Глава седьмая. Эпилог

Как горько слово это - эпилог,
как думать тяжело об эпилоге.
Так однокоренное некролог
подводит все итоги и в итоге
кончается случайно чей-то мир
на каменном надгробье доброй фразой.
Так думается мне, я утомил
читателя, и потому рассказ мой
закончился так просто и легко,
хоть можно было написать и лучше,
но вышло так, что я его плевком
на белый лист, чтоб успокоить душу...
Пройдёт потоком много зим и лет,
всё повторится вплоть до твёрдых знаков:
вновь заметёт зима по всей Земле,
как в знаменитых строках Пастернака,
и новый автор в этот мир придёт,
и не читав мою поэму даже,
все совпаденья с ней переживёт
и что-нибудь подобное расскажет
в своих блокнотах, где живая боль
чернилами засохнет не бумаге,
и строчки меж собою вступят в бой
и, стало быть, погибнут при атаке
бескрайней белой целины листов,
что так покорно делятся на клетки.

Поскольку точку ставить не готов,
я выношу сюда свои заметки,
о том, мой друг, что в зеркале любом
стареет отраженье час за часом,
о том, что будет что-нибудь потом,
что не узреть простым природным глазом,
о том, что снова выйдут на балкон,
где за балконом будет новый вторник,
чтоб покурить опять она и он,
случайный создавая треугольник,
о том, что Б-г сумеет их спасти,
и ощущая запах нежной кожи,
она просить не станет отпустить
себя к тому, кто выглядит моложе...