Тени

 
       (петербургская поэма)

                …Прекрасен Петербург,
Неотразимо сумрачен и страшен.
Дождливым августом увидел Достоевский
И проклинал, любил его таким
Неотразимо страшным, предосенним.
Но, что нам Достоевский? В наше время
Есть Петербурга тень, но нет России,
Растаявшей туманом на болоте,
Как только ветер западный подул.
Чья в том вина? Никто, никто не знает.
Нет кающихся. Есть большевики
В подполье, демократы, проститутки,
Хазары в эйфории, торгаши
И много сброда, всяческих ублюдков,
Заблудших и прозревших тоже много
И в размноженье этом есть единство,
Но нет и быть не может в нем России.

Есть множество-единство пустоты.
Подует ветер с Запада, с Востока
Подует встречный ветер… Мир единый,
Восток как Запад, Север будто Юг.
И в этом всеобъемлющем единстве
Культур, людей, религий – смерть для Духа.
Грядущий Хам уже пришел на царство,
Он – толща пустоты и повсеместность
Пустой в единстве, бездуховной плоти.
Не Бытие, а тень, тень Бытия.
Есть только одиночки. Огоньками
Болотными они о Духе помнят,
Мерцают, ждут, но больше нет России,
Тумана нет, чтобы пронзить туман
В глухой ночи неизъяснимым светом…
Тумана нет, а только тень тумана,
Тень Петербурга – тени, тени, тени.

Дождливым августом, прекрасна Петербурга
Густеющая тень. Мостом Дворцовым
Иду один и набережной, мимо
Кунсткамеры, Двенадцати коллегий,
(Все – Деламот, Кокоринов, Трезини!),
Дворца-музея Меншикова мимо,
А может быть иду я мимо тени
От Корпуса Кадетского и все
Мной видимые зданья – только тени?
Но в полночь прохожу я мимо них,
Васильевского Острова на третью
Я линию иду. Там эклектичный,
Красивый дом – не тень ли это дома?
(Средневековье, лилии Бурбонов
Над аркой, девятнадцатого века
Венец, почти...). Доходные квартиры,
Что позже превратились в коммуналки,
И для художников мансарды-мастерские.

С приятелем вдвоем в такой мансарде,
Приезжие, живем мы третий день.
И третий день приятель, Константин,
Пьет, спирт «Руаяль» смешав с томатной пастой.
(Не Бытие, а тень, тень Бытия…)
Сегодня был в гостях я у знакомых,
Теперь пешком обратно возвращаюсь
В мансарду нашу. Одного оставил
На бесконечно длинный, хмурый вечер
Я пьющего приятеля. Не знаю,
Что ждет меня в мансарде? Со двора,
Задравши голову, я вижу освещенным
Окно, наверно, значит все в порядке.
Но, может быть, окно – лишь тень окна?
Вхожу в подъезд, по лестнице крутой
В сто двадцать пять ступеней поднимаюсь
И в дверь звоню. Не открывает долго
Мне Константин. Предчувствие – недобро
И сладостно. Хотел каких-то женщин
Приятель где-то «снять» и привести
В мансарду к нам. Я не противоречил
Ему сегодня утром. Я не верил
В удачу. Впрочем, белое вино
Сухое есть у нас, тушенка, шпроты,
Есть спирт «Руаяль» с томатной бурой пастой
И в морозилке поллитровка водки,
Она придется очень кстати, если…
Но в это время дверь приотворилась
И в полном «пополаме» Константин
Впустил меня и тут же понял я,
Что ожиданья не были напрасны,
Как не напрасны тени ожиданий.

Наташке было двадцать семь, Иришке
Лишь на год меньше, но имела мужа
Она и пару маленьких детей. Хотела
Немного мужа проучить и загуляла
На длинный вечер. К полночи она
Домой, однако, очень торопилась,
(И тень так торопилась в тень от дома…),
Чего не видел пьяный мой приятель.
Но, что же делать? Верил он в возможность,
Она – в необходимость. Что же делать?
Была необходимость для Иришки
Важней возможности и в этом объясненье.
Наташка развелась с двумя мужьями.
Был у нее ребенок от второго –
Не в Питере, у матери в деревне…
Без спутника Наташка тосковала.
Но всякий встречный не всегда возможен,
А встречный так всегда необходим.
Мы встретились, я так люблю возможность,
Свободный, признаю необходимость
Я иногда в ущерб своей свободе.
Мы встретились – два синтеза –
Возможность с необходимостью
Умноженные на два.
Две личности мы были, две любви.
Слиянье, сочетанье, соучастье –
Мы выбрали единство в эту полночь.
И трижды достигали мы единства
В уютно-тесной комнате Наташки,
На раскладном – в полкомнаты – диване.

Но это все потом, а прежде было
Гулянье по ночному Петербургу
(В тени, в тени ночного Петербурга!)
И встреча на одной из площадей
С компанией веселой, шаловливой,
Когда одна из девушек гвоздику
Наташке подарила, улыбаясь.
(Тень девушки дарила тень гвоздики!
Все было тенью, даже пробужденье).

Настало утро серое и злое.
Настала навсегда необходимость
Пустого тени с тенью расставанья.
Мы стали тень и тень. Мы вместе – тени.
Возможное возможно – дальше тень
И нет любви, нет даже обольщенья.
Об этом – несказанном – очень трудно
Сказать земными, здешними словами,
Вот я попробовал… А вам судить,
А вам за тенью собственной следить…