Из раннего-наивного

Из раннего-наивного

Ария списанного гвоздя
(подражание Саше Чёрному)

Я – раздолбанный ржавый гвоздь.
Голова – молотками истоптанная.
Я – в стене нежелательный гость.
Шею тянет кастрюля закопченная.

За окном – то плевки дождя,
То опять, глядишь, распогодится.
Жизнь на улице – водоворотится,
А на кухне – конфорки свистят.

Происходит квартирообмен,
Входят в дом хозяева новые.
В ожидании перемен
насторОжились тумбы дубовые.

Самоварный завыл сапог,
Задрожали банки жестяные,
Пассатижи и молоток
Оставляют в стене дыры рваные.

Моих братьев швыряют в ведро.
Я надеялся: может, минуется?
Только лязгнули  зубья щипцов –
Вот и в ломе я. Дырка – шпаклюется.

Новосёлами наших дней
Снова стали поборники чистки:
Сокращаются штаты гвоздей,
Обновляются краны и миски.

И никто не помянет наш прах!
Будут в домне гореть наши кости!
Только … что это? – в тех же местах
Появляются новые гвозди?!
В тех же стенах, на тех же местах
Появляются новые гвозди…

август-сентябрь 1988 г.;


Наболевшее

От Байкала до Амура,
От Сибири до Арала,
От Дуная до Днепра
Мчится глупость пулей-дурой
Без конца и без начала.
Дурь на выдумки хитра.

Эстафетой до глубинки
Мчит бумага с завитушкой
Об отмене всех бумаг.
Пропотели кресел спинки,
Закрываются кормушки,
Но не реет белый флаг.

Листик с кругленькой печатью
Приглашает на покупку
Хлеба, плавок и мечты.
Кто сказал, что люди – братья?
В очереди-мясорубке
Локти, лбы… Там я ты…

Припаяв ярлык, чинуши
Травят бывшего собрата
За полит-авангардизм.
Быт заел, завяли уши
От словесного разврата,
Но не чахнет оптимизм,

Что свобода воцарится
Без дубинок милицейских
И решётчатых окон,
И что правда утвердится,
И не только до-апрельских,
Но и нынешних времён

октябрь 1988 г.;


Я тоже не люблю!
(имитация на тему В.Высоцкого)

Я не люблю вершин без восхождений,
Я не люблю, когда, тоску трубя,
Несостоявшийся страдает «гений»,
Виня весь мир, но только не себя.

Я не пожму тому при встрече руку,
Кто флюгером по ветру держит нос.
Я не люблю бесплодную науку
И ненавижу тех, кто к ней прирос.

Я не приемлю пьяные лобзанья.
Не верю тем, кто вывеску сменил.
Не внемлю я мольбам о покаянье
Того, кто Иисуса заклеймил.

Мне ненавистны черви и вампиры
И те – что сворой гонят одного,
Что молотком терзают струны Лиры
Для благости желудка своего.

Не возлюблю вовеки грохот пушек,
Ночной сирены вой и звон стекла.
Мне больно за поруганных девчушек,
Которых смерть так рано унесла.

Не по нутру мне плач над убиенным,
Меня гнетёт истошный детский крик.
Я не могу прикинуться согбенным.
Я не люблю так: просто – не привык.

Великий Бард! Простите за вторженье.
Себя я Вашей славой не вскормлю.
Но всё, что Вам внушало отвращенье,
Я тоже никогда не полюблю!

июнь 1989 г.;


Прости…

Прости за то, что не любя – любил
И, всколыхнув покой душевный твой,
Сыграл на обнажённых струнах сердца.
Хочу лишь, чтобы нам хватило сил
Забыть – но помнить – ночи под луной
И дым костра, и лягушачье скерцо.

Май 1985 г.


Остановись! (а ля Шекспир)

Остановись! Не надо больше страсти!
Не вспоминай о временах былых,
Когда я над собою был безвластен,
Ни дня не мог прожить без слов твоих.

Прости за всё. Бессилен ныне я
Грешить безбожно, разума лишаясь.
С тобой мы будем – добрые друзья.
К чему вражда и ненависть, родная?

Остановись! Рассудок охлади!
Ведь мир жесток, он не простит паденья.
Не осуждай. Я должен был уйти,
Не предаваясь тягостным сомненьям.

Глотком любви тебя мне не спасти.
А больше дать – не в силах я. Прости!

сентябрь 1985 г.

*****     *****     *****
     *****     *****