоря, старуха Кампф? Мне было бы тошно узнать, что вы отвели ее в дом престарелых. Слышите?! Тошно, черт возьми! И голубые леденцы утреннего самосознания... Безалаберная открытость! Постойте. Я хочу поздороваться с каждым листочком... Можно? Почему они воют? Совсем по-волчьи.

Что бурчит в тебе сегодня? И в какой формации тебя? Сколько сантиметров будет в сегодняшней твоей разметровке? Почему просыпаешься в пене? За чем гналась, зачем взмылена? Ощупываешь спросонья шероховатости дня, удивлена – он наступил, чуешь, что что-то в нем не то... Инфекционно смеется сатана в тебе. Или во мне? Вот в этой скалистой, залитой солнцем хрупкости, точно. Лицо угрюмо стекает вниз. Потом всасывается вверх. Здесь уже есть, куда, – небо. Извечный призрачный выход. Туманно-карамельная выходность, товарищи. Газетный прах хрустит, созидая кого-то, что через минуту вскочит, отряхнется и начнет, как ни в чем ни бывало, жить в этом дне. Освоенно уже. А здесь палец правой руки познакомился с левой кистью. Кажется, они понравились друг другу. Рада за них, уж лучше так.

Подозрительно ясно для болота. Не опоздать бы.