Что поделаешь тут?

Из-за мыса Мартьян гонит ветер шальные барашки,
чайки снова скандалят, пронзительны их голоса,
ствол дуплистый коряв, кос и крив  туполистой фисташки,
больше тысячи лет подпирает она небеса.

Это Крым!  Этот вид в мою память впечатан навеки,
я всем сердцем крымчанин, а сердце, известно, не лжёт.
Я не думал, что столько любви может быть в человеке
к малой родине, к женщине, к городу, где он живёт.

Что поделаешь тут? Видно, гены достались такие.
Я писал уж об этом, да мнится, что строки слабы:
этот славит Москву, тот Одессу лелеет, тот –  Киев,
я без Ялты не мыслю ни творчества, – эх! – ни судьбы.

Повториться не грех, если это во мне не стареет,
если реет над мысом орёл и волненье в крови;
яхта ветер поймала и плещется вымпел на рее,
и трепещет, как сердце, ликующее от любви.

А над ней дельтаплан в синеве кружит сказочной птицей –
миф живой об Икаре!  Он, любящим небо, – кумир.
И такой красоты сердце просто не может лишиться,
легче мне утопиться, чем беды пустить в этот мир.

На подводной скале греют панцири мощные крабы,
солнце плавится в небе, весь в блёстках морской окоём,
я об этом писать не устану, я знаю – хотя бы
два-три новых штриха я добавлю о крае моём.