Вера Тихонова

***
          Горевой Татьяне Александровне

Уезжаю домой, на юг, я,
куда путь недоступен вьюгам.

Только будет мне Север сниться,
строги избы, да добры лица,

Где чужих ещё привечают,
угощают брусникой с чаем.

И общенью живому рады,
за постой не требуют платы.

Да ещё дают "на дорожку"
всяких вкусностей понемножку ...

Нет на юге стуж и метелей,
но на севере мне теплее!

Горячи здесь сердца людские.
Только здесь и жива Россия ...


***

          Памяти Павла Павловича Сирепко

Нам с мужем подарили ульи с пчёлами,
И давний образ предо иной воскрес
По улице я крохотной девчоночкой
Бегу, и, припадая на протез,

Идёт из сада родственник мой, Павлович,
За сеткой тёмной спрятано лицо,
А рядом клубы дыма тихо плавают.
Остановился. Манит на крыльцо.
 
Иду за ним я в кухню полутёмную.
Но стал неузнаваем её вид:
В кастрюлях, в вёдрах под прозрачной плёнкою
Расплавленное солнышко горит.

Он отливает мне его в тарелочку,
Кусок батона в руку мне суёт
И говорит: "А ну, попробуй, Верочка,
Нет ничего вкуснее, это - мёд!"

Я уплетаю лакомство душистое,
А Павел Павлович рассказывает мне,
Что воевал с проклятыми фашистами,
Что ногу потерял он на войне.

Что умерли в тылу его две доченьки,
И возвратиться он не смог в забой.
И деда Павловича жалко очень мне,
И понимаю, что совсем не злой,

Как думала, а попросту несчастный он
И очень сильный, - пережил беду.
И гостьей становлюсь с тех пор я частою
На пасеке в его большом саду.

Чтобы ходил он в церковь, не припомню я.
Вместо кадила взяв с собой дымарь,
С душой и сердцем, благолепья полными,
На пасеку входил он, как в алтарь.

Я вишни ела. Он возился с пчёлами,
Шептал им, улыбался, напевал.
Я думаю, что горе своё чёрное
На пасеке он только забывал.

Не ульи подарили будто с пчёлами,
А возвратили детство. Только жаль,
Нет деда. С развевающейся чёлочкой
Мне не к кому на пасеку бежать.

Своими стану заниматься пчёлами.
Шептать им, улыбаться, напевать.
И детства голос зазвучит отчётливей.
И реже буду в жизни горевать!