Троя

I.

Прости, Елена, я мог бы быть твоим Парисом,
Но луком не владею столь умело.
Прости за то, что я влюблен
В твои глаза столь слепо.
Прости, что меч мой не подобен твоему,
Что я не рыцарь из твоей любимой сказки.
Прости, что заточил себя в тюрьму,
Без Времени, огласки, в цепи связке.
Прости, что вынужден всегда молчать,
Что мне не молвить даже в маске.
Прости, что вечен я рычать,
Что неспособен свою жажду заточать.
Прости, что не могу ловить твой каждый взор,
Я б слушал с упоеньем каждый вздох...
Прости, что здесь несу вновь вздор!,
Что волнений бессилен прекратить.
Прости, что так далек от мира твоего,
Что нынче годный ни на что...
Прости, что уж имею Божество,
Что кару, сласть ниспошлет любую.
Прости, что не смею тебя завоевать,
Что стар я, робок, упокоен.
Прости, что разучился славно лгать,
Что твою любовь мне не сыскать.
Прости, что я не тот о ком мечтаешь ты ночами,
О ком ты тайно плачешь вечерами.
Прости, что не искусен передать я чувства высоким слогом,
Что кривы строчки эти, и ритмом не сильны.
Прости, что рифмы нет, что я такой дурак,
Что мысли вечно в крепости вольны.
Прости, что я столь бесталанен, что нечем мне с тобой сравниться,
Ведь ты пылаешь, словно огненная птица.
Прости, что волк я одинокий,
Что лишь бреду во тьме глубокой.
Прости, что никогда тебе открыто не скажу,
Что сделал в тайне из тебя свою Госпожу.
Прости, что я такой слепец,
Что не знаю слова нет.
Прости, что чую я конец,
Что не украшает голову твою венец.
Прости меня, прости, прости,
Ведь я такой глупец...

II.

У Трои есть одна прекрасная черта -
История ее трагизмом столь полна.
В ней каждый миг последний - любовников мечта,
Пылающих извечно в Адской Бездне.

И пусть прошло поболе лет, чем сотня,
Но за Прекрасную Елену готов убить.
На стены древние взбираясь, пытаясь
Каждого до смерти жестокою забить.

Я не Парис, не Агамемнон, не Менелай;
Я - тот, кто пожирает плоть, волче ухмыляясь.
Из уст моих услышишь только лай,
Ведь не говорю по-человечьи я.

И преданность - завет - моя тоска.
Ахиллес в бою неравен, погибнет раньше конца дня,
Гектор, излишне запыхаясь, - кровию зальется река.
Падет и Троя, и Карфаген, падет прискорбный Вавилон,
Я сокрушу не одну твердыню стали,
Очарованно рубя дорогу на Тулон.

Я стану пропитан запахом пепла, да гари,
Тебя восславляя в объятиях жуткой боли,
Размельчу чужие кости, своими успею полечь,
Чем за тебя умирать - нет мне лучшей доли.
И мертвецом отблеском алым в землю залечь.

III.

Тебя не тронут строки эти,
И не затронут все мои слова.
С пробуждением уйдешь на рассвете,
Оставив меня во власти дурного сна.

Холодно-холодно в россыпи золота,
Голодно-голодно в остатках пурпура,
Стыло-стыло под статью Молота,
Гибло-гибло со стрелою херувима.

Я не буду тебя добиваться -
Бесполезны сии дела.
Я буду тобой наслаждаться -
Жизнь насмешку сплела.

Не сделать мне тебя счастливой,
Покуда есть проклятие надо мной,
Считай меня ты лучше лживой, -
Ведь я ж всегда такой дурной.

Ты - Омниссии воплощение живое,
Ты - стражда неизвестных нужд.
Я бы не выбрал в жизни другое,
Но, увы, для тебя излишне чужд.

Я завидую каждому жесту и взгляду,
Обращенному далеко не в мысли мои,
И закончу свою неумелую браваду,
Ведя уже совсем иные бои.