***

Диван - отвернись - разрастётся, переполнит удушьем, затмит свет от лампы, который
ударяя по стулу, возносит стул на полкомнаты тенью.
Шкаф, что вот-вот стошнит на тебя простынями, стеклом, прочим сором,
приставляет к виску остроту ребра, предлагая стать мебелью.

Здесь предмет захватывает кислород, во главу угла ставится угол, ценность
обретает число, и нет числа тесноте да обиде.
Остаётся дверь, вот минул косяк, полумрак коридора, лестницы,
ведущей вниз безо всяких "или".

За спиной стена дома. Ей нет дела ни до чего. Самовлюблённый памятник.
Асфальт принимает шаги, но шероховатостью ждёт колени.
Улица ведёт (не себя - тебя) слишком ровно, потянешь и
лопнет линия, останешься лишь в колее от неё

в шлаке, поваленных фонарях, грязи, кусках асфальта перед куском заката,
больше не замышляющих ничего. Всё случившееся  - бред ли?
Не желающих ничего. Сопротивляющихся глазу и телу и вчера, и завтра,
безразличных к тебе и пока что выигрывающих у времени.