Мне здесь нечего делать

                Я сам по себе.

Постоянно сижу на окне, на досуге дрессирую людей.
Это дрессировка — смерть. Чем больше они походят на мертвецов, тем больше нравятся мне.

Я везунчик. Мне дали свободу путей. Запахи и звуки, шум дождя по крыше, дрожащие света, все сползает по мне, скатывается по моему телу — я не пытаюсь ничего ухватить, я знаю уже, что все это принадлежит другим, никогда не станет моим.

Рука тянется вниз, стряхиваю пепел, смотрю в окно: вижу огромные дома, безмолвные здания, пустые улицы, дрожащий воздух и солнце, запуганные тени.

Совесть у них нечиста, им страшно, а запах страха, нечистой совести услаждает обоняние. Да, эти жалкие души мне по вкусу. Они прыгают, как рыба на крючке и просят свободы, раскаяния.
А что дадут взамен? Мирную, безрадостную, провинциальную жизнь и скуку.
Ах, скука — быт счастья. Из-за страстного желания похоронить память о несовершенном грехе, они шагу не дают сделать — пытаюсь у меня в ногах.
На что я надеюсь? Охватываю взглядом эти дома и говорю, на что они похожи, где окна?
Смотрю во дворы — замкнутые и наверняка тленные, — а на улицу эти дома выставляют свои зады.

Дерзкая невинность отделяет всех от меня, как глубокий ров. Подсознательно говорю себе, что я не такой, как все. От этого дыханье перехватывает, в животе сладко щебечет.

Вся моя жизнь будто поток метро. Выхожу наверх и один иду.
Нет людей и я надеюсь не найти их тут.


Этот мир не для меня.